[Unicorn]

Юникорн - Гаэт
НОВЫЙ ЭПИЗОД от 7 марта 2005

***

Бард проводил взглядом рыцаря, сражённого тяжкой вестью… Что будет? Гаэт задумался. Прислушался к себе…тревога… Словно приближение грозы.
Гаэт огляделся. Он стоял в самой середине замкового двора. Над ним возвышались могучие башни Уайтфорда. Казалось, они уходят в самое небо.
Камни… они давят на душу. Нет, он не смог бы жить тут.
Конечно, стены замка надёжная защита, но они же и угроза.
Они как темница – держат мысль в плену, не пускают сердце на свободу. Здесь и речи не может быть о laíd.
И всё же замок красив…полукружья арок, узкие бойницы окон.
Эти камни помнят многое…древняя твердыня, что построена из них, высится уже несколько веков, но до того как стать стенами камни были скалами. Они слышали пение бури, их орошали слёзы дождей, сковывал зимний сон…Потом пришли люди и разбили скалы.
Камни стонали. Гаэт и теперь чувствовал их боль.
Во дворе было людно. Слуги сновали туда-сюда, не обращая внимания на Гаэта. Женщины доставали из клетей припасы и несли в кухню, конюхи таскали воду из колодца, дети, свиньи и куры мешались у всех под ногам. Из верхнего двора слышался звон мечей – там воины горнизона возобновили свои упражнения.
Все вернулись к прерванной работе, словно ничего и не случилось. И особой спешки в их движениях не было. Как будто никто не собирался мчаться в погоню, за похитителями леди Бланшефлер..
А если они не поедут? Неужели?
Бард сокрушённо покачал головой. Всё происходит… так медленно… И эти люди – ходят мимо, как тени. На секунду Гаэту показалось, что вокруг него – какой-то призрачный мир. Серый туман. Хотелось закричать, чтобы разогнать тени, размеренно скользящие вокруг.
Вообще же поместье Уайтфорд напомнило барду огромный муравейник, где каждый, не думая, делает какое-то своё дело. Человеческий муравейник в кольце каменных стен.
Гаэт вздохнул. О нём совсем позабыли. Он почувствовал себя ненужным – ведь бард никого не знал здесь, а те, кого он любил, находились очень далеко…

