[Unicorn]

Изольда Айронхарт покинула Кастелл-А-Бере.
Широкая дорога в неведомые дали открылась пред девушкой, тёмные лощины о долы лежали в сонной очарованной дрёме… Одиноко и бесприютно, в унисон тишине, напевал ветер…
Изольда шла пешком, ведя Алекто за собою под уздцы. Ноги приятно утопали в дорожной мягкой пыли, ароматы свежести и покоя обволакивали невидимыми волнами одиноких путников.
Погружённая в свои печальные раздумья, девушка ничего не замечала вокруг себя. Она решила покинуть эти места ради того чтобы отомстить и красота этого мира больше не трогала её.
Алекто, недовольный медленным шагом, тихонько подталкивал
свою хозяйку в спину, прося скорости и шального ветра.
Но вот впереди в неясном свете луны колыхнулась одинокая тень. Всадник!
Согнувшись в седле, он, казалось, уже не управлял конём, и тот, почуяв свободу, устало плёлся, не разбирая дороги, по повелению собственных
лошадиных, неведомых человеку, стремлений и желаний.
Изольда в странном оцепенении следила за неуверенными и бесцельными
перемещениями лошади и таинственного всадника. Алекто настороженно поднял
уши, перестав тыкаться в спину девушки: он тоже внимательно и недоумённо
следил за тем, что будет дальше.
Всадник ещё раз неуверенно качнулся в седле и, выпустив поводья из слабеющих рук, рухнул на землю.
Изольда будто очнулась и, оставив недоумевающего Алекто, бросилась к
раненному человеку. Конь настороженно побрёл вслед за своей хозяйкой
Рыцарь, тяжело дыша, неподвижно лежал на земле. Он был без сознания. В сгустившейся тьме ночи Изольда едва могла различить лицо незнакомца. Нет,они не встречались раньше. Она бы запомнила его, непременно запомнила бы.
В неверном свете она едва могла различать его черты, но даже в сумерках был заметен ужасный шрам на лице раненного рыцаря. На ощупь девушка
обследовала его раны "Не всё так плохо, вот только рана не вчерашняя, и крови много потерял, наверное, не первый день в пути. Нельзя его оставлять здесь." - про себя заключила встревоженная Изольда.
***
Ричард очнулся: в неверном свете ночных сумерек он увидел над собой лицо молодой девушки, обрамлённое капюшоном дорожного плаща. Должно быть, небо услышало его и послало ангела, чтобы помочь. Девушка склонилась к нему и
пыталась остановить кровь, струившуюся из открывшейся на боку раны.
Кто вы? - спросил он.
Но нежные пальцы закрыли его губы, и Ричард услышал в ответ.
- Ничего не говорите, - отвечала она, затягивая повязку как можно туже, - мне не справится с этим здесь. Попытайтесь подняться в седло, я помогу вам.
Голос незнакомки был ясным и тихим, но уверенным.
После нескольких неудачных попыток Ричарду удалось наконец взобраться на коня, но тут сознание опять
помутилось и он уже не почувствовал, как девушка, придерживая его, медленно повела лошадь за собой.
***
Верный Алекто безропотно исполнял свой долг, бережно неся раненного.
Конь, совсем недавно настырно требовавший скорости, теперь неторопливо вышагивал рядом с хозяйкой, внимательно и аккуратно выбирая дорогу. Другой же - горячился и пугался каждого шороха и скрипа. Но Изольда крепко держала поводья, не давая свободы взволнованной лошади.
Вот впереди показался, недавно оставленный Изольдой, Кастелл: лишь в редких окнах в этот поздний час на окраине селения горели огни, лучась приветливым и тёплым светом уюта и добра. Но появляться там снова, да ещё и с необычным спутником, было небезопасно. И Изольда, свернув с большой дороги, повела коней другим путём, потайной узкой тропой, ведущей к горам и известной только ей.
М..... Т...., только там она будет спокойна и за себя, и за раненного незнакомца.
