[mahtalcar]

Язык птиц

Что именно в трилогии о Кольцах затрагивает наши сердца столь глубоко? Утончённость, изящество и красноречие языка Толкиена, манера, в которой он рассказывает нам о тоскливых воспоминаниях ушедшей эпохи. Именно это делает книгу столь привлекательной. С детства Толкиен обладал даром создания «воображаемых» языков. Этот жар, лежащий в основе его работы, эта способность настроить свой слух и внутренние чувства на более тонкую вибрационную частоту, естественным образом заставили его выбрать филологию (изучение языка) своей профессией. Такая учёность позволила ему проследить историю слов, выражений и диалектов вплоть до их историко-культурных корней. Эти исследования корней языка, известные в алхимии как «язык птиц» или «язык богов», логически привели его к размышлениям о тайных мистериях или сообщениях, которые дошли до нас от древних, будучи скрыты в устном и письменном слове.

В «Тайне соборов» Фулканелли описывает этот священный язык или арго как «язык, который учит мистерии вещей и приоткрывает сокрытые истины». Он рассказывает, что существовал «предок и старейшина» всех языков, что существовало «знание языка, которое Иисус открыл апостолам, послав им Своего Духа, Святого Духа», и что «Традиция уверяет нас, что люди говорили на нём до построения Вавилонской башни» – события, описываемого Фулканелли как причину того, что «священный язык стал искажаться и был окончательно забыт большей частью человечества» [9]. Фулканелли также пишет, что этот тайный язык духа использует законы фонетики, в которых ухо слушающего и глаз читателя сосредоточены скорее на звучании и значении, чем на написании [10]. В течение всей жизни исследуя сакральные истоки языка и настраиваясь на них, благодаря искусству «вслушивания» и размышлениям об отношении звука к проявлению, общению и источникам исконного языка человечества, Толкиен осознал, что каждое имя, слово и словосочетание является проявлением культурного гобелена, который сам собой ткался на протяжении тысячелетий истории.

Другими словами, изучение истории языка сделало Толкиена образцом тайного знания, которое, будучи однажды расшифрованным, открывает тайную историю человеческого рода. В Библии говорится, что «вначале было Слово», и благодаря своим исследованиям происхождения и развития слов и языка, а также великим легендам древних цивилизаций, Толкиен стал понимать способ, каким культура формируется и переформируется на протяжении истории. «Качество» времени также открылось ему благодаря изучению истории языковых смыслов. Изменение формы слов отражает «качество» их эпохи. Как никто другой, даже из глубоко изучавших историю специалистов, Толкиен натолкнулся на сущностные вопросы: какие силы формируют и изменяют течение истории? Каков их источник? В чём их фундаментальная цель? Каково наше отношение к этим могущественным силам? Кто мы такие, наконец?

Размышляя над вопросами, подобными этим, Толкиен пришёл к пониманию того, что весьма вероятно, что некогда в нашем мире жили воплощённые существа, которых мы сегодня считаем странными и волшебными. Эльфы, гномы, волшебники, возможно даже хоббиты или очень похожие на них существа, оказывается, упоминаются в языках, которые изучал Толкиен. Действительно ли он верил, что эти создания существовали в нашем прошлом, не столь важно. Важно то, что его изучение филологии позволило обнаружить их присутствие. Или это его настроенность на тонкие вибрационные звуковые частоты, настроенность, более утончённая, чем у большинства людей в этот век машин, позволила ему путешествовать во времени в предшествующую эпоху нашего мира, чтобы ощутить присутствие подобных существ?

Сам Толкиен описывал процесс создания (или документирования) своих историй как связывание воедино сказаний, выраставших в его уме как «данные» вещи, как записывание того, что «что уже было «здесь» когда-то, а не изобретение» [11]. Вслушиваясь в основные звуки или семена слогов слов, извлечённых из древней европейской культуры и размышляя о них, не настраивался ли Толкиен на сущностный дух Древней Европы и голоса своих предков? В письме от 7 сентября 1955 года Толкиен пишет: «Имя Фродо – настоящее имя из германской традиции. Его древнеанглийской формой было Фрода. Очевидна его связь со старым словом frod, этимологически означающим «умудрённый опытом», однако оно имеет мифологические связи с легендами о Золотом Веке Севера».