Вдруг Гаэт ощутил, что кто-то внимательно смотрит на него. Бард всегда чувствовал такие вещи; но на этот раз взгляд был ещё и недоброжелательным. Гаэт оглянулся.
Высокий (не помню, высокий он или нет, но Гаэту так показалось – бард сам-то небольшого роста) человек в чёрной слишком узкой для его тучного тела рясе, подпоясанной грубой верёвкой, стоял неподалёку и не спускал глаз с гонца.
Гаэт инстинктивно вздрогнул: этот человек был священником. За время своих странствий бард узнал служителей Господа слишком хорошо. большинстве случаев добра от них ждать не приходилось. Неужели и тут?
- Кто ты такой? – голос чужака звучал высокомерно.
- Моё имя ты, кажется, уже слышал. А по роду занятий я бард.
- Один из этих нищих побродяжек, которые за грош дерут горло на постоялых дворах? Хорошего же гонца выбрал себе Ричард де Бар! Впрочем, я и не удивлён… - и усмешка скользнула по лицу священника.
Гаэт встряхнул головой и пристально взглянул в глаза незнакомца.
- Ты хотел оскорбить меня и… моего брата? – спокойно проговорил он. – Не думай, что это удалось тебе.
- Что-о-о?! Твоего брата? Да как ты смеешь…впрочем… должно быть вы братья по отцу. – И опять двусмысленная усмешка скривила его злые тонкие губы.
Гаэт не понял грязного намёка, но он понял больше.
- У тебя не хватает силы, чтобы совершить крупное зло, так ты хочешь творить мелкое? Твой язык чёрен, а помыслы ещё чернее, и думы твои не совпадают со словами… Ты пытаешься осквернить всё, что вокруг тебя, но чистую душу твои речи не смутят и не напугают. Я прочёл тебя.
Священник вздрогнул под открытым пристальным взглядом,, проникавшим в самую душу, в самое сердце, которое вдруг затрепетало чёрной рясой.
До этого отец Стефан не разу не усомнился, что одеяние служителя Господа защищает не хуже чем стальная кольчуга, но в этот раз… Слишком горяч и проницателен был взгляд дерзкого темноволосого юнца. Как смеет он смотреть так!
С трудом отведя глаза, отец Стефан с необычной для своей тучной фигуры торопливостью, пошёл прочь. Он бормотал что-то вполголоса, по дороге остановил нескольких человек, по виду крестьян, и обменялся с ними несколькими словами, указывая на странного гонца. Потом исчез в одном их входов, что вел к лестнице дозорного пути.
До Гаэта донеслось только слово «колдун», произнесённое с жестокой ненавистью. Бард ощутил эту ненависть кожей. Это не было для него внове, но ощущение оказалось крайне неприятным.
Оппонента дискуссировать
Некоторое время бард ещё стоял, глядя куда-то в сторону. Потом вздохнул и зашагал по направлению к одному из боковых входов. Не оставаться же целый день во дворе…
Только сейчас Гаэт понял, как сильно он устал. Несколько суток в седле… почти без всякого сна, почти без пищи… не будь в нём той странной силы, действие которой только что ощутил капеллан, бард вряд ли выдержал бы это.
Ужин и ночлег он получил: лорд Уайтфорд, несмотря на потрясение, вызванное горестной вестью, приказал позаботиться о посланнике сэра Ричарда. С жителями замка Гаэт почти не разговаривал, но нескольких сказанных им слов хватило, чтобы исчезла обычная для простого народа неприязнь к чужакам. А потом, после ужина, он собрал вокруг себя обитателей замка – слуг, конюхов, поваров и спел несколько песен.
То были простые песенки с незатейливой мелодией, совсем непохожие на Песни Силы, которые рождались временами в сердце певца…
Но слушателей своих он очаровал, и пока что даже слухи о том, что он колдун и его песни опасны, никого не обратили против него.