***
На рассвете путники достигли своей цели. В розовом тумане утренней зари показался Медивал Трот, окутанный какой-то особенной тишиной и тайной. В тёмной, увитой густым изумрудным плющом галерее догорал смутный и неверный сон. На зубцах карниза уже проступило солнечное золото. Изольда с детства любила этот торжественный и величественный вид их замка, вызывавший в её сердце по-детски наивный восторг и умиление. Бывало, она убегала из дома ещё до рассвета и, затаив дыхание, ждала, когда первые лучи восходящего солнца коснутся черепитчатой крыши, зеленоватого шатра готической башни, пробегут по сонной галерее между тонких витых колонн и, скользнув по жёлтым
шероховатым стенам, заискрятся и заиграют в цветных диковинных витражах длинных и узких окон. Какое счастливое это было время!.. Но всё умчалось безвозвратно.
Изольда с тихой печалью наблюдала всё это великолепие света и цвета, будто пыталась что-то вспомнить и не могла, потом глубоко вздохнула, отгоняя тяжёлые мысли, и отправилась дальше, к тёмным вратам М... Т.... Не думала она, что вернётся сюда так скоро и не исполнив задуманного.
***
Во дворе было тихо и безлюдно, но вот откуда-то послышались знакомые
голоса: из открытых дверей конюшни вышел Филипп, старый конюх, приехавший когда-то вместе с Айронхартами. Из коптильни прибежала кухарка и двое поварят, ещё несколько человек из дворовых собрались в стороне и тихо переговаривались. Женщины недоумённо и взволнованно смотрели на вновь прибывших, а мужчины уже устраивали из шестов носилки для раненного.
Вот рыцаря с осторожностью сняли с коня.
И в этот момент на дворе появился Мархаус и Рианнон.
Отец встретил Изольду строгим, укоризненным взглядом, но объяснений не требовал, будто всё заранее знал.
Но за всем своим суровым и неприступным видом Мархаус, седой и крепкий старец, скрывал огромный непобедимый страх за судьбу своей единственной дочери. После гибели Маркуса, он особенно
беспокоился о ней, пытаясь оградить её от всех невзгод и опасностей.
Внезапное исчезновение Изольды было ещё одним страшным ударом: оставалось только надеяться на её благоразумие и предосторожность. Мать, измученная и хрупкая женщина, с беззвучными рыданиями обняла Изольду, что-то укоризненно едва различимо шептала, до сих пор не веря своему счастью, тому, что дочь вернулась, живая и здоровая. Безмолвная и напряжённая сцена встречи. Да и что было говорить, когда и без слов всё было понятно и просто, ужасающе
просто? И Изольда, сама того не замечая, плакала, плакала, не сдерживая бурного и сокрушительного потока чувств и переживаний

Наконец, совладав с чувствами, родители Рианнон обратили свои взгляды к тому, кто прибыл вместе с их дочерью. Встретив вопросительный и тревожный взгляд отца, Изольда, не дожидаясь вопросов, ответила:
- Со мной раненный рыцарь, ему нужна помощь.
- Конечно, ты правильно сделала, что привезла его сюда, дочка, - не
задавая лишних вопросов, сказала Рианнон.
Мархаус одобрительно покачивал головой, без сомнения, соглашаясь с женой.
Конюх Филипп увёл взволнованных и утомлённых коней, сразу же вернулся, а с ним ещё нескольких слуг. Они бережно подняли носилки и перенесли рыцаря в хозяйские покои. Взглянув напоследок на раненного, Филипп неопределённо вздохнул и ушёл, вернулся к своим прежним занятиям.
Ему на смену пришла его жена Марта, заботливая и тихая, уже немолодая
женщина. Всю свою жизнь она провела при дворе Айронхартов: сначала
стряпала на кухне, потом, с рождением Маркуса, ей вверили заботу о господских детях.