Из своих филологических исследованиях и погружении в учение католицизма, уходящее корнями в Ветхий Завет и Книгу Бытия, Толкиен должен был осознать, что каждому звуку соответствует сущность, или вибрационная частота, которая заставляет проявляться мысль. Он мог даже знать о средневековом споре между реалистами и номиналистами о природе звуков и слов, споре, основанном на метафизической значимости языка. Как красноречиво свидетельствует философ и историк культуры Джереми Нэйдлер в своей книге «Храм космоса», реалисты доказывали, что все звуки священны, имея своим источником Божество. Для них, как и для великих алхимиков и адептов тантры, для каббалистов, суфиев и христианских мистиков, слова выражают самую сущность, духовный смысл вещей. Напротив, светски ориентированные номиналисты настаивали на том, что слова – всего лишь плод человеческого говора, произвольно созданные людьми с целью удобства и общения. С этой точки зрения, слова никак не связаны с внутренней природой вещей [12]. Из-за «победы» номиналистов огромное большинство европейцев утратило связь с одной из величайших тайн своей традиции и наследия – со знанием истинно сакральной природы звуков и языка. Но Толкиен, чувствительные способности которого были перенастроены за годы лингвистических исследований и дешифровки, несомненно, был близко знаком с этим древним духовно ориентированным взглядом на сотворение (creation) и проявление (manifestation) реальности. В «Сильмариллионе» он описывает процесс сотворения в соответствии с мифами о творении многих древних культур по всей планете: «В начале Эру, Единый, коего на эльфийском языке называют Илуватар, сотворил Айнур из своей мысли; и они играли великую музыку пред Ним. В этой Музыке начался мир, ибо Илуватар сделал видимой Песнь Айнур, и они узрели её как свет во тьме. И многие из них были очарованы его красотой, и красотой истории, которую они увидели начинающейся и развёртывающейся в видении. Поэтому Илуватар дал их видению Бытие, и поместил его среди Пустоты, и послал Тайный Огонь в сердце мира».

Фулканелли называет тайный огонь «оккультным агентом, который, если намекнуть на его форму, больше похож на воду, нежели на пламя». Он утверждает, что «этот огонь или горящая вода есть жизненная искра, которую Творец сообщил инертной материи, это дух, заключённый внутри вещей» [13]. Он также ссылается на тайный огонь как на «универсальный дух, позволяющий алхимику, подражающему Природе и Божественному Великому Деланию, отделить в своём малом мире светоносные, чистые, кристаллические частицы от тёмных и плотных частиц» [14].

Образ волшебника Гэндальфа был, вероятно, создан по образцу рассказов о старинных мастерах алхимии. Гэндальф играет выдающуюся роль в истории Третьей эпохи Средьземелья. Во время своего противостояния с чудовищным балрогом в глубинах Мории, он называет себя «служителем тайного огня». Толкиен в письмах к Роберту Маррею от 4 ноября 1954 года описывает Гэндальфа и других волшебников как «воплощённых ангелов», посланных в Средьземелье Третьей эпохи в качестве наместников и посланников, дабы помогать эльфам и людям в их сопротивлении силам тьмы, поскольку следующая угроза их господству – Тёмный Властелин Саурон – начал материализоваться. Напоминая изначальные цели великих мастеров алхимии, фундаментальная роль волшебников, по замыслу Толкиена, – поощрять, питать и усиливать этот универсальный дух среди людей путём их воспитания, советов и постоянного сосредоточения их ума и сердца на «Пути Света». Толкиеновские волшебники, в сущности, представляют собой алхимическое «герметическое братство». Благодаря их священным устремлениям, храбрость и мужество сопротивляться соблазнам тёмных сил, неизбежно вырастающим внутри и вовне, усилятся, а сущностная задача Божественного Великого Делания – сохранение жизненной искры Тайного Огня чистой и несмешанной – будет исполнена.

В романе Толкиена, как и в нашем мире, даже великие мастера способны ошибаться, неумолимо склоняясь к тьме. Волшебники Гэндальф и могущественный глава его ордена Саруман, похожие на тех, что украшают собой страницу алхимического ведения, также не свободны от испытаний. Создавая историю постоянной борьбы Гэндальфа на пути к свету, показанной в его актах самоосвящения, в противовес отъявленному самовозвеличиванию падшего Сарумана, Толкиен снова поставил в центр внимания неизбежный выбор, который выпадает на долю каждого из нас, независимо от того, насколько выросли наши знания, сила и влияние. Но освящая себя, Гэндальф не только спасает Фродо, Кольцо и Братство, но ещё и превращается из Гэндальфа Серого в Гэндальфа Белого. Именно этот акт самоотверженности изменяет его, возводя на более высокую ступень мудрости и силы, чем когда-либо прежде. Ибо битва с балрогом и победа над ним в глубинах подземного мира позволила ему стать даже более великим «служителем света», способным более успешно бросить вызов тьме, испорченной силе Сарумана [15].

