[Onery]

Итак, композиция. Совершенно естественный ход мысли - сюжет, фабула, композиция.

Литературоведсеский словарь дает еще одно расплывчатое определение: "построение художественного произведения, расположение и взаимосвязь его частей, образов, эпизодов в соответствии с содержанием, жанровой формой и замыслом автора". Казалось бы, веревка есть вервие простое: воту тебя история, ты просто рассказывай ее себе в том порядке, в котором она разворачивается - и будет у тебя рассказ, роман или повесть, в зависимости от объема. А экспозиция, завязка, кульминация, развязка - все это придумали умники, которым нечем себя занять.

Чтобы опровергнуть эту прспространенную (хоть и глупую) точку зрения, проведем маленький эксперимент: расскажем фабулу некоего произведения в хронологиеском порядке.

Итак, некий полковник, отслужив в Индии, вернулся в Англию и женился на женщина с двумя дочерьми. Человек он был дрянной и скоро свел жену в могилу, а поскольку жил расточительно, захотел наложить лапу на состояние падчериц прежде, чем те вышли замуж. Он взял змею, которую привез из Индии, и после ряда хитроумных махинаций с вентиляцией и кроватями, напустил змею на одну из девушек. Перед смертью девушка успела сказать сестре "Пестрая лента". Сестра поехала в город и наняла известного сыщика. Тот, осмотрев место события, пришел к выводу, что в деле замешана змея, подстерег ее ночью и, избив хлыстом, заставил вернуться к хозяину и напасть на него. Укушенный змеей, хозяин умер.

Итак, что мы видим? В таком изложении фабулы не просто исчезает детектив - а прут в глаза все нелепости и глупости, которые мы великодушно прощаем Конан Дойлю. Почему сестра, умирая, говорит "Пестрая лента", а не "змея"? Почему она сама не заметила манипуляций с кроватью? Почему змея спукается по шнурку и возвращается, это ведь невозможно? Почему она кусает не того, кто на нее напал?

Отметим еще раз: у Конан Дойля все эти глупости есть, - но они не бросаются в глаза. Мы так захвачены повествовнием, что просто не замечаем их, а когда замечаем, говорим - ну и хрен с ними. И все это делают не фабула, не сюжет - они остаются прежними - а только и исключительно композиция. Композиция может превратить зануднейшую историю в увлекательное чтение или, по меньшей мере, чтиво, и наоборот - уничтожить интереснуйшую фабулу на корню.

Композиция в значительной степени соотносится с сюжетом. Част говорят о "хроникальной" или "концентрической" композиции - и о "хроникальном" или "концентрическом" сюжете. Чтобы глубже въехать в этот вопрос, остановимся для начала на ключевом элементе любого произведения - эпизоде.

Произведение состоит из эпизодов, как стена из кирпичиков. В лирических произведениях, особенно стихах, часто-густо дело ограничивается одним эпизодом: стоит Пушкин на берегу моря и думает себе "Прощай, свободная стихия", например. В эпических произведениях эпизодов больше, в драматических - обязательно много. Что такое "эпизод"? Это, чтобы долго не ходить кругами, событие. Сколько событий, столько и эпизодов. Событие может быть ключевым для сюжета и фабулы - завязка, кульминация, развязка. Может носить только "сюжетонесущий" характер - то есть, служить развитию конфликта или персонажа, показывать его с той или иной стороны. В лирических произведениях событием явлется, как правило, переживание героем какого-то происшествия или ощущения, а эпических - некая коллизия: сиречь, столкновение взглядов, интересов, стремлений. Вернемся к "Пестрой ленте", чтобы лучше понять это на примере.

Вот как начинается рассказ:

"Просматривая свои записи о приключениях Шерлока Холмса, - а таких
записей, которые я вел на протяжении последних восьми лет, у меня больше
семидесяти, - я нахожу в них немало трагических случаев, есть среди них и
забавные, есть и причудливые, но нет ни одного заурядного: работая из
любви к своему искусству, а не ради денег, Холмс никогда не брался за
расследование обыкновенных, будничных дел, его всегда привлекали только
такие дела, в которых есть что-нибудь необычайное, а порою даже
фантастическое.