И Марта покорно и смиренно приняла на себя этот долг. Детей у неё не было, и всю свою нежность и ласку она без остатка отдавала горячо любимым ею Маркусу и Изольде. Смерть Маркуса стала для неё не меньшим ударом, чем для его родной матери: с его уходом будто что-то оборвалось, навеки потерялось в её душе. Осталась бесплодная и уничтожающая пустота.
Изольда, её драгоценная воспитанница, стала её единственной отрадой и утешением.
Теперь Марта стояла в смиренно стороне, наблюдая за Изольдой и подавая ей то воду, то травы и думала о чём-то своём, вспоминала прошлое, далёкое и невозвратное. Порой с её ресниц срывались потайные слёзы, которые она немедленно прятала в тёмном шейном платке.
***
Изольда осторожно и бережно промывала раны рыцаря травяным отваром. Её беспокоило то, что рана была такой воспаленной. "Бог знает, сколько он провёл в пути" - встревожено думала она, затягивая повязку потуже.
Закончив свою работу, Изольда отпустила Марту, неустанно трудившуюся с водой и травами и уже утомлённую этой суетливой беготнёй. Старушка ушла, и Изольда осталась наедине со своим незнакомцем.
Она сидела на краю постели, подле рыцаря, внимательно разглядывая его
черты.
Лицо его показалось Изольде благородным и мужественным. Шрам ничуть не портил его черт.
"Какая странная печаль и величие! Какие тайны ты хранишь, мой
таинственный рыцарь?" - про себя размышляла Изольда, бережно и нежно разбирая тонкими пальцами спутанные волнистые пряди его густых, черных, словно крыло ворона, волос.
Впервые после смерти брата, на лице девушки проскользнула мимолётная, едва различимая улыбка. Ей было странно хорошо и спокойно рядом с этим незнакомым, но отчего-то близким, человеком.
В её больших изумрудных глазах на мгновение зажглась искра нового чувства, робкого и прекрасного, но мгновение так быстротечно, почти неуловимо: прежняя печаль вновь вернулась в её взгляд.

Она встала с края постели и отошла к окну: пасмурное небо давило свинцовой громадой на весь этот беззащитный и огромный мир.
Изольда, погружённая в свои сокровенные раздумья, бесцельно всматривалась в эту чёрные громады, предвещавшие неотвратимую беду.
Кто-то тихо постучал в дверь. Изольда, очнувшись от своих невесёлых
мыслей, обернулась - на пороге стояла Марта. Её глаза горели неясным
беспокойством и смятением. Изольда проследовала вслед за няней на открытую галерею, не без любопытства ожидая объяснений Марты.
- Присядь, дочка, мне нужно тебе о ком-то рассказать - взволнованно начала Марта.

Речь шла о той, из-за кого погиб их драгоценный Маркус. Девушку звали
Аглая.
***
- Бедняжка, ей так не везло! Отец её умер рано. Мать, слабая грудью и припадочная женщина, совершенно не интересовалась дочерью. Ах как часто это встречается нынче! - сочувственно вздыхала Марата, - Казалось бы, куда ей больше горя? Но в четырнадцатую зиму горькой жизни Аглаи, её мать в очередном припадке то ли от
отчаяния, то ли от измучившей её болезни наложила на себя руки. Девочка осталась на попечение у своей двоюродной тётки, злой и безразличной женщины. Не очень то она жаловала свою осиротевшую племянницу. Ей бы только повод найти, чтоб выжить бедняжку из дома!
И вот, когда Аглае исполнилось шестнадцать, тётка отправила её в соседнее селение - проведать дальнюю родню.
Аглая целый день бродила по улицам того самого селения, пытаясь найти
тех, к кому её послали, но тщетно. И уже собираясь в обратный путь, она, по несчастливой случайности, попалась на глаза тому самому негодяю
Наш Маркус спас бедняжку, Но видно, судьбе было так угодно... Маркус погиб за свою доброту. Да ты не слушаешь меня!.. - удивилась Марта, она с волнением ожидала ответа Изольды, но девушка молчала, будто её совсем не трогала печальная история Аглаи.
