[Том Бомбадил.]

Продолжение:
*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*
Готическая книга Арды. Часть пятнадцатая.
О Приходе людей на запад.

Уже прошло около трёхсот лет с восхода первого солнца, как первые люди, устремившиеся вслед за солнцем на запад, добрались таки, наконец, до Белерианда.
Первым их обнаружил Фелагунд, и принял их сперва за самых последних лайквэнди или телери, которые, повинуясь, зову валар наконец-то дошли до западного побережья. Возможно, это объясняется тем, что эти люди идя точно по солнцу днём, ночью же непременно сбивались с пути, и возвращались обратно. Пока, наконец, их мудрому вождю Беору, не пришло в голову идти только днём, а ночью отдыхать и горланить у костра песни. За этим занятием и застал их ночью Финрод Фелагунд. Удивлённый, что на лесной территории лайквэнди кто-то осмеливается вести себя как дома, тогда, как и сами хозяева ведут здесь себя тише воды, да ниже травы. Словом застав людей за таким «неготичным» ночным времяпровождением Финрод немного опечалился. И пребывая во власти этой готичной печали, депрессивно сидел под деревом, уставившись в одну точку, пока люди не завалились спать и их дикие крики не смолкли.

А затем, подойдя к костру забрал их грубую варварскую арфу, и настроив её на более готичные тона, заиграл что-то особо заунывно эльфийское. Проснувшиеся люди сильно загрузились от его готичной музыки, и впервые в своей жизни почувствовали как на самом унылом кладбище. Слов его песен они не понимали, но, проникнувшись серьёзностью момента, сообразили, что эльф с таким печальным видом наверняка поёт что-то умное, нарекли его между собой – Номом – то есть мудрым. Потому как слов: – «сноб» и «зануда» в их примитивном варварском словаре пока еще, к сожалению не было.

Финрод Фелагунд общаясь с людьми, очень быстро заметил, что прекрасно читает все их помыслы. Ибо, будучи в отличие от эльфов народом неискушённым, люди ещё не умели скрывать своих мыслей, а что думали, то и говорили. А когда им не доставало слов в их примитивном языке, то, тут же не откладывая в долгий ящик, делали, всё что им в голову не придёт. Именно за это тугодумы эльфы называли аданов – людьми прогресса, и в чём-то им даже завидовали. А иной раз даже уважали и немного побаивались их, потому как людской век был краток, а долго будешь думать – никого не убьёшь. Уж эту-то нехитрую готичную истину люди усвоили на удивление быстро.
Фелагунда люди впрочем убивать не стали, так как приняли его за одного из валар с запада, а сам Фелагунд легко читая все нехитрые людские помыслы, не стал сразу разубеждать их в этом. По-крайней мере пока не добрался до своих.

Он спросил людей Беора: – Зачем вы пришли на запад? – И те отвечали, что: – Тьма лежит позади нас! И мы, повернувшись к ней спинами, ищем свет!– Финрод в испуге заглянул людям за спины, и увидел, что повсюду, где они прошли – остаётся Тьма. И попросил аданов впредь вести себя на природе немного покультурнее, и не загаживать после себя их цветущий край. И люди, считавшие его валаром, послушались.

Зелёные эльфы Оссирианда узнав, что Фелагунд повелевает помыслами людей Беора, начали гундеть, чтобы он увёл из их лесов племена лесорубов. А тем временем людей в их лесах становилось всё больше и больше. С востока, оставляя за собой Тьму и голые пеньки, подтягивались всё новые и новые племена аданов. Зелёные братья, видя такую напасть для их лесов, впадали в глубокую депрессию. И даже грозились не давать людям своим готичным нытьём покоя по ночам.

