[Unicorn]

Юникорн - Финритель

Опять в бурге Элиза и Р-а-с-с-а

ххххххххххххххххххххххххххххххххххх


Lomienna

Она очнулась оттого, что почувствовала, как какой-то паучок взбирается по ее руке. Этель это было неприятно и она резко дернула локтем, стараясь согнать назойливую букашку. Она попыталась сесть и это почти удалось, но только почему-то небо опрокинулось на бок и примятая трава снова оказалась под щекой. Этель попробовала сесть еще раз, но с таким же успехом. Тогда она решила, что нужно еще немного полежать.
Оказалось, что Этель находится на какой-то поляне в лесу. Прохладный предрассветный ветер приносил запахи воды и тины - где-то рядом была река. Этель не видела, была ли это поляна или еще что, потому что бледный, как вода с молоком, туман плотно обступал ее со всех сторон.
У Этель страшно замерз кончик носа - все-таки ветер с реки был холодным. Девушка удивилась - самой-то ей было тепло. Оказалось, что кто-то заботливо укрыл ее плащом. Этель поудобней пристроилась и снова уснула.
Она снова проснулась от теплого солнца. Точнее оттого, что кто-то это солнце закрыл спиной и теперь стоял и смотрел на нее. Этель чихнула от пыли и открыла глаза. Ей пришлось сощуриться, чтобы разобрать кто это перед ней.
Лис стоял и радостно улыбался, глядя на то, как Этель пытается сесть.
- Ну чего смеешься, лучше бы встать помог, - Этельфлид внезапно разозлилась.
Парень перестал улыбнуться, наклонился и легко потянул Этель за притянутую руку. Кое-как поднявшись, она огляделась - поляна была совсем небольшой и из-за негустого ивняка виднелась вода, ярко блестевшая на солнце.
- Мы на острове, за городом. Тут нас не найдут, - сказал Лис.

Та девушка, Моргана, вызвала у Этель смутную тревогу. Вроде ничего необычного, только глаза разного цвета. Но вот огоньки в этих глазах... Вроде и не страшно, но настораживает. И Этель была даже рада, когда Моргана уехала.
Раса тоже ушел - Элиза-то осталась в городе. Этель не было страшно - на острове помимо нее были лишь белки и мелкие птицы. Она вышла на берег, залитый солнечным светом и просто села на песок. Было так хорошо и спокойно: солнце ласково пригревало, река чинно несла свои мутные воды мимо берегов.
Но Этель скоро надоело сидеть просто так. Она решила наловить рыбы к обеду. Забралась на большой камень, торчавший из воды в нескольких шагах от берега, и легла на живот. Этель опустила ладонь в воду, немного подождала и тихо прошептала три слова, которым ее научила мать. Почти сразу сбоку от ладони из глубины появилась тускло отблескивающая рыбка. Этель проворно, как кошка, ухватила ее и кинула на прибрежный песок. Вскоре на берегу уже билось с десяток рыбок, а Этель все выхватывала их из воды. За этим занятием и застал ее Раса.

ххххххххххххххххххххххххххххххх

Юникорн - Финритель - Энна
1 На острове с Этель
2Элиза, Этель, Р-а-с-с-а, дядюшка Клодт в лесу.

NEW! Юникорн - Гаэт - Клео
Видение Уилфреда на постоялом дворе

Лорд Уайтфорд резко натянул повод и придержал коня.
Что-то словно толкнуло Уилфреда в сердце. Он ясно услышал голос Элизы. Нет! Этого не может быть...
Элиза умерла...
"Уи-и-и-лфр-е-е-е-д!" - снова донёс ему ветер.
Или это память так шутит с ним?
Уилфред обернулся в сторону города и приподнялся в стременах, пытаясь рассмотреть людей на стене.
Нет... слишком далеко...и закатное солнце слепит глаза...

- Милорд? - Гаэт подьехал к нему,остановился сремя в стремя. - Вы хотите вернуться?
Уайтфорд покачал головой.
- Нет... мне просто показалось...едем дальше, заночуем Зелёной Ветви, а утром переправимся через реку и повернём с Виа Игнасио* на просёлочную дорогу, так мы сократим путь.