Изольда безучастно слушала о той, кто была причиной смерти Маркуса. Судьба слишком зло пошутила и привела Аглаю в их дом. Что это? Воля Господа или козни нечистого. Аглая теперь здесь, она беззащитна!
Но лучше бы этой девочке оставаться в Кастелле и не бередить ещё не заживших ран.
"К чему мне знать о ней? - думала Изольда. - Зачем она здесь?"
Марта прервала ход её мыслей:
- Изольда, милая, Аглая пришла к тебе, она хотела поговорить, она ведь ещё совсем ребёнок.

Изольда отрицательно покачала головой мысленно отстраняясь от этой
девушки. Нет, она не хотела её видеть. И ей нечего было сказать. Упрёки были бы не справедливы, а снисхождение...нет, Изольда не находила этого чувства в своём сердце. Её сердце! Прежде оно было таким радостным и нежным, а теперь: неужели так и жить ей в плену мыслей об отмщении?.. Они разъедают её душу, заполняя пустотой всё её существование.
- Я не держу на неё зла, Марта, но сейчас не лучшее время для подобных откровений. - холодно отвечала Изольда и поднялась, - если Аглая захочет, может оставаться в М... Т... сколь угодно долго, она, конечно, не виновата. Пусть не терзает себя напрасно.
Марта печально вздохнула, она ещё не видела Изольду такой холодной.
Смерть Маркуса навсегда изменила их жизни.

Разговор был окончен, и Изольда ушла в свои покои.
***
Опасения Изольды не были напрасны. К вечеру раненного охватил
жар лихорадки. Дыхание его стало частым и тяжёлым.
Изольда не на минуту не отходила от своего рыцаря, охлаждая его лоб холодным компрессом из целебных трав.
Целую ночь девушка не сомкнула глаз, считая каждый час, а время тянулось бесконечно, мучительно долго!
Он бредил.
Демоны опять терзали его душу. Огонь. Страшный жар испепелял её. Ричард всё стремительнее проваливался в бездну своего кошмара.
Крики, лязг мечей, запах дымящейся крови, предсмертные стоны... и вот среди хаоса боя де Бар увидел младшего сына лорда Родерика.

Юноша из последних сил отбивался от троих нападавших. Нанося удары направо и налево, Ричард пытался пробиться к нему к нему, но не успел. Он видел, как меч одного из рыцарей короля пронзил левое плечо Джонотана, одновременно второй нападавший задел его правую руку. Юноша выронил оружие, но в этот миг рядом с ним встал Брайан. Он подхватил раненного брата, одновременно отражая удары и прикрывая Джонотана своим телом. Раненный юноша всё больше оседал
на руке Брайана.
Закованный в доспехи всадник направил коня в сторону Джонотана и Брайана, и боевое копьё пронзило тела обоих сыновей графа Родерика одновременно.
- Н-е-е-ет! - Ричард ринулся сквозь битву. - Не-е-т!! Господи, только не они!
Кровь и слёзы заливали ему глаза. - Только не они!
Чьи-то руки обвились вокруг его шеи, не позволили приблизится к поверженным братьям. Тихий голос звал его прочь из этого ада.
***
Изольда с трудом удерживала раненного на ложе, рыцарь порывался встать, только прикосновения её нежных рук и слова, что она непрестанно повторяла, наклонившись к самому его лицу, останавливали его.
- Здесь никого нет! Успокойтесь, лежите...
Ночь тянулась мучительно долго:
***
- Где мой меч! Дайте мне меч!
- Джонотан! Джонотан! - кричал он, пробиваясь сквозь хаос сражения к брату Бланшефлер. Но тот не слышал. Вот юноша упал и гора окровавленных тел скрыла его.
А потом наступило безмолвие смерти.
Поле боя, усеянное мёртвыми телами не оглашалось ни одним стоном, ни вздохом, ни стенанием.
Ричард медленно брёл среди павших, останавливался, заглядывал в их лица.
- Джонотан! Брайан! - Нет он не находил их. - Джонотан!Брайан!