***

Уилфред стоял на дозорном пути замка и смотрел на лес. Деревья во мраке были различимы лишь расплывчатыми контурами более тёмных, чем небо, куртин.
Она была рядом - билась во всём его существе одна-единственная болезненная мысль. Если бы возвратить время... если бы... если бы...
Она была рядом, так близко! Всё время была рядом. Я мог узнать её раньше... а теперь - всё кончено. Никогда больше я не встречу мою Элизу, не услышу её голос, не увижу сияние любимых глаз.
Её нет...сгорела. Боже, как страшно! И как я мог оставить её? Как я мог! И почему я живу до сих пор?
Уилфред со стоном опустился на каменные плиты. Он тоже хотел уйти, последовать за ней, туда, где никто уже не разлучит их.
Он даже не мог оплакать её - все чувства в нём умерли, и не было слёз. Только тяжкий ледяной холод в сердце. Неужели ещё вчера он целовал нежные губы Элизы? Нет, не вчера... альфари увела его в свой волшебный грот.
А Элиза погибла! Он безмятежно спал, в то время как ветер развеивал её прах по пепелищу...
- Боже! Небесный мой Господин! Прости меня! Прости за то, что я совершаю...
Уилфред вынул меч из ножен и приставил его гардой к каменному выступу, а остриё направил в грудь.
Клинок засветился, отражая пламя факела, укрепленного на стене. Огонь... Элизу охватил огонь, она умирала... и не было никого, кто мог бы её спасти. Огонь плясал на стали...
Сердце Уайтфорда не дрогнуло. Он не страшился боли, не печалился о том, что теряет, ибо потерял слишком много, чтобы продолжать жить.
Лишь об одном подумал он с тоской в этот миг. Встретятся ли они там? Или между ними ляжет пустота небытия?
Ждут ли нас там те, кого мы любим?..
Довольно сомнений! Он не сможет оставаться здесь, в мире живых, видеть солнечный свет и сияние звёзд, слышать шум дождя, пение ветра, и знать, что она ушла... и нет даже места, где он мог бы поцеловать землю, которая приняла её бедное тело.
- Элиза! Моя Элиза! - Уилфред глубоко вздохнул, глядя на огненное острие меча, задержал дыхание в груди и....
Чья-то рука с неожиданной силой оттолкнула – нет, отшвырнула Уилфреда в сторону. Меч зазвенел о каменные плиты.
Разгневанный лорд, с трудом удержав равновесие, резко повернулся к тому, кто так бесцеремонно воспрепятствовал его решению.
К удивлению Уилфреда, перед ним стоял не кто иной, как гонец Ричарда де Бара, принёсший накануне в Уайтфорд печальные вести. Глаза его горели, он был очень бледен и тяжело дышал, глядя Уилфреду прямо в глаза.
Уилфред вспыхнул гневом. Он ещё весь внутренне дрожал от пережитого напряжения. Если бы этот мальчишка не вмешался… всё бы кончилось, все мучения, а теперь...
- Да как ты посмел! Как посмел мешать мне? Убирайся прочь! Тебе не место тут, - воскликнул лорд Уайтфорд.
Юноша стоял между Уилфредом и мечом и не сделал даже малейшего движения, чтобы уйти.
Уилфред хотел оттолкнуть дерзкого посланника, но не смог даже приблизиться. Что-то удерживало его на расстоянии вытянутой руки от юноши.
- Милорд, - спокойно проговорил тот, - вы не сделаете этого.
Кровь бросилась в голову Уилфреду.
- Отойди прочь! - Уилфред ещё раз попытался поднять меч.
Неизвестно, собирался ли он обратить его против себя, или же против непрошеного гостя, - но юноша коснулся рукой его плеча и крепко сжал его.
Уилфред хотел вырваться, и с удивлением понял, что это бесполезно. Прикосновение этого странного человека жгло, как огнём, казалось, что через руку посланника проходит жидкое пламя и разливается по всему телу. В ушах зазвенело. Уилл содрогнулся, - он ощутил нечто подобное боли. В один миг окружающее превратилось в какой-то звёздный вихрь.
Он перестал ощущать своё тело, оказался словно между небом и землёй в чёрном бархатном пространстве, лишенном движения воздуха. Вокруг мерцали алмазные искры звёзд.
И приближался нарастал мелодичный звон. Сначала он слышался Уиллу издалека, но постепенно всё приближался, приближался… и вот соединился в Голос -сначала невнятный: сквозь звон пробивались лишь отдельные слова, обрывки мелодии. Потом Звёздная Песня стала слышна отчётливее и, наконец, алмазные небесные колокольцы превратились в хрустальное сопровождение.
Это было ни с чем несравнимо. Ни один музыкант на земле не смог бы извлечь из своего инструмента такие звуки. Да и инструмента поющего голосом звезд не нашлось бы. Звёздный звон слился в одну мелодию, сначала едва различимую, потом всё более и более громкий…
Теперь Голос звучал сильно и уверенно, и можно было понять каждое слово.
Уилфред внимал ему и холод в его груди постепенно замещался алмазным сиянием и хрустальным звоном. Будто Уилфред принял её в себя, или стал её частью. Он закрыл глаза и покорился, позволяя песне изгнать боль.

Когда в груди твоей – стрела,
Когда надежда умерла,
Когда окно засыпал снег,
Когда ты замедляешь бег,
Когда нарушен мыслей строй…

Уилфред уже слышал этот Голос, тогда в ночи, когда искал неведомого певца.