* название старой римской дороги

***


В одном дневном переходе от бурга, там, где старая римская дорога сворачивала круто на запад, расположился постоялый двор «Зелёная ветвь». Маленький и захудалый, он больше всего славился тем, что здесь собирался всякий окрестный сброд. В дни большой ярмарки «Зелёная ветвь» становилась местом встречи мошенников воров и мнимых нищих. Тех попрошаек, что так легко морочат доверчивый люд, взывая к милосердию во имя Господа.
Сэр Уилфред Уайтфорд не собирался останавливаться для ночлега в таком сомнительном месте, но, взглянув на Гаэта, который еле держался в седле, он вздохнул, придержал коня и поднял руку.
- Мы переночуем здесь.
- Но милорд! – осмелился возразить оруженосец лорда Уайтфорда, – здесь не хватит места для наших людей.
- Случалось нам дожидаться восхода и в лесу, - невесело усмехнулся Уилфред.
- Место здесь неспокойное…
- Оставь, Аллен, с тридцатью латниками – что может с нами случиться здесь? Разве что Жоффрей Рыжебородый осадит «Зелёную ветвь». Или явится легендарный Вульф Эриксон, так его нам и надо.
- Не к ночи будь помянут, - пробормотал Аллен и развернул коня.- Ночуем здесь, заезжайте во двор, - крикнул он латникам.
Из ворот, распахнутых двумя слугами, выскочил всклокоченный седой старик, очень тучный, краснолицый с заплывшими жиром глазами. Он комкал в руках край грязного передника и, непрерывно кланяясь Уилфреду, повторял:
- Милорд! Милорд! Это очень большая честь, но Зелёная ветвь сегодня переполнена… не соблаговолите ли вы проехать ещё четверть мили вперёд в сторону N...N и остановиться в Серебряном колоколе, там найдётся место для всех ваших людей.
- Мы остановимся здесь, а если места не хватит, мои люди разложат костёр во дворе и переночуют рядом с лошадьми.
- Милорд! Мы не ждали такого большого наплыва постояльцев, и трапезы на половину ваших людей едва хватит.
- Ничего… мы удовольствуемся тем, что есть.
Уилфред обернулся к Гаэту и спросил:
- Ты не бывал тут прежде?
- Нет, - отвечал бард, спешиваясь и разминая затёкшие ноги, - здесь не бывал, так что узнавать меня тут некому.
- Это хорошо.
Уилфред тоже соскочил с коня и бросил поводья Аллану.
- Не забудь про вторую попону, - приказал он.
- Да, милорд, – поклонился Аллен и повёл жеребца в стойло.
Не всем лошадям повезло так, как Брокену, - большую часть оставили во дворе у коновязи, прикрыв им спины тёплыми попонами и привесив к мордам торбы с овсом.

Аллен всё же столковался с хозяином об ужине для всех. Но «Зелёная ветвь» по-прежнему не нравилась молодому оруженосцу.
Кроме того, он чувствовал нечто вроде уколов ревности – его господин так много внимания уделял этому бродяге барду. И что он в нём нашел… правду говорил Отец Стефан, не иначе колдун… приворожил лорда Уайтфорда, наслал на него чары. Аллен то и дело бросал на Гаэта подозрительные взгляды, но открыто обсуждать свои подозрения с лордом Уатфордом не решался. Он ограничился тем, что, пока кухарка, две служанки и мальчишка-поварёнок занимались стряпней, отозвал Уилфреда в сторону и попытался ещё раз привлечь его внимание к тому месту, где лорд собирался провести ночь.
- Если милорд пожелает выслушать меня… я снова скажу – нехорошее это место, слишком много всякого сброда, – он указал глазами на открытую дверь постоялого двора (через неё был виден общий зал, забитый людьми).
- Оставь, Аллен, чего ты хочешь, в бурге только вчера закончилась ярмарка…идём, надо отдохнуть – завтра опять весь день трястись в седле. До… (в Уэльсе) ещё пять дневных переходов, если мы будем продвигаться к Уэльсу так же быстро, как сегодня.
- Боюсь что для вашего нового менестреля это будет тяжело, - не удержался от пренебрежительной ухмылки Аллен.
- Гаэт не слуга мне…он…посланник сэра Ричарда де Бара, и ты должен выказывать ему уважение.
- Простите, милорд… впредь я буду лучше обдумывать свои слова.
- Надеюсь…нет, постой… я войду первым, - остановил Уилфред оруженосца, и, взявшись за рукоять меча, переступил порог.
Войны гарнизона Уайтфорда уже расселись за длинным столом, но при появлении сеньора поднялись как один и ждали, пока их господин займёт место во главе стола. Рядом с собой Уилфред посадил Гаэта.
После того, что случилось в Уайтфорде на дозорном пути замковых укреплений два восхода назад, Уилфред убедился в необыкновенной силе этого хрупкого на вид юноши, почти мальчика.
Лорд Уайтфорда поразил его необыкновенный голос, ясный открытый взгляд и его способность врачевать душу.