Возможно ли, чтобы благодаря своим исследованиям, Толкиен открыл магический «язык птиц» и обнаружил, что баснословное учение алхимии на поверку также созвучно с этими языками? Ясно, что благодаря своему знанию алхимии, Толкиен не мог не отметить, что ткань языка становится всё плотнее по мере приближения этих языков к эпохе Модерна, эпохе, в которую язык, как и культура, наши тела и сама земля, по-видимому, уплотняются. И этот процесс идёт на протяжении всех четырёх эпох истории человечества.

2. Космология Толкиена

История эпох и вечная битва добра и зла

«Я считаю, что легенды и мифы в значительной степени сотканы из “истины” и, несомненно, представляют отдельные её аспекты, которые воспринять можно только в такой форме; давным-давно определённые истины и формы воплощения такого рода были открыты и неизбежно возникают вновь и вновь. Не может быть «истории» без Падения – все истории, в конечном счете, повествуют о Падении».
Дж.Р.Р. Толкиен, из письма М. Уолдмену от 1951 г. [пер. С.Б.Лихачёвой].

В космологии Толкиена, которая захватывает нас с момента Творения до начала Четвёртой эпохи Средьземелья, основные философские вопросы, лежащие в центре нашей действительности, выдвинуты вперёд и разъяснены благодаря сюжетной линии, мыслям и поступкам персонажей, будь то эльфы, волшебники или люди. Наделённым Творцом даром «свободной воли» героям Толкиена, как и любому из нас, дана возможность выбирать между добром и злом, эгоизмом и самоотверженностью, Богом и сатаной – следовать путём света или пасть во тьму и разложение. Как и в эпосах типа индийских «Рамаяны» и «Махабхараты», финской «Калевалы» и скандинавской мифологии, в любую эпоху мира существует искушение тьмой и падения в неё, с соответствующей битвой добра и зла – и всё ради того, чтобы мир людей наступающей эпохи вновь стал правильным. История толкиеновского мира, как и нашего собственного, представляет собой продолжающуюся битву противоборствующих сил света и тьмы, добра и зла, красоты и ужаса, магии и машины.

Чтобы увидеть трилогию о Кольце в более широкой перспективе, нужно взглянуть на толкиеновскую историю эпох. Как и во всех великих рассказах о сотворении, разворачивание и развитие эпоха начинается с того, что автор назвал космологическим мифом. Как свидетельствует «Сильмариллион», творческое видение Земли появилось из гармонического схождения Валар (первичных Сил Творца). Подобно тому, как алхимическое учение об эпохах соотносит первый, или Золотой, век со временем, когда боги обитали на Земле, толкиеновские Валар, чтобы полностью проявить своё видение, нисходят с небес и поселяются на земле, иногда как светоносные существа, иногда в материальных телах [16]. На крайнем западе мира они создают себе дом, или рай, известный как Валинор, и начинают готовить Землю к приходу детей Божиих: эльфов, известных как Перворождённые, и людей, известных как Последующие. Но в толкиеновской онтологии, как и во многих великих эпосах, почти сразу следует «падение» величайшего из Валар, Мелкора, позже ставшего известным на эльфийском языке как Моргот. Он был изначальной тёмной силой и в течение Первой эпохи обратил Саурона, одного из обитателей Валинора, в своего главного слугу и представителя зла. В повести «Валаквента» из «Сильмариллиона» Толкиен описывает это первое падение Мелкора: «От величия он пал через высокомерие до презрения ко всем, кроме себя самого – и стал духом пустым и безжалостным. Понимание он обратил на тонкое извра¬щение всего, что хотел использовать – и сделался бесстыд¬ным, лжецом. Начал он с жажды Света, но когда не смог завладеть им еди¬нолично, низвергся сквозь огонь и ярость во Тьму. И тьмою пользовался он более всего в своих лиходейских трудах на Арде, и наполнил её страхом для всех живущих» [пер. Н.Эстель].