Когда вся жизнь – смертельный бой,
Когда на сердце – тяжкий груз,
Когда ты шепчешь: «Не вернусь»,
Когда к спасенью – не успеть,
Когда желанна станет смерть…

Бард выпустил Уилфреда, и тот, цепляясь за стену, медленно сполз на каменные плиты.
Гаэт вздрогнул и пошатнулся, сражённый собственным напряжением. Он сам не понимал, что делает, – но почему-то ему просто необходимо было спасти этого человека.
Бард опустился на колени рядом с Уилфредом, приподнял его, обняв за плечи, осторожно провёл рукой над его лицом. Уилфред медленно открыл глаза…
- Я знаю тебя! Ты Певец!
Гаэт не хотел раскрывать этого и промолчал, но Уилфред приподнялся, взял Гаэта за руки и заговорил, горячо и взволнованно.
- Ты пел в ту ночь, в лесу…в ту ночь, - повторил он, - когда я встретил её. И тут рыдания сотрясли всё тело Уилла, он закрыл лицо ладонями и скорчился на камнях, словно от неизбывной боли, словно меч и в самом деле пронзил его грудь.
Гаэт всё стоял над рыцарем на коленях и ждал когда слёзы омоют рану.
Бард не знал, почему он здесь. Не знал, что привело его сюда посреди ночи. Он сам испугался вспышки своей необузданной силы.
Прошло много времени, прежде чем Уилфред снова смог заговорить. Но теперь он не испытывал больше пустоты. Жгучая боль наполняла всё его существо, пульсировала в висках, но вместе с тем это возвращало его к жизни.
- Как ты оказался здесь… как узнал?, - с трудом произнёс рыцарь.
- Я… ночью я вышел взглянуть на звёзды… и видел, как ты поднялся на стену, - отвечал бард. - А потом… не знаю… Я просто почувствовал, что где-то рядом таится опасность - на самом деле это была мысль внутри тебя. Она владела тобой…огонь, ты видел его…хотел принять его в своё сердце.
Нельзя так долго находится на грани миров… Это необъяснимо… Но я… каким-то образом чувствую это. Я знал, что ты хочешь совершить, и не мог позволить тебе сделать это. Я не мог не прийти. Прости… Я вёл себя … быть может, слишком резко. Но я не мог позволить тебе умереть. Не мог!

Уилфред взглянул барду в глаза, в тёмных зрачках плескался отсвет звёзд. Рыцарь медленно заговорил.…

-В ту ночь произошло слишком много чудесного. Слишком много для смертного.
Я нашел ту, которую искал… и я услышал Песнь. Это было как сон, наваждение…ты вряд ли сможешь понять меня. – Гаэт спрятал улыбку при этих словах рыцаря. Ему ли было не знать!
- Значит, не слишком много. Или – ты не простой смертный, сэр рыцарь. Всё то, что случилось… все испытания… они ведь были предназначены тебе. А сейчас – неужели ты хотел признать себя неспособным принять на себя свою судьбу? Ты не знаешь, что у тебя впереди. Ты не можешь этого знать. Уходишь со своего пути – значит, потерпел поражение.
Уилфред только покачал головой. Глаза его были пусты, душа мертва.
- Знаешь, никому я не говорил этого и, видно, не скажу, но ты…почему я хочу быть откровенным с тобой? Я жил, как все, день за днём, и ничего не происходило. У меня были мечты о славе, подвигах, а теперь я понял – это ничто перед великим даром Любви. Я встретил девушку. Она прекраснее всех! Была прекраснее всех, - едва слышно добавил он, закрыл глаза ладонью и долго сидел так молча.
Бард снова ждал, не нарушая его скорби. Уилфред заговорил сам. Он уже знал, что всё расскажет этому юному певцу. Просто расскажет - и тот поймёт.

Сколько времени они просидели так, не заметил ни Уилфред, ни Гаэт. Ночь шла на убыль, небо серело, по нему тянулись рваные облака.
- Когда альфари сказала мне «слушай своё сердце…я не понял, а теперь только понимаю, потому, что сердце моё молчит… вздохнул Уилл.
- Ты говорил, про песню, - напомнил Бард.
- Да…там были такие странные слова..