***
Так же, как и в Уайтфордском замке, перед началом трапезы прозвучала краткая молитва.
В отсутствие отца Стефана её начал читать Саймон, самый старший воин гарнизона.
- Благослови, Господи, нас и дары Твои, которые по Твоим щедротам мы будем вкушать…
Это вызвало косые взгляды и усмешки большинства постояльцев Зелёной ветви, благочестие здесь было не самой почитаемой добродетелью.
Но когда следом за Саймоном поднялись для молитвы все воины Уайтфорда и сам Уилфред, то шутки смолкли, и в зале даже стало тихо, что казалось невероятным в этом притоне бродяг и мошенников, которые верили только в ловкость своих рук да в острый кинжал.
Гаэт стоял рядом с лордом Уайтфордом, опустив глаза.
Бард не молился христианскому Богу и не понимал того, во что верили окружавшие его люди. В его сердце жила иная вера, но она не отделяла его от этих людей, от сэра Уилфреда, тоску и боль которого Гаэт смог уврачевать с помощью той силы, что многие сочли бы полученной от дьявола.
Что бы они ни думали, Гаэт знал – сейчас он должен быть рядом с Уилфредом, потому что слишком многое зависит от того, сможет ли этот рыцарь противостоять тьме, атакующей его душу.
Жизнь Уилфреда всё ещё оставалась в руках у барда, и сейчас лорд Уайтфорд более чем когда-либо нуждался в проводнике на том пути, который был ему предначертан.
Когда снова поднялись для благодарственной молитвы, Уилфред положил руку на плечо Гаэта.
- Пойдём, бард, этой ночью тебе лучше быть рядом со мной… хоть здесь и нет отца Стефана, а всё же мне так спокойнее.
Гаэт молча кивнул. Они поднялись по лестнице на галерею, которая по периметру опоясывала зал, - на неё выходили двери небольших комнат для проезжих.
Переступив порог, Гаэт поморщился от затхлого тошнотворного запаха.
- Уж лучше бы нас поместили в хлев…
А ты, как я посмотрю, предпочитаешь спать под звёздами, - рассмеялся Уилфред.
- Да, - простодушно отвечал бард. – Милорд, пойдём, поспим возле лошадей.
Уилфред не имел причины не соглашаться, но всё же, повинуясь странному чувству тревоги, которое не оставляло его в последнее время, отвечал:
- Нет, останемся здесь, Гаэт.
Уилфред прошел в комнату, поправил фитиль в масляном светильнике, бросил свой плащ на узкое ложе поверх грязного соломенного тюфяка.
- Ложись… кажется, ты не очень опытный наездник…
Гаэт усмехнулся. Видел бы его Уилфред в самом начале пути… когда он только ехал в Уайтфорд. Пожалуй, только сильная воля и стремление поскорее помочь возлюбленной помогли барду продержаться в седле несколько дней без отдыха.
- Нет, совсем неопытный… но лошади слушаются, если я пошепчу им на ухо.
Уилфред только покачал головой.
- Ложись, ты устал.