И потому Фелагунд собрал всех аданов жгущих костры и нарушающих ночной покой зелёных эльфов громкими песнями, и увёл их в Эстоланд. Который в переводе с эльфийского, означал – стойбище. А поскольку оленей у тех аданов не было, то и любому гоблину было ясно, как называли эльфы между собой самих аданов живущих в этом стойбище. От людей впрочем, не укрылось это переменившееся к ним отношение эльфов, и они немного огорчились. А самого Беора виновного в таком к ним отношении соплеменники назвали – вассалом и выгнали вон из стойбища. И он в полной безысходности вместе со всей своей семьёй ушёл служить Фелагунду до конца дней своих

Позже в Белерианд начали стекаться племена халадинов, которым занудные лайквэнди наученные горьким опытом, не дали долго жечь костры и горланить весёлые песни в своих лесах. И вскоре своим готичным ночным нытьём вынудили их идти дальше на север поближе к Морготу. Туда же немногим позже были отправлены и все прочие племена аданов пришедших с востока. Зелёные леса Оссирианда служили им всем пересыльным пунктом, а готичные нытики лайквэнди услужливо подсказывали – куда идти дальше. Таким образом, зелёные эльфы способствовали равномерному расселению самых первых аданов в землях Белерианда.
Тингол веря в непреодолимость завесы своего королевства, заявил, что: «ни одна нога смертного не вступит на территорию Дориата». Но Мелиан, видимо назло своему занудному супругу, ответила, что: – Это её завеса, и кого она захочет, того туда и впустит, будь он хоть трижды смертный. И её пророчеству суждено было вскоре сбыться, поскольку не открой она вовремя свою завесу, и её дочери Лютиен вообще никаких женихов во век бы не дождаться.

Всё это конечно интересно, об этом лучше как-нибудь после. В следующий раз.

Продолжение:
*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*
Готическая книга Арды. Часть шестнадцатая.
О не покое аданов.

Людских племён ведомых на запад их восторженными и доверчивыми вождями, скапливалось в Белерианде всё больше, и больше. Поскольку практически все синдары были слишком угрюмыми и замкнутыми, даже для готов, и не желали иметь никаких дел с пришельцами, то каждый из нольдорских князей по примеру Финрода Фелагунда, спешили напустить на себя вид заправского валара, и назвать себя – «другом людей». А точнее назвать людей – «друзьями эльфов», и под видом своих самых преданных друзей расселить их каждый в своём пределе, поближе к «Ангбандской границе». И теперь выражение – «друг эльфов» вполне соответствовало аналогу нашего – «Мухтара».

А те из адан что похитрее, стали называть себя «дедами», и остались служить на пересыльном стойбище в Эстоланде. Они отсылали всех вновь прибывающих людей, пришедших на запад – служить нольдорским князьям на северных границах Ангбанда. Потому как Кэрдан Корабел к себе на флот, смертных служить не брал.
Но кое-кому из аданов не захотелось идти на север так близко к Чёрному Владыке. И они возроптали, говоря: «Мы пришли сюда, спасаясь от Тьмы на востоке. И желали увидеть Свет на западе, но за море нас не пускают, а гонят на север, где живёт злой Моргот. Там боль и смерть, от которой, мы бежали с востока. И мы не хотим идти туда». А некоторые из племён, даже назад до дому двинули.

И в Эстоланде был созван большой совет людей, где присутствовали и «деды» – старейшины Эстоланда, и лучшие «друзья эльфов» – коих нольдорские князья ради такого случая отпустили на денёк с заставы, и молодое, зелёное пополнение – только что прибывшее с дальнего востока.

Предмет основного конфликта вновь прибывших, заключался в том, что вожди обещали им показать Великих Валар живущих за морем, и Свет на западе. Но за море смертных Корабел везти отказывался, а Ульмо не спешил раздвигать пред ними воды морские и выкладывать им по дну дорогу из жёлтого кирпича до самого Валинора. Вместо обещанного Света – людям предлагалось идти на север и сдерживать там постоянные атаки орков и балрогов Моргота.

