DANGWETH PENGOLODH Ответ Пенголода Эльфвине, спpосившему его, как случилось, что языки эльфов менялись и pазделялись.

Ныне ты спрашиваешь меня, Эльфвине, о языках эльфов, говоря, что дивишься ты видеть множество их, столь несхожих, хотя и родственных друг другу; ибо видя, что эльфы не умирают, и памятью своей уходят далеко в минувшее, не можешь ты понять, отчего народ квэнди не сохранил древнего наречия своего единым для всех родов своих. Но знай же, Эльфвине, что в пределах Эа все изменчиво, даже и сами Валар; ибо в Эа постигаем мы то, как развертывается История в течении своем; так некто может читать великую книгу, и по окончании чтения она становится завершенной и целостной для него - по его мере. Toгда лишь осознает он многие прекрасные явления, что давно уже существовали: гора ли то, великая ли река, королевство или славный город, или некто могущественный - будь то король, или мастер, или женщина величавая и прекрасная, или даже, быть может, один из Владык Запада: и каждый из них в целом есть все, что сказано о нем, все от начала и до конца. От ключа в горах и до уст морских - все это Сирион; и от первого дня, как забил тот родник, до смерти его вместе с землями, разрушенными великою войной - и это все также есть Сирион, и не менее того. Хотя мы, призванные наблюдать великую Историю, читая ее строка за строкою, и можем говорить, что река меняется, когда она делается шире, или умирает, когда расходится на рукава или поглощается морем. Да, и от первого своего пришествия в Эа из-под руки Илуватара, от юного лорда Валар в белом гневе битвы с Мелькором и до безмолвного короля бесчисленных лет, что восседает на истаявших высотах Ойолоссэ, и смотрит, но не говорит боле: все это есть тот, кого зовем мы Манвэ.

Воистину, так великое дерево может пережить многих людей и может помнить семя, из коего взошло оно прежде, чем пришли в мир люди, бродящие ныне по земле; но кора, которой касаешься ты рукою, и листва, дающая тебе тень, несхожи с тем семенем, и равно несхожи они с мертвым лесом, что когда-нибудь сгниет в земле или погибнет в пламени. И иные деревья стоят вокруг, все различные ростом и формою, каждое - согласно течению собственной жизни, хотя и в родстве все они - потомки единого старейшего древа, они посему есть ростки одного семени давних лет ^[1]. Бессмертны эльдар в пределах Эа, но подобно людям живут они в телах, в Эа берущих начало, и не более неизменны они, чем великие деревья - ни в телах, в коих они живут, ни в том, к чему стремятся они и чего достигают при помощи тел. Почему же не меняться им и в речи, часть которой создается языком и воспринимается ушами? Говорилось средь наших мудрецов, что у людей старшие учат детей своей речи, но после уходят слишком скоро, так что голоса их не слышны более, и их дети не имеют напоминания о языке своей юности - лишь туман воспоминаний. Потому в каждом краткоживущем поколении людей перемены могут быть быстры и лишены ограничений. Но это кажется мне менее простым для понимания. Воистину слаба людская память, но я скажу тебе, Эльфвине, что будь даже ваша память о бытии вашем ясна, как у мудрейших из эльдар, все равно за краткие отрезки людских жизней ваша речь менялась бы, а живи твой народ долго, как эльфы - менялась бы и более того, пока, оглянувшись назад, вы не увидели бы, что в дни юности своей вы говорили на языке, совсем чуждом для вас ныне.

Ибо люди изменяют как прежние слова на новые, так и саму манеру говорить в течение всей своей жизни, а не только во время первого постижения языка; и изменения эти проистекают прежде всего от изменчивости Эа - или, если желаешь, от самой природы речи, которая воистину жива лишь когда рождается, но когда единение мысли и звука гибнет, делаясь жертвою древним обычаям, эти две части целого не воспринимаются по отдельности, и слово тогда мертво и безрадостно ^[2], звук его ожидает некой новой мысли, а мысль жаждет одежд звука - одежд нового покроя. Но к изменчивости Эа, усталости неизменного и обновлению единства - к этим трем, кои есть одно, и эльдар также причастны по-своему. Однако они отличны от людей в этом, ибо лучше осознают слова, которые произносят. Так cеребряных дел мастер может лучше других осознавать и чувствовать чаши, которые он делает, и инструменты, с которыми он каждый день работает за своим столом, или ткач - ткань своих полотен. И у эльдар это умение более служит изменчивости, нежели неизменности, ибо они искусны и исполнены огня в творчестве, и тяготеют они к обновлению, как ради удовольствия для взгляда, или слуха, или иных чувств, - так и ради удобства в каждодневном использовании: будь то чаша, полотно или же Речь.