Гаэт лёг на плащ Уилфреда, укрылся своим. Лорд сел на скамью напротив. Он не хотел спать. Странное чувство, что кто-то следит за ним из всех четырёх углов сразу, не покидало Уилфреда. Там, в вязкой тьме, которую не рассеивало слабое пламя масляного светильника, таилось Нечто. Оно подавляло волю и наполняло разум страхом. Уилфред вынул из ножен короткий меч, который всегда носил у пояса, и положил рядом с собой, но туту же подумал, как бесполезны его приготовления. Кого он опасался? Не людей…
Дверь заперта, внизу у лестницы выставлена ночная стража. Но ничто не защитит его разум, его память… Элизабет! Нет, сейчас он не будет думать о ней…
- Гаэт! – позвал лорд Уайтфорд. - Я хотел просить тебя… расскажи мне… о леди Гламорган. Ты последний видел мою невесту. Что ты помнишь? Как могло случиться, что она была похищена из-под надёжной охраны?
Гаэт в смущении молчал. Ему тяжело было говорить о Светлой Леди. Но он не мог и отказать лорду Уайтфорду. Со вздохом бард начал:
- Мы встретились с ней… совершенно случайно. Я шёл через лес, шёл к берегу моря, чтобы… выполнить свой долг… спеть одну песню.
Он запнулся и умолк, решив, что не стоит рассказывать Уилфреду о том, что завещал ему Финн. Его повествование от этого не станет яснее, а говорить об этом ему было трудно. Подумав, он продолжал:
- В лесу я попал в руки солдат-наёмников, которые охраняли… леди Бланшефлёр. Им приказано было задерживать каждого, кто приблизится к отряду… Я не знаю… не знаю, зачем отец леди Гламорган нанял этих людей… с первого взгляда видно было, что помыслы их темны, а совесть нечиста. Они чуть не убили меня, и убили бы, если бы не вмешалась леди. Она спасла мне жизнь. Леди Бланшефлёр выходила меня, когда я умирал от нанесённых мне побоев… она… (бард покраснел) помогла мне вернуть… себя самого…
- Что ты хочешь этим сказать? – удивлённо приподнял бровь сэр Уайтфорд.
- Она помогла мне вернуть мой голос. Когда я встал на ноги, я думал, что мне уж больше не петь… но потом… однажды… в общем, я спел ей. И привлёк её сердце к своему. А потом, чтобы исправить нанесённое ей невольное оскорбление, я покинул отряд и продолжал свой путь… к морю.
Уилфред невесело усмехнулся. Неисповедимы пути Господни, и кто мог знать, что с его невестой случится то же, что и с ним самим…
- Она… полюбила тебя, Гаэт?
- Я не знаю, - бард опустил глаза, - не знаю. Мне показалось… что я не имел права делать такого… моя песня оказалась слишком сильной, и ею я мог бы покорить чьё угодно сердце… но я не хотел делать этого силой. Поэтому я ушёл. Я обидел её. А потом… потом ночью мне было видение… и я узнал, что она похищена. Я вернулся… но застал в живых только сэра Ричарда. Я исцелил его раны… насколько это было возможно… на следующее же утро мы расстались, и я отправился к вам. С тех пор я не слышал ни о нём, ни о леди Гламорган.
Бард умолк, и вдруг заметил, что Уилфред не слушает его. Он привстал, взглянул на него повнимательнее… и отшатнулся, не веря глазам…