Звёзды, холодные звёзды,
Путнику дом укажите!
Откройте мне тайные тропы,
По которым никто не ходил…

- Ночь, священная ночь,
Впусти меня в свой предел!

- тихо продолжил Гаэт.

Да, эта песня была. Давно. Но это была одна из тех песен, что называются laíd. И жаль было терять её. Может быть, ещё удастся её закончить? Только не до этого теперь. Совсем не до этого.
Гаэт был не только певцом… словом, взглядом и касанием исцелял он тела и души. До сих пор это удавалось ему, удавалось даже слишком просто. А теперь…
В первый раз он усомнился в своей силе.
Можно ли облегчить страдания этого человека, возродить его душу к жизни, вернуть ему надежду, когда сердце его умолкло?
Если быть с ним рядом… тогда возможно.
- Ты позволишь мне следовать с тобой? – Спросил Гаэт.
- Зачем? Ты даже не знаешь леди Бланшефлер настолько чтобы беспокоится о её спасении.
А ты? Знаешь её лучше? – вспыхнул неожиданным гневом Гаэт.
Нет, но… Уилфред смутился. А потом и не договорил, потому что какой то шорох за колоннами привлёк его внимани.
- Кто здесь? – Крикнул Уилфред – никто не отозвался.
- Постой – тронул барда за руку Уилфред, не ходи туда… рыцарь осторожно взял с камней меч и тихо поднялся.
Гаэт остался сидеть под стеной дозорного пути...
Скоро он услышал глухой удар и коики.
- Милорд! Милорд! Это я, отец Бертран! Разве вы н узнли меня?
- Что ты делаешь тут?
- Я пришел предупредить вас об этом юнце, - быстро зашептал капеллан, - он колдун…по глазам его вижцу что колдун.
Чем ты можешь доказать это? – холодно спросил Уилфред не выказыая ярости, которая бушевала в его сердце.
Он разговаривает с животными, наложением руки вылечил спину Жаку, дети липнут к нему, как пчёлы на мёд… он привлекает их а потом уносит в лес и совершает свои колдовские обряды.
- Ты видет это? – Ещё тише спросил молодой лорд Уайтфорд
нет, но если за ним последить…
Нет! Этот мальчик поедет с нами в Уэльс, он… он служит леди Бланшефлер, - сказал Уилфред. Эта ложь была необходима чтобы отвести от Гаэта опасность. Было очевидно что оставить его в Уайтфорде никак нельзя.
Я не знал, - тут же пошел на попятный капеллан, распознав в тоне Уилфреда недовольство, - не знал… тогда другое дело. Но будьте осторожны. Присмотритесь к нему. Я вам настоятельно советую…
- Он такой же колдун, как Этельфлид, хватая монаха за горло закричал Уилфред, - её сожгли за это, так что же приказать разложить во дворе костёр.
- Она… она… - хрипел отец Бертран, - погубила детей…
- Ложь! Этого не было!- Уилфред всё сильнее сжимал горло капеллана, тот уже и говорить не мог.
- Отпусти его, - вдруг услышал за спиной Уилфред и Гаэт опять прикоснулся к его плечу. Отпусти… так будет лучше. Меньше зла.
Лорд Уайтфорд разжал руку и капеллан упал на камни. Он стонал и кряхтел, но ни Уилфред ни Гаэт не помогли ему подняться.
Наконец он справился с ослабевшими от страха и удушья ногами и заковылял к арке сторожевой башни.
- Вы поплатитесь за это, лорд Уайтфорд! – оборачиваясь прокаркал он. - Я буду просить епископа о вашем отлучении.
- После того, как мы вернёмся из Уэльса, - отвечал Уилфред по прежнему спокойно словно он и не гневался. Ты тоже едешь с нами, отец Бертран. Без духовника нам в пути никак не обойтись.
Капеллан ничего не ответил и скрылся в арке.
- Идём, Гаэт! – сказал лорд Уатфорд, ты сегодня переночуешь рядом со мной.