И вдруг посиневшие губы мертвеца разомкнулись, и он услышал:
- Моё имя - Ричард.
Ледяной ужас стиснул сердце когтистой лапой.
Все они отвечали одно и то же.
- Меня зовут Ричард...Ричард...Ричард...бесконечное поле, тысячи мертвых с остановившимися взглядами, перекошенными страданием или яростью лицами.
Все они отвечали одно и то же.
- Моё имя - Ричард. Меня зовут - Ричард
- Боже! Боже! Прости меня! - в отчаянии воззвал он, падая на колени и
поднимая лицо к небу, но вместо звёзд на него смотрели остекленевшие глаза убитых воинов.
И всё громче звучали их голоса, словно звали его
- Ри-и-и-ча-а-а-рд...Ри-и-и-ча-а-а-рд... повторяли они нараспев.- Как вой осенней бури.-
Ри-и-и-ча-а-а-рд...Ри-и-и-ча-а-а-рд...Ри-и-и-ча-а-а-рд...
Он не мог больше вынести... Но голоса не отступали.
- Надо стать одним из них - тогда они замолчат!
Где мой меч? Дайте мне меч!
Адская ночь продолжала свою пытку: Изольда, выбиваясь из сил, пыталась агонию лихорадки. Любой бы на её месте оцепенел в страхе и отчаялся обрести спасение, но не такова была Изольда Айронхарт. Она была готова до последнего бороться за жизнь раненного рыцаря. Своими молитвами она взывала к Богу, умоляя о спасении.
- Боже, Милостивый и Милосердный! Ты видишь как он страдает! Ради страдания и смерти Твоего Сына, распятого и погребенного и вскресшего...Молю тебя, не позволь смерти забрать его. Господи, пощади... ты призвал Маркуса, но оставь в мире живых этого воина, имени которого я не знаю!
Ричард сквозь тяжкий бред слышал голос Изольды, чувствовал прикосновение нежных рук, и тени, душившие его, постепенно отступали

***
Обессиленный не унимавшимся жаром, Ричард ненадолго утих и лежал неподвижно.
Спустя час ему снова стало хуже. Изольде казалось, что эта ужасная ночь никогда не кончится, что и она сама уже бредит, охваченная тем же испепеляющим жаром.
Внезапно в приступе лихорадки Ричард перехватил руку Изольды, крепко сжимая запястье. Боль разлилась по всему её телу - Изольда сжала губы, чтобы не закричать.
- Оставь её, негодяй, оставь её!Бланшефлер...Бланш вы должны простить меня...
Ричард в беспамятстве принимал Изольду за другую, за неведомую Бланшефлёр.
- Забудьте всё, что я говорил тогда, я... люблю вас, Бланш! Я люблю вас, не покидайте меня!.. Оставь её...где мой меч, дайте меч, - метался он в бреду.
Пальцы раненного разжались, рука безвольно упала.
Девушка потёрла занемевее запястье, боль постепенно утихла.
"Бланш, какая она?.. Что с ней случилось?.." - Думала Изольда, отирая пот, катившийся градом по смертельно бледному лицу раненного. Нет, страшная печать ещё не коснулась этого чела, он ещё борется, но силы его слабеют.
- Святая Мария, Матерь Божья, благословенна ты в женах, ибо Спасителя родила грешных душ наших...Святая Мария, молись о нас Господу... молись о нас ныне и пристно и в час смерти
нашей... - твердила Изольда пытаясь удержать жизнь ускользавшую из тела раненного.
Спустя ещё час жар внезапно спал, бред прекратился.
Рыцарь забылся сном.
Боже! Благодарю тебя, - зарыдала Изольда, закрывая лицо ладонями. - Благодарю тебя!
Рядом с его душевной болью её собственная казлась ей ничтожной.
И всё же...чего бы только не отдала она, чтобы услышать как он произнесёт её имя.
Но рыцарь звал в бреду леди Бланшефлер. Кто эта Бланш? Что могло разлучить их?