***
Глаза Уилфреда начали слипаться…голова склонилась на грудь. Он упустил из внимания последние слова Гаэта, хотел переспросить, поднял голову и увидел, как дверь медленно отворяется. Нет… не может этого быть, он сам наложил засов…

Сон лорда Уайтфорда был беспокойным, но при этом настолько глубоким и липким, что освободиться от него было невозможно, сколь отчаянно бы Уилл не пытался это сделать. Он видел тёмный сырой коридор с земляным полом и холодными стенами.
Рыцарь увидел перед собой свет, а в нём…
- Уилфред… - тихо проговорила Элиза, подняв на него полный тоски взгляд.
- Элиза? – Уилфред вздрогнул. – Элиза!
- Почему же ты не сдержал своего обещания, Уилфред? – с болью спросила девушка. Её руки были молитвенно сложены, тело закрывал только белый саван. – Почему же ты не пришёл? Я ждала тебя…
- Элиза, я… - голос Уайтфорда дрогнул и пресёкся.
Уилфред хотел подойти, дотронутся до неё , но не мог двинуться с места. Тем временем его возлюбленная продолжала:
- Я ждала тебя день и ночь, я не сходила с места, я тревожилась за тебя… а ты не пришёл…
- Я был у альфари Иоланды… Элиза! Прости, она очаровала меня… я всё забыл…
- Ты забыл? – Элиза опустила взгляд своих необыкновенных чистых серых глаз, и по щеке её скатилась слеза. – Как же ты мог забыть меня, Уилфред? Как же ты мог…
Она ни в чём не упрекала, не обвиняла. Лишь смотрела с невыразимой тоской и очень тихо и печально говорила.
- Там, в доме альфари, ты не вспоминал меня…я вижу это по твоим глазам.
Уилфред молчал. Элиза была права – ему было хорошо в Гроте Иоланды. И он не мог бы солгать Элизе, даже если бы захотел. Слишком пронзительным был взгляд блестящих от слёз глаз. Он бы не мог сейчас даже обнять её, и не потому что она была лишь призраком, а потому что он не смел прикоснуться к ней после того, как сам же не уберёг.
Боже, как же он виноват!
- Теперь уже поздно винить себя, - Элиза будто бы прочла его мысли. – Грей вырвался и убежал в замок, а я вернулась домой, как ты велел мне. Но там меня ждали разбойники, что охотятся за моим отцом и матушкой. Они схватили и Этельфлид… Я помню её взгляд на себе, когда она умирала. Я помню, как закрылись её глаза, я помню, как разбойники глумились над её телом, прижигая трепещущую плоть. Я
помню, запах её горящей кожи…
- Элиза! – закричал Уилфред. – Скажи мне, кто это сделал! Назови мне имя, и я убью негодяя, который посмел притронуться к тебе и Этель!
- Это ты виноват в нашей гибели, Уилфред, - с бесстрастной жестокостью продолжала она, - ты один виноват во всём. Поздно, Уилфред. Поздно… ничего уже нельзя изменить… - Элиза подняла на него глаза и уже более не опускала их. – Послушай что было потом. Ты должен знать…
Они принялись за меня. Я пыталась сказать им, что я не знаю, где мои родители, но они и слушать ничего не хотели. Они связали меня и… они сделали это со мной. Один за другим. Я помню боль… их мерзкие липкие тела… потом они подожгли дом, и я умирала в пламени. Я умирала медленно, как и Этельфлид…
Уилл в ужасе широко распахнул глаза, он видел всё то, что она говорила. Видел так живо, будто сам был там. В то время он был у альфари, наслаждался волшебным сном, его возлюбленная и сестра страдали в лапах разбойников!
Но страшнее всех других была одна мысль – Над Элизой надругались, её обесчестили… до того как она умерла в пламени…
- Теперь я – неприкаянный дух. Мне суждено вечно скитаться здесь, потому что нет у меня могилы, а мой прах развеяло по ветру. Прощай же Уилфред – моя единственная любовь!
- Нет! Нет! Не уходи! – взмолился Уилфред, падая на колени, - останься… прости меня!
В исступлении он, рыдая простёрся на земле.
Уилфред не осознавал всей ложности упрёков призрака.
Элиза никогда не могла бы сказать таких слов, что его возлюбленная такая кроткая и нежная, не пришла бы к нему после смерти, чтобы мучить его. Но Уилфред был ослеплён отчаянием, которое несло каждое слово Элизы.
Призрак медленно таял, изменяясь и растворяясь в тени, из которой он и вышел. Если бы Уилл сейчас поднял взгляд, он бы увидел, что глаза Элизы вовсе не чистые и тёплые, но холодные и злые, будто бы она явилась из самой темноты. Он бы увидел, что её лицо кривится в злобной и удовлетворённой ухмылке, силуэт стал выше и белый саван превратился в серый плащ, отороченный снизу тенью. Если бы он поднял глаза, он бы увидел, что вовсе не возлюбленная Элиза стоит перед ним… Но Уилфред не поднял глаз.
***

