Отдельное сообщение
Пред. 07.05.07, 03:03   #88
Kagero
Ядовитая ниндзя
 
Аватарка Kagero
 
На форуме с: 01.2003
Откуда: Днепропетровск
Сообщений: 515
Kagero is an unknown quantity at this point
Мне очень нравится образ Дороти Сэйерс, которая уподобила идею литературного произведения Богу-Отцу, собственно "тело" произведения - Богу-Сыну, а атмосферу - Духу. В этом много истины - ведь, если мы устроены по образу и подобию Творца, наше собственное творчество должно происходить по тем же законам, по которым происходит великое Творение.

То, что я рассказывала до сих пор - относилось главным образом к области действия "Сына". Именно в Сыне Слово стало плотью - и в "сыне" чудо повторяется: слова обретают плоть, ритм, размерность, композицию, все это слагается в сюжет и фабулу... и все это подчиняется Идее-Отцу. Как Отец, Который неподвижен, невидим и вездесущ - но придает движение всему творению, так и идея двигает всем в художественном приозведении, оставаясь при этом неизменной от начала до конца произведения, присуствуя в каждом отдельном фрагменте, но при этом неявно. И, как Отец творит и открывается только в Сыне, Слове, Логосе - так и Идея без слова, без этой словесной "плоти" останется не более чем электрическим импульсом в голове писателя. Поэтому мы можем сказать, что и в литературном произведении Сын единосущен Отцу. Одна суть, один смысл у собственно текста и идеи этого текста.

Так вот эта самая идея - она и есть тот концентрированный личный эмоциональный и жизненный опыт, который писатель уже пропустил через себя и превратил в некий пакет смыслов, в ИДЕЮ. Чтобы эту идею донести до читателя-реципиента, писатель "архивирует" ее при помощи образов, образного языка, напаковывая смыслами как можно туже (по своим способностям паковать, конечно). Если это сделано правильно, если Сын единосущен Отцу, то реципиент способен осуществить распаковку с наименьшими потерями. Если нет...

Если нет - то у нас возможны два варианта. Первый - это когда слаб Отец. Когда в писателе жизненный опыт не выкристаллизовался, когда ему, попросту говоря, нечего сказать своему читателю - а хочется, смертельно хочется; или нужно, позарез нужно: контракт заключен на два романа вперед, и издатель давит, давит, давит. И тогда писатель впадает в ересь. Он ставит Сына на место Отца, и старается интригой, фабулой, словесными изысками компенсировать слабую идею.

Бывает еще один вариант такой ереси: когда идею, которой "по размерам" рассказ или повесть, растягивают на роман. По-моему, именно этой ереси предались Дяченки в "Варане". И уж точно именно в эту ересь впал Сапек в своем мега-романе о Ведьмаке. Генри Каттнер каждый свой роман писал в том же "еретическом" ключе: сравните его большие произведения с его же рассказами и вы просто-таки кожей ощутите разницу: в рассказах Каттнера и Сапковского все "тело" текста и по размеру, и по форме точно соответствует идее. Ни убавить, ни прибавить. Романы же Каттнера, "Ведьмак" Сапковского и "Варан" Дяченок по прочтении распадаются в памяти на отдельные эпизоды - верный признак того, что идея слишком слаба, чтобы надежно "держать" тело произведения. Таких писателей можно уподобить многочисленным и разнообразным гностикам, отрицающим Бога-Отца: у них с неизбежностью и "Сын" теряет плотскость, тело текста начинает распадаться.

Противоположная ересь - это своеобразное литературное мусульманство :). Идея, которая давит и подчиняет себе собственно текст. Давний приверженец и патриарх этой ереси в фантастике - Иван Антонович Ефремов. Слово у него - не Сын, единосущный Отцу, а раб, который обязан нести на себе непомерный вес Идеи и подчиняться любому насилию над собой. Затянутые экспозиции, провисающие эпизоды, выспренные диалоги, нелепые тропы, образы либо расплывчатые, либо схематичные - телолгия, где ни о какой синергии, ни о какой свободе творения не может идти и речи: все подчинено Идее, тотально и неизбежно.

Как правило, в эту ересь впадают люди, интеллект которых сильней, чем их художественный талант. Мощный ум продуцирует идеи с такой скоростью, что мастерство за ними не поспевает. Таковы, например, Айзек Азимов и Станислав Лем.

Произведения "мусульман" легко определить спустя несколько лет по прочтении: мы прекрасно помним, О ЧЕМ книга, но не можем вспомнить ни одного яркого образа, смачной детали, хлесткой реплики. Лем под конец вообще перестал утруждать себя придумыванием сюжетов: просто излагал свой концепт как есть. Мог себе позволить.

У "гностиков" наоборот - вспоминаешь персонажей, диалоги, какие-то образы - но фиг вспомнишь, О ЧЕМ была книга в целом.

Last edited by Kagero; 07.05.07 at 03:54.
Kagero оффлайн   Ответить с цитатой из оригинала