stalker: "Не знаю, Локи, ожидаете ли Вы дискуссию, или только хотите выразить свое мнение."
Честно говоря, я и сам толком не знал, когда писал сообщение. Просто мне показалось, что мы не только придем к общему мнению, но еще и сможем попробовать понять до какой степени может простираться это влияние. И
как оно может проявляться (включая наиболее крайние формы). Проследить это было бы крайне интересно. Но, на мой взгляд тут следует разделять это влияние на
осознанное и
неосознанное. Помните анекдот? "В детстве, академика Павлова укусила собака. Собака укусила и забыла, а Павлов вырос и не забыл..." :)
Т.е. в жизни писателя/художника/музыканта (!) вполне могут быть какие-то жизненные события, которые будут оказывать влияние (через его подсознание) на его творчество, но сам он об этом не будет даже задумываться.
Примеры сознательного: "пасхалки" и реальные прототипы людей в книгах.
В качестве примеров могу привести случай с Христофором Львовичом Минцом, который однажды имел неосторожность попросить своего друга Игоря Всеволодовича Можейко (он же Кир Булычев) вставить его в какую-нибудь повесть. На что ехидный Кир Булычев, пообещал это сделать "не люблю я этого мещанства, ах вставте меня в свою повестушку" (с). Так, в Великом Гусляре, на свет появился Лев Христофорович Минц (великий ученый и не менее великий путаник). Кстати, позднее Х.Л.Минца часто стали называть Л.Х. :))
Второй пример - ставшая популярной в среде наших фантастов традиция "убивать Семецкого". Ввел ее С.Лукьяненко, а народ подхватил. Так, что, у Юрия Семецкого нынче очень много литературных кенотафов. Я даже из чувства противоречия хотел как-то написать рассказ, в котором бы матерый некромант воскресил бы его (Семецкого). :))
stalker: "Другой пример - Стругацкие, которых я сейчас стараюсь копнуть поглубже. Все-таки очень важно понимать эпоху, в которую они жили. Тоталитаризм, цензуру, контроль над мыслями. Если вообще этого не знать, то можно совсе не увидеть глубинного подтекста в их книгах, или увидеть совсем не то."
Очень хороший пример со Стругацкими. (имхо) И в самом деле, понимание их книг невозможно без учета знания реалий времени их написания. Эзопов язык понятен только тому, кто знаком с той эпохой.
"Канули в прошлое некогда могущественные организации, владевшие почти неограниченным правом разрешать и вязать – канули в прошлое и забыты до такой степени, что пришлось бы скучно и занудно объяснять нынешнему читателю, кто есть кто, почему в отдел культуры ЦК жаловаться не имело смысла, а надобно было жаловаться именно в отдел печати и пропаганды, и кто такие были Альберт Андреевич Беляев, Петр Нилыч Демичев и Михаил Васильевич Зимянин, – а ведь это были тигры и даже слоны советской идеологической фауны, вершители судеб, «роководители» и «роконосцы»! Кто их помнит сегодня и кому интересны теперь те из них, кто еще пока числится среди живых? А что же тогда говорить о малых сих, – о визгливом сонме мелких чиновников от идеологии, об идеологических бесах, имя коим легион, вред от коих был неизмерим и неисчислим, злобность и гнусность коих требует (как любили писать в XIX веке) пера, более опытного, мощного и острого, нежели мое! Я даже упоминать их здесь не хочу – пусть сгинут в прошлом, как ночная нечисть, и навсегда..." Б.Стругацкий "Комментарии к пройденному"
http://www.rusf.ru/abs/books/bns-06.htm
Еще более остроумно выразился Евгений Лукин в своем сборнике рассказов "Портрет кудесника в юности":
"—.Двадцать пятая строка….— угрюмо сообщил кудесник..— Страшная штука. Вроде двадцать пятого кадра, только хуже, опаснее. В некоторых странах даже закон против неё приняли. В электронном виде эту пакость ещё как-то, говорят, вылавливают, а уж в бумажном.— и пробовать бесполезно… Сколько, говоришь, ему томов подарили?
—.Шестнадцать…
—.Все шестнадцать.— в огонь!
—.Погоди!.— опомнился Глеб..— А сам-то ты как её углядел? Эту двадцать пятую строку!
Старый чародей хмыкнул, приосанился.
—.Думаешь, колдовство?.— самодовольно переспросил он..— Экстрасенсорика всякая?.. Нет, Глебушка, нет. Просто в мои времена принято было всё подряд читать. Это теперь книжки не жуя глотают, да ещё и на курсы скорочтения записываются, а мы-то по старинке.— каждую строчку, каждое слово. Так-то вот…
—.Каждое слово?!.— Портнягин ужаснулся..— Как в школе на уроке?
—.Во-во…
—.Замучишься же!
—.Ну вот тем не менее….— Кудесник усмехнулся снисходительно и снова стал серьёзен..— Это что! Рассказывали мне: дескать,
когда-то давным-давно при советской власти люди между строк читать умели!
—.Как это?.— обомлел Глеб.
—.Сам не знаю, Глебушка, сам не знаю… Не иначе в ментальные слои проникать могли.
Физически слова в строчке нет, а ментально.— присутствует. Такие, говорят, чудеса творили! Положат перед человеком чистую страницу.— так он, представляешь, сам всё за автора возьмёт и домыслит…"
P.S. Хелик: "Иногда личный опыт накладывает такой отпечаток на творчество, что все произведения этого автора становятся похожи друг на друга."
Тогда, это уже не отпечаток, а клеймо какое-то получается. :)