Задавая все эти вопросы, Изольда бежала от самой себя. Нет, она не желала знать причины по которой эти двое не вместе... Изольда страдала, необъяснимая боль, разрывала её сердце.
В глубине души Изольда уже знала, что не сможет жить как раньше, жить без него. Она провидела, какая судьба ожидаёт её теперь, но не хотела думать об этом, пыталась отогнать страшные и тяжелые мысли.

Изольда Айренхарт, скрестив руки на груди, неподвижно,стояла у окна -там снаружи бушевала непогода. Частый дождь беспощадно пронзал холодными иглами землю.
И та же непогода была в душе девушки.
Оставив спящего рыцаря в одиночестве, Изольда вышла из комнаты на открытую галерею.
Подставив лицо дождю под пронизывающим ветром, она замерла в странном
оцепенении. Крупные водяные капли стекали по её щекам: быть может, просто дождь, а может, она плакала.
Она хотела чтобы слёзы неба охладили её пылающие щёки, чтобы они вернули ей спокойствие скорби, которое до этой ночи владело всем её существом. После ночи, проведённой подле ложа раненного незнакомца, Изольда не могла уже быть по-прежнему спокойной.
Промокшая до нитки, Изольда уже ничего не замечала, она простояла бы так до утра, но девушку заметила на галерее Марта. Старушка испуганно всплеснула руками:
- Да что же это такое делается?
И Марта, прикрыв голову большим платком, выбежала под проливной дождь. Изольда не сопротивлялась и безвольно следовала за своей няней.
Немного придя в себя, девушка поняла, что она уже в замке - надёжном и уютном убежище от непогоды.
***
Перед нею стояла Марта, озадаченная поведением воспитанницы. Вода с волос и платья Изольды ручьями стекала на каменный пол.
- Дочка, куда ж ты в такую непогоду?! - всплеснула руками Марта, - ну-ка живо, переодеваться! Не хватало еще, чтоб и ты слегла с лихорадкой.
Изольда немного оживилась и послушно выполняла все указания своей любимой и родной Марты. А та с воодушевлением возилась с ней как с маленькой, помогая справиться с мокрой одеждой и поя её горячим медовым напиком.
"Хорошо бы было повернуть время вспять и хоть на минутку оказаться в
детстве." - размышляла Изольда, грея руки у пылавшего камина.
Ей не хотелось больше думать о всём том, что так внезапно обрушилось на неё в эту ужасную ночь.
"Не сегодня, подумаю об этом завтра." - мысленно заключила девушка.
Марта тем временем разбирала её спутанные волосы гребнем из слоновой кости и напевала тихую колыбельную, знакомую Изольде с самого детства.
И она, как бывало прежде, склонила голову на колени к своей няне и
погрузилась в туманную дрёму без снов.
***
Три дня миновало после той ночи: Изольда непрестанно поила рыцаря отваром из целебных трав. Днём ему становилось лучше, ночью возвращались прежние кошмары, но лихорадка постепенно унималась.
На третьи сутки жар спал окончательно и рыцарь со вздохом открыл глаза.
Страшных мёртвых лиц больше не было, вместо них на него смотрели
изумрудные очи Печального Ангела. Ричард помнил эти черты, и голос и прикосновение нежных рук. Он знал её, она была рядом всё это время, пока он боролся с ужасом воспоминаний. И теперь она сидела у его ложа.
Что с ним было? Почемуон здесь, и кто эта девушка?
- Кто вы? - С трудом произнёс он.
- Моё имя Изольда Айронхарт , Вы меня не знаете,- как и там во мгле ночи её прохладные пальцы коснулись его воспаленных губ, - Не
тревожьтесь ни о чём, - склонилась она к ему, - Вам нельзя говорить. Берегите силы, вы скоро всё узнаете, я вам обещаю. - Тихо отвечала Изольда, она отняла руку от его лица и хотела подняться.
- Постойте, - он удержал её руку в своей, - не уходите, не покидайте
меня.