Особенно причудливым кажется мне дело хорошо известной в Суррее семьи
Ройлоттов из Сток-Морона. Мы с Холмсом, два холостяка, жил тогда вместе на
Бейкер-стрит. Вероятно, я бы и раньше опубликовал свои записи, но я дал
слово держать это дело в тайне и освободился от своего слова лишь месяц
назад, после безвременной кончины той женщины, которой оно было дано.
Пожалуй, будет небесполезно представить это дело в истинном свете, потому
что молва приписывала смерть доктора Гримеби Ройлотта еще более ужасным
обстоятельствам, чем те, которые были в действительности.".

Доктор Уотсон, эксплицитный автор и непосредственный наблюдатель, сразу задает нам пространственно-временную и субъективную (свою) точку зрения с оттенком некоей отстраненности: он вспоминает о делах давно минувших дней, а не о чем-то бывшем буквально только что. Нам сообщается, что два главных героя этой истории уже мертвы. Для Холмса и Уотсона они - уже тени. Но для упрощения себе жизни мы это за эпизод не посчитаем. Это такая элегантная экспозиция.

Эпизод 1, он же завязка. Событие: приезд Элен Стоунер на Бейкер-Стрит и рассказ о гибели сестры. Эпизод включает в себя непосредственно эпизод гибели, этакая матрешка, причем благодаря двойной субъективности (Ватсон пересказывает чужой рассказ) Конан Дойль мастерски создает у читателя ощущение глубинного ужаса.
Эпизод 2. Носит "сюжетонесущий" характер - ничего не добавляет к фабуле, но показывает характеры Холмса и Гримсби Ройлотта в столкновении. Событие: появление на Бейкер-Стрит Ройлотта и противостояние с Холмсом.
Эпизод 3. Осмотр дома Ройлотта. Событие: обнаружение звонка, отверстия, блюдечка. Носит фабулонесущий характер: развивается действие, а не конфликт и не характеры.
Эпизод 4. Холмс и Уотсон ночью в комнате Элен Стоунер. Кульминация рассказа. Событие: нападение змеи, отражение атаки Холмсом, смерть доктора Ройлотта.
Эпизод 5. Холмс и Уотсон возвращаются в Лондон. Развязка. Событие: Холм разъясняет Уотсону суть дела и передает ход своих мыслей.

Таким образом, рассказ состоит всего-то из 5 эпизодов, если считать смерть Джулии Стоунер за отдельный эпизод - из 6. Они могли бы быть расположены иначе - например, эпизод со смертью Джулии по внутренней хронологии рассказа следует первым, и будь сюжет концентрическим, он и был бы первым. Конан Дойль мог бы сделать эксплицитным автором не Уотсона, а, например, самое Элен Стоунер или вообще вести рассказ от третьего лица - сохранив при этом детективный сюжет. Но мы чувствкем, что от иного расположения эпиходов или выбора другой "точки зрения" рассказ пострадал бы. Почему?

Потому что именно выбор простяги Уотсона в качестве эксплицитного автора-рассказчика-участника событий плюс прием "двойного пересказа" дает нам то, что для этого рассказа категорически необходимо: вторичную веру. Будучи пересказана от третьего лица, история "Пестрой ленты" выглядела бы нелепой:

"Когда Элен открыла дверь, ей показалось, что она слышит
тихий свист, вроде того, о котором ей рассказывала сестра, а затем что-то
звякнуло, словно на землю упал тяжелый металлический предмет. Подбежав к
комнате сестры, она увидела, что дверь тихонько колышется взад и вперед. Она
остановилась, пораженная ужасом, не понимая, что происходит. При свете
лампы, горевшей в коридоре, она увидела свою сестру, которая появилась в
дверях, шатаясь, как пьяная, с бельм от ужаса лицом, протягивая вперед
руки, словно моля о помощи. Бросившись к ней, Элен обняла ее, но в это
мгновение колени сестры подогнулись, и она рухнула наземь. Она корчилась,
словно от нестерпимой боли, руки и ноги ее сводило судорогой. Сначала Элен
показалось, что сестра ее не узнает, но когда она склонилась над ней, та
вдруг вскрикнула... О, Элен никогда не забудет ее страшного голоса.
"Боже мой, Элен! Лента! Пестрая лента!"

Этоневыносимо напыщенно и натянуто - но прекрасно "проглатывается", если мы помним, что это пересказанный старым сентиментальным доктором рассказ издерганной женщины, и вся его связность и патетика - это позднейшая "редактура" Уотсона. Именно взгляд Уотсона в качеств еотправной точки повествования задает композицию этого (и большинства других) рассказа "холмсовского" цикла.

Продолжение следует