Старые служаки из «друзей эльфов» рассказывали молодому пополнению, что на северных рубежах служится неплохо, там кормят три раза в день и орки последние лет сто уже носу из-за ворот не высовывали. Но тут встал кто-то очень похожий на Амлаха сына Имлаха, и начал вести пораженческие речи о том, что никаких валар в Валиноре не существует, как впрочем, и самого Валинора. Потому как никто из адан никогда не видел этого Валинора, а предоставить им хоть какие-нибудь доказательства в его существовании, эльфы почему-то отказываются. Это была уловка эльфов, чтобы заманить их сюда на запад, и заставить охранять свои границы. И никакого Моргота тоже нет, ибо его тоже никто никогда не видал, а есть только орки раз в сто лет вылезающие из своего логова, и тревожащие покой эльфов. И если уйти обратно к себе на восток – то там орки их беспокоить не будут.
Но на утро пришёл сам Амлах и заявил что вчера он пил в другом месте, и здесь на совете его быть никак не могло, и поэтому он не помнит, чтобы вчера что-то подобное произносил. И что это всё происки врага. Возбуждённые соплеменники поискали между собой мнимого Амлаха, и по-быстрому вдёрнув несколько отдалённо похожих на него случайных жертв, успокоились, убедившись, что это всё и впрямь были происки врага.

А сам Амлах решил подать хороший пример своим людям, и отправился служить на север, мечтая поквитаться с теми, кто сыграл над ним эту шутку. Но сколько он ни встречал в бою орков, ни один из них почему-то не походил на того подставного Амлаха.

Время шло. Орки предприняли более менее удачную вылазку и проскользнув незамеченными через кольцо осады, не иначе как с попустительства безответственных лайквэнди, околачивающих баклуши у себя в лесах – напали на халадинов. В этой битве отличилось племя отважной Халет – дочери Халдада. Вместе с Карантиром они сбросили орков в реку. И Карантир как истинный джентльмен предложил ей в награду за доблесть и потерянных в бою родичей – поселиться в его северных землях. Прекрасная воительница, сказала что подумает, и ушла со своими людьми в Бретил ближе к Дориату. Тингол узнав об этом, тут же объявил Бретил своей территорией, и милостиво позволил ей охранять его границы, и даже не стал брать с неё за это никакой платы.

И вот таким образом племена людей продолжали селиться в землях эльфов, изучили их язык и стали жить практически вместе. Эльфийским князьям время от времени даже приходилось проводить националистические рейды, и отселять от себя людей в особые гетто, дабы не допускать кровосмешения. Но в целом оба народа перед лицом общего врага уживались друг с другом неплохо. Но как бы эльфийские владыки не заботились о чистоте своей крови, среди людских племён уже родился на свет – народный герой Берен. И час когда по капризу Мелиан, ему было суждено соблазнить её дочь, был уже совсем близок. И чтобы по этому поводу не думал её высокомерный супруг Тингол – Королеве к чему-то вздумалось выдать свою дочурку замуж по-любви, а не по расчёту.

Но поведать вам обо всём этом, у нас ещё будет время…
Продолжение:
*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*
Готическая книга Арды. Часть семнадцатая.
Война внезапного пламени.

Финголфин, в тайне считающий себя владыкой всех нольдоров Севера, при практически всех живых сыновьях Феанора, всеми силами хотел бы утвердить за собой этот титул. И вместо долгой и изнурительной осады, предлагал самим взять наконец твердыню Моргота штурмом. Но сыновья великого героя павшего под стенами этой крепости, хоть конечно и были все как один воинственны, отважны и безрассудны, но всё же не до такой степени. Именно поэтому владыкой нольдоров считался всё же пока Маэдрос, а не Фингалфин. И все его призывы нанять гномов для подкопа под Тангородримом, или подкинуть под ворота Ангбанда «Троянского коня» вызывали на военных советах смех, а среди эльфийского войска шок и трепет. Видя, что всем его честолюбивым планам поддержки здесь не дождаться, он в очередной раз грозился взять Ангбанд в одиночку, вызывая среди нольдоров ещё больший смех и трепет.
Тогда ещё никто из них не мог предположить, что безрассудный и впрямь скоро выполнит свою угрозу, вызвав Моргота на честный поединок.