Гаэт видел и слышал всё… но не мог пошевелиться, не мог помочь Уилфреду. От женской фигуры, стоявшей перед ними, веяло смертельным холодом, и ужас распространяла она вокруг себя… Бард попытался шагнуть к ней – и не смог. Он словно находился в застывшем, замороженном воздухе. Он попытался бороться – но безуспешно. Наконец, в какой-то миг просветления, он бросился вперёд и оттолкнул зловещий призрак… Потом схватил лорда Уайтфорда за плечи, встряхнул, пытаясь вернуть его, достучаться… Уилфред стоял, окаменев, не видя и не слыша…
- Элиза… Элиза… - повторял Уилфред. - Скажи мне, кто сделал это… я убью их… убью …
Уилфред отшвырнул Гаэта в сторону и схватился за меч. Глаза рыцаря по прежнему блуждали. Уилфред наступал на Гаэта с обнаженным мечом. Бард отступал назад, пока не прижался спиной к стене…и тогда, собравшись с силами, он заставил себя успокоиться. Его сила была всё ещё при нём, и сейчас было самое подходящее время применить её…

Кто здесь во мраке
Бродит, вселяя
Страх в души смертных?
Что за творенье
Тьмы беспощадной
Явилось к людям?
***

Чарна спокойно наблюдала за молодым рыцарем. Но вдруг что-то укололо повелительницу теней – совсем рядом она почувствовала нечто, освобождающее сон Уилфреда от ужаса и разгоняющее мрак. Тень нехотя раздвигалась и вновь смыкалась за клочком заблудшего света, никак не желающего гаснуть, но он упорно продвигался к сознанию Уилфреда. На бледном лице Хель отразилось беспокойство. Неужели её план не удастся? Кто смеет мешать ей?
Она уже могла различать слова песни. Чистый голос произносил нараспев страшные изгоняющие Хель слова.
***

Гаэт даже не пел, просто нараспев произносил слова заклятия… Он чувствовал одно – нужно прогнать Её… И никто, кроме него, не сможет это сделать.
Она содрогнулась и приняла свой истинный облик. Когда враг открыт и разоблачён – его легче победить… легче…
Бард наступал на неё с протянутой рукой, задыхаясь, почти крича:

Скройся, исчезни
Во мрак беспросветный,
Где тени и холод
Одни обитают!
Власти над нами
Ты не имеешь,
Ужас и трепет
Нас не коснутся!
Сила твоя
Песнью повержена,
Мрак и холод
Уйдут в забвенье,
Холодной кровью
Горячую кровь
Не победить тебе!
Прочь отсюда,
Творение смерти!

***
Хель отступила на шаг, потом ещё на шаг. В ужасе бежали сгустки черноты, прячась за спину повелительницы, сама же она пыталась руками закрыться от разрушающего действия песни барда. «Надо отступать, - подумала она. – Сейчас не время мне сражаться с ним. Это сделает Ворон… позже».
И она ушла, не оставив и следа за собой.
***
Уилфред перестал видеть призрак уже после первых слов барда, но он чувствовал страх… неживой, липкий, холодный страх… Воздух дрожал от напряжения, перед глазами Уайтфорда мелькали пятна тьмы и пятна света… Он успел увидеть, как Гаэт вскинул руки и шагнул к тому месту, где сосредоточилась тьма, успел услышать крик на грани звука: ПРОЧЬ!
И всё исчезло.
Лорд Уайтфорд прислонился к стене, ослабев даже от того, что стал зрителем борьбы двух стихий… Гаэт, тяжело дыша и шатаясь, подошёл к нему и коснулся рукой его руки…

*****
Уилфред бросил меч и провел рукой по глазам.
- Гаэт? Где она?
- Кто?
- Элиза! Она была тут… приходила ко мне.
- Нет, милорд, то была не она.
- Но… я говорил с ней… Боже! Если бы ты слышал её жалобы…Гаэт, Гаэт, где она? – Уилфред закрыл лицо ладонями и, упав на скамью, зарыдал. - Нет! Я не вынесу! Зачем ты не дал мне покончить с этим… Гаэт!
- Это была не она…милорд…не она, - повторял бард. - Даже если бы эта девушка вернулась в мир живых, она не стала бы так мучить тебя, сэр Уайтфорд. И потом, ты ведь не видел её мёртвой…
- О чём ты говоришь, Гаэт? - Уилфред приподнялся и с тоской взглянул на барда
- Не теряй надежды, милорд.