Изольда опустила глаза, чтобы скрыть подступившие к глазам слёзы. Эти же слова говорил он той, неведомой девушке по имени Бланшефлер.
- Хорошо, я останусь: Вам тут ничего не угрожает. Здесь, в М... Т.... Мы окажем Вам любую помощь, какая потребуется, - пытаясь улыбаться и отводя взгляд, говорила Изольда.
Ей было мучительно тяжело находиться рядом с ним, постоянно скрывать свои чувства, говорить какие-то ничего не значащие слова. Или молчать, вопреки требованиям сердца.
Ричард, всматривался в черты своей спасительницы, когда он встречался с ней глазами Изольда улыбалась ему, но взгляд оставался таким печальным: отчего?
Что за страдание прячет она за это нежной улыбкой.
Печальный Ангел, так в мыслях назвал он её, как эта девушка не походила на Бланшефлер.
Почему он сравнивает их? Раскаяние укололо его и всё же: он не мог заставить себя не думать о том, как нежны её руки. Только теперь он заметил, что по прежнему удерживает её изящные длинные пальцы.
Она смотрела на него словно голубка, пойманная в сеть, Изольда будто умоляла взглядом: "Отпусти меня!" Ричард не внял её мольбе. Он задержал её руку в своей, и сказал:
- Меня зовут Ричард де Бар, леди Айронхарт. Я благодарю вас за всё, что вы сделали для меня. - Потом он поднёс её руку к своим губам и коснулся запястья почтительным поцелуем.
Изольда вздрогнула от неожиданности. Всё, что происходило вокруг неё в ней самой, казалось ей таким неправдоподобным и странным. Ей хотелось, чтобы эта пытка закончилась наконец и одновременно чтобы этот миг застыл навечно. Смятение разрывало её несчастную душу. Чувство, которое она сама себе запрещала, с которым отчаянно боролась, рвалось на свет.
"Наивно и глупо! Чем ты хочешь себя утешить? Ведь обманываешь сама себя. На что ты можешь надеяться? Ты же слышала, он любит её." - мысленно твердила себе Изольда.Но сердце её не внимло голосу разума.
Девушка поднялась с постели и отошла к окну.
Солнечные блики осветили её лицо. Она задумчиво смотрела на мир, открывшийся ей за окном. Впервые за много дней к ней вернулось ощущение совершенства и восторженной красоты всего этого великолепия красок, света, тени и полутонов. Робкий свет вновь зажёгся в её изумрудных глазах. Ей хотелось, чтобы всё вокруг замерло, хотя бы на мгновение, хотела раствориться в этой волшебной и беззаботной жизни, но увы...
Она почувствовала не себе его взгляд и обернулась.
- Я должен продолжить свой путь - промолвил он.
Свет в её прекрасных глазах погас, Изольда печально покачала головой
- У вас нет сил даже подняться: Останьтесь у нас, в М... Т.... На несколько дней, как только вам станет лучше, отец даст проводника, чтобы вы могли путешествовать в наших краях безопасно. Куда вы направлялись?
- Я шел по следу одного негодяя, он... - Ричард вдруг понял, что не хочет говорить с ней о Бланшефлер. Что происходит? Привычный мир рушится, незыблемые истины рассыпаются в прах. Рядом с ней он теряет уверенность, но обретает надежду.
- Я поклялся настичь его и воздать должное за совершенное зло. - Нахмурился де Бар.
Как странно знакомо отозвались эти слова в душе Изольды, она метнула быстрый взгляд на Ричарда. Её глаза... как они изменились!исчезла тихая печаль, теперь они горели болезненным оживлением, и ...желанием мести. Да, мести. Ричард не мог ошибиться слишком часто, видел он такой взгляд.
Изольда не понимала, откуда у неё взялась подобная уверенность, но она знала ответ, ещё до того как задала свой последний вопрос.
- Вы можете назвать имя этого человека?
- Да, - отвечал де Бар, - он норвежец, предводитель отряда наёмников с севера. Его имя - Харальд Эриксон.