И вот в одну из безлунных зимних ночей в подземельях у Моргота что-то там рвануло, и реки жидкого пламени хлынули из чёрных готичных врат Ангбанда. Хотя как писалось в книгах – потоки пламени неслись быстрее балрогов и дракона, но видимо этим балрогам, очень уж жить хотелось, поэтому, как в тех же источниках указывается на то, что все они неслись как ошпаренные впереди линии огня. А по следам балрогов и дракона еле поспевала орочья пехота, которой видимо тоже пятки весьма ощутимо поджаривало. И только таким образом орочьей пехтуре в кои веки удалось прорвать многолетнюю осаду Ангбанда. Отступать оркам же было некуда – позади стена огня, блин! Даже у самых безбашенных нольдор противостоять с мечами и стрелами против кипящей лавы, не очень-то долго получалось, и множество героев пало в эти чёрные дни. И врагу удалось прорваться далеко в глубь цветущего Белерианда оставляя за собой лишь готично обугленные руины крепостей.

В одном из боёв Финрода Фелагунда спешившего на помощь нольдорам севера, орки отрезали от его войска и окружили с небольшим отрядом вблизи топи Сереха. И он был бы наверняка убит или взят в плен, но появился Барахир отец Берена с самыми отчаянными своими людьми и выручил его. Окружив короля стеной копий, они с большими потерями проложили себе путь из битвы. И вернувшись в свою подземную крепость в Нарготронде, Финрод поклялся вечно хранить дружбу с Барахиром и всем его родом и прийти к нему на помощь в любой нужде, и в знак этого обета он дал Барахиру свое кольцо. И время показало, что этот обет смертному Финрод дал весьма опрометчиво. Но об этом гораздо подробнее поётся в «Финрод-опере».

И тут отважный князь Финголфин решил, что его час пришёл. И едва только дождавшись когда вулканическая лава, покрывшая Ард-Гален слегка подстынет, он поскакал, возможно, на единственном пережившим его безумный переход через льды коне, к самым вратам Ангбанда. Весьма верно рассчитав, что пока всё войско Моргота захватывает Белерианд, сам-то Моргот там совсем один-одинёшенек остался. И он начал трубить в рог, стучать кулаком в ворота, и называть Моргота подлым трусом. Будь Моргот и впрямь там совсем один, то ему может быть, и удалось по-тихому в крепости отсидеться. Но там вместе с ним сидели ещё более трусливые военачальники, и чёрный вала никак не мог позволить Финголфину, уже в который раз при них называть его самым трусливым из валар, и повелителем трусов. Пришлось в кои веки ему самому на бой выходить. Потому как из всех оставшихся с ним в крепости трусов, ему и впрямь больше некого было вместо себя послать.

Несмотря на то, что резвому как Брюсу-Ли Финголфину удалось раз семь нанести Морготу свой излюбленный коронный удар в ногу, но хитов у валы было всяко побольше, да и весовые категории у них были слишком уж разные. Поэтому, в конце концов, Моргот изловчился-таки удачно уронить свой боевой молот прямо на дерзкого нольдора и наступить ему ногой на горло. Умирая, великий князь нанёс свой коронный удар в ногу в последний раз, заставив хромать своего врага всю оставшуюся жизнь.
Дотоптать тело великого героя Морготу помешала не столько боль в израненной ноге, сколько орёл Торондор вцепившийся когтями ему прямо в лицо. Клевать воронам тело Финголфина, Торондор тоже не позволил, и сложил ему огромный готичный курган где-то в горах близ тайного града Гондолина. Остаётся только удивляться, как это Моргот не мог так долго найти этот город по такому явному ориентиру.

В то самое время пока Торондор носил в горы по одному камушку, насыпая курган павшему нольдорскому князю, Саурон успел захватить Минас-Тирит и обосновать там себе остров волков оборотней. Чтобы Берену впоследствии было, куда, где сунуть в самую волчью пасть весь отряд легендарного Финрода Фелагунда, прежде чем сунуть в волчью пасть свою собственную руку. В разорённом Белерианде всё удлинялись тени, а повстанческие отряды аданов, вели партизанскую войну с отрядами орков достигших уже границ Дориата. В тоже самое время на службу Карантиру стали поступать пришедшие с востока вастаки Ульдора Проклятого и прочие смуглинги губастые, вот-вот уже готовые по первому слову Моргота, предать преданных нольдорам аданов, да и самого князя Карантира вместе с ними заодно.

Ну а подробнее обо всём этом в одной из последующих глав…