Человек также может менять по своему желанию свою ложку или чашу, не нуждаясь ни в чьих советах, как и в том, чтобы другие следовали его выбору. Иначе со словами, а равно и со структурой и приемами речи. Придумавший новое слово не сможет воспользоваться им в беседе, каким бы свежим и прекрасным ни казалось оно ему, если только другие люди не примут его выдумки или не окажутся сходны с ним в замыслах. Но среди эльдар есть много внимательных ушей и быстрых умов, чтоб услышать и оценить подобное изобретение; и хоть много есть примеров таких слов, кои радовали своим появлением немногих, а то и вовсе одного, многие другие приняты и быстро расходятся, передаваемые из уст в уста - со смехом, с радостью или со строгой торжественностью, как, должно быть, расходится меж людьми яркого ума новая острота или мудрое высказывание. Ибо для эльдар творение слов - старейшее из всех искусств и самое любимое.

Потому скажу я тебе, Эльфвине: изменения, которых мы можем и не осознавать, как не замечаем мы рост дерева, шли неспешно в Амане ли до того, как взошла Луна, в Средиземье ли, укрытом Сном Йаванны. Но хотя речь и менялась медленнее, чем ныне происходит это среди людей, устойчивость эта возмещалась переменами, приходившими по желанию и замыслу, пусть многие из них по форме своей и мало отличались от иных, неосознанных перемен. Так, эльдар замещают одни звуки своей речи другими, более приятными для слуха или прекрасными хотя бы своей новизной; но никогда перемены эти не будут случайны. Да, ибо эльдар знают свой язык, и не только как множество отдельных слов, но в его целостности: они не только знают каждый звук в ткани произносимого слова, но осознают, из каких звуков и в каких сочетаниях состоит в означенное время вся их речь^{* [3]}.

^* Они обычно малочисленны, ибо эльдар, будучи искусны в творении, редко бывают расточительны в вещах, того не стоящих; и в языке они отдают предпочтение искусному употреблению нескольких простых, но гармоничных звуков, нежели неестественным и излишним роскошествам.

Потому ни один из эльдар никогда не станет менять какой-либо звук в одном лишь слове, но изменит этот звук во всей структуре речи; также не станет эльда и дополнять слово новыми звуками, одним или многими, - нет, он заменит новым прежний звук во всех словах, содержавших его - а если не во всех, то во многих избранных, согласуясь с формой и строением каждого слова, - ведомый новым образцом, носимым им в уме. Ведь и ткач не станет вдруг менять одну алую нить на синюю - разве что по всей своей ткани, или кое-где, согласно свежему замыслу, но никак не наугад там и тут или в одном только углу ^[4]. Знай, о Эльфвине, перемены эти немногим отличаются от тех, что проникают в языки людей с течением времени. Что до эльдар, то мы знаем: в древности подобные новшества приводились в мир только сознательно, по сознательному желанию, и имена первых реформаторов речи и творцов слов и сейчас часто вспоминаются в нашем народе. Потому и не верят эльдар, что перемены в языках людей и в самом деле неумышлены; ибо откуда бы тогда, говорят они, взяться в них столь заметному порядку и гармонии, или мастерству, которое явлено как в изначальном замысле, так и в сменяющем его? Быть может, ответ в том, что разум человека наполовину дремлет - и спит не та его часть, о коей он не подозревает, но другая. Иные же полагают, что люди, и особенно люди Запада, ни в чем ином так не подобны эльдар, как в речи, и мудрость, во дни юности этого народа полученная им от эльфов, до сих пор проявляется в людях, прорастая как зерно во тьме. Но может быть и так, что во всех предположениях своих мы ошибаемся, ибо несмотря на всю свою мудрость менее всего знают и понимают эльдар разум человеческий ^[5]. Что же до памяти, о Эльфвине - говоря об эльфах, ибо не ведаю я, какова она у людей - то, что зовем мы coirea quenya, живая речь, есть тот язык, с помощью коего думаем мы и представляем; ибо для наших умов это есть то же, что тело для души, а они вместе растут и меняются с каждым днем нашей жизни ^[6]. Потому в язык этот сразу вкладываем мы все, что бы ни вспомнили мы из прошлого - из слышанного и сказанного нами самими. Разве человек, помнящий что - либо из сказанного им в детстве, воскресит в памяти особенности своего произношения многолетней давности? Полагаю, что нет. Но воистину мы, квэнди, не таковы. Мы можем прекрасно знать, как в былые времена говорили дети, не достигшие еще совершенства в речи, или "полноговорящие"- как мы это называем; но это знание не относим мы к памяти нашей жизни, и оно есть скорее предмет науки. Ибо много наук создали мы для познания языков древности, многая мудрость хранится нами в записи или просто в уме, но говорим мы об этом лишь на языке, что в настоящем служит одеянием нашей мысли. Воистину, может быть и так, что когда-то говорив с чужаками на ином языке , помним мы потом смысл сказанного, но не язык, на коем оно произносилось. Можем мы потом вспомнить звуки чуждой речи из прошлого, как вспоминаем иные звуки: пенье ли птиц, шелест ли воды. Но придет к нам лишь воспоминание краткой фразы или восклицанья, ибо если долга была речь и значим смысл ее - мы облекаем его в слова живого языка нашей нынешней мысли. И если придется воспроизвести эту речь такой, как была она сказана - должны мы будем заново перевести ее, как книгу, на на изначальный ее язык, буде сохранился он в науке и подвластен изучению. Скажу даже, что голоса в нашей памяти, произносящие иноязычные слова, редко принадлежат нам самим - или, что до меня лично, никогда. Это правда, что эльдар с великою готовностью изучают языки и искусно используют их, а все изученное забывают медленно; но языки остаются для них теми же, что и в день их изучения, неизменными, как запись их на книжных страницах* ^[7]; хотя coirea quenya, язык мысли, и растет, живя своей внутренней жизнью, и каждое новое событие в нем покрывает предыдущие. Так желудь или молодое деревце прячутся в траве. Потому, о Эльфвине, если поймешь ты как должно мои слова, и не только сказанное мною прямо, но и то, что сокрыто в них и должно быть познаваемо в размышлении, - тогда станет тебе ясно, что языки квэнди меняются образом, подобным языкам смертных, хотя и более медленно, и более умышленно. И что если эльда проживет, к примеру, пятьдесят тысяч ваших лет, речь его детства далеко уйдет от живого языка его настоящего, как, возможно, язык некоего людского королевства во дни его расцвета многим отличен от речи времен его увядания. В этом сходство народов наших. Bелико искусство квэнди в создании вещей соответственно воле и желанию прекрасного, и славны они в достижении удачи и радости Эа, но все же не подобны квэнди Валар, и в сравнении с могуществом Мироздания и его роком они лишь малы и слабы. Посему и для них разлука есть разлука, и далекие друзья и родичи остаются далекими. Даже Зрячим Камням работы древних мастеров не под силу было бы полностью соединить разлученных, да и Камней, и мастеров, способных их создать, было мало. Потому перемены, умышленные или нет, не были общими для всех даже многие годы назад, и не происходили они лишь среди тех, кто часто встречался друг с другом и общался в труде и в веселье. Так то быстро, то медленно, но всегда неизбежно отделенные друг от друга расстоянием кланы квэнди разделялись также и в языках: авари от эльдар; тэлери от других эльдар; синдар Средиземья от тэлери, пришедших наконец в Аман; наконец, изгнанники-нолдор от оставшихся в земле Валар. И так до сих пор продолжается это в Срединных Землях.

^** Исключением может быть лишь странный случай, когда целый народ изучает какой-либо иной язык, чтобы потом ввести его в обыденное употребление, и впредь этот язык будет расти и меняться вместе с ними, былая же их речь умрет для них или станет не более чем предметом науки. Это лишь однажды случилось в истории эльдалиэ, - когда Изгнанники приняли речь Белерианда - язык синдар, речь же нолдор сохранялась ими как язык знаний.

Но давно уже, о Эльфвине, форма мира изменилась; и мы, живущие на Древнем Западе, ушли за Круги Мира, и бОльшая часть нашей жизни - та, что в нашей памяти: так что ныне мы более сохраняем, чем творим новое. Почему бы даже и в Амане - за Кругами Арды, но все равно в Эа - не продолжаться изменению вечно, до Последнего Конца, хоть и слишком медленно оно, чтобы быть замеченным прежде, чем пройдут века, тем не менее здесь, на Эрессеа, наши языки стали наконец устойчивы и неизменны; и ныне над широким морем лет мы говорим немного иначе, чем это делали мы - а также и те, что погибли - в войнах Белерианда, когда юным было Солнце.

¹ Конец этого предложения, от слов "потомки единого старейшего древа", отсутствует в версии А.

² "умирает или мертво" в А.

³ В примечании к "Шибболету Феанора" отец написал:

Эльдар имеют инстинктивное чутье структуры и звуковой системы своей речи в целом, и сие было преумножено полученным учением; ведь в некотором смысле все языки эльдар были "искусственными", материалом не только унаследованным, но и постоянно привлекающим живейший интерес пользователей, полем деятельности для их вкуса и изобретательности. Эта черта языка была особенно значима в Валиноре; в то время как в Средиземье она постепенно сошла на нет, и развитие синдарина еще задолго до прихода нолдор-изгнанников в основном являло собой неосознанное изменение, свойственное языкам людей.

⁴ Версия А: Было так, что когда древнее название Banyai изменилось на Vanyar, причиной тому была замена звука b на v во всем языке (за исключением определенных последовательностей звуков) - и известно, что изменение это начали сами ваньар; в то время как новую форму с r во всех словах определенного типа ввели, как говорят, нолдор.

⁵ Здесь в версии А следуют заключительные абзацы "Дангвэта", со слов "В этом сходство народов наших..." до слов "мы говорим ныне немного иначе, чем те, что сражались в войнах Белерианда, когда юным было Солнце." Эти абзацы были вычеркнуты, и вписано все отсутствующее ранее (от слов "Что же до памяти, о Эльфвине...") Потом вычеркнутое появляется вновь в самом конце, в немного измененных выражениях, но с тем же содержанием, и эта часть текста в достаточной мере идентична версии В.

⁶ Эта фраза от "ибо для наших умов..." отсутствует в версии А.

⁷ В А сноска отсутствует.