Итак, с самого начала действительного формирования Земли из музыки и видения богов началась и порча божественного Творения. Отпав от благодати путём, напоминающим демиурга христианских гностиков, Мелкор никогда не мог ничего создать сам, но лишь производил поддельные варианты прежде бывших существ, искажая, извращая и манипулируя теми, кого сотворил Единый. Таким образом, он внёс раздор в мир. Ибо с того самого момента, как Мелкор пал и обратился к эгоизму и тирании, он стал вызывать раздражение, и этого нельзя было не замечать.

С момента вхождения духа Мелкора в мир великий эпос Средьземелья действительно начинается. Сказания толкиеновской Первой эпохи касаются, в первую очередь, истории пробуждения, деяний и «падения» многих Перворождённых эльфов и их битв с Мелкором и Сауроном. Это, в конце концов, приводит к изгнанию эльфов из Валинора (Рая) и их первым контактам с людьми Средьземелья. Первая эпоха оканчивается возбуждением силы богов против Мелкора и Саурона (вдохновлённым видения Рагнарёка из скандинавской мифологии), разрушением их царства и изгнанием Мелкора из мира в Пустоту. Как и в алхимической истории эпох, начинают опускаться занавесы между мирами, и хотя Рай остался виден изгнанным эльфам с их Благословенного острова Эрессеи, но он стал недоступен для жителей Средьземелья.

Нуменор / Атлантида и Вторая эпоха Средьземелья

История толкиеновской Второй эпохи касается, прежде всего, взлёта и падения Нуменора, очевидно, соответствующей истории мифического острова Атлантиды, занимающей столь видное место в алхимическом знании. Толкиен включил эту легенду в свою повесть по ряду причина, но в значительной мере из-за того, что она называл своим «комплексом Атлантиды» [букв. «постоянное преследование со стороны Атлантиды». – М.М.]. В письме к У.Х.Одену он описывает свой рассказ о Нуменоре как «личную переделку атлантического мифа и/или традиции, и приспособление их к моей основной мифологии». Толкиен писал: «Изо всех мифических или «архетипических» образов этот крепче всего засел в моём воображении, и многие годы мне снился повторяющийся сон об Атлантиде: громадная и неотвратимая волна, надвигающаяся с Моря на землю, иногда тёмная, иногда зелёная и освещённая солнцем» [17].

Этот сон о великой катастрофе, принесшей конец Второй эпохе, который преследовал Толкиена с детства, был отдан Фарамиру Гондорскому во «Властелине Колец». Здесь снова толкиеновский замысел находит параллель в алхимии, где падение Атлантиды завершает Вторую эпоху, или серебряный век, известный как Век ритуала.

Именно в Нуменоре (Атлантиде) мы впервые сталкиваемся с судьбоносным вопросом о Смерти и Бессмертии, вопросом монументального значения как в трудах Толкиена, так и в Великом Делании алхимии. В космогонии Толкиена его затаённые размышления об этом предмете показаны через отношения между Богом (Единым) и Его Детьми, «перворождёнными» эльфами и «последующими» людьми. Создав их, Он дал каждой расе естественный срок жизни, соответствующий её биологической и духовной природе. Эльфов Он наделил необычайным милосердием, проницательностью, мудростью, красотой и соответствующей способностью «задумывать и порождать больше красоты, чем все Мои Дети». Вдобавок Творец даёт им столь желанный дар бессмертия и говорит, что «это будет величайшей благодатью в мире» [18].

Но, в конечном счёте, этот прекрасный дар заключает в себе их судьбу. Толкиен пишет: «Судьба эльфов – быть бессмертными, любить красоту мира, приводить её к расцвету благодаря своему дару утончённости и совершенства, и жить пока длится эта красота, не уходя даже в случае «гибели», но возвращаясь, а ещё, после прихода Последующих, учить их, готовить им путь и «увядать» по мере того как Последующие будут расти и впитывать жизнь, из которой произошли обе расы».

Хотя эльфы могут погибнуть и вернуться на Благословенные Земли, они должны оставаться в этом мире до «конца дней», соответствующего концу циклических эпох, и не умирать окончательно до тех пор, пока не умрёт мир. И в этом их великая печаль и горечь. Ибо, как пишет Толкиен, в конце «эльфы остаются жить лишь в тонкой линии крови, смешанной с кровью людей, среди которых только она позволяла действительно претендовать на знатность» [19].

С этой точки зрения, в мире Толкиена в конце дней смертность, которую многие считают проклятием человечества, воспринимается как решающий дар. В главе «О начале дней» из «Сильмариллиона» Толкиен говорит: «Одним из этих Даров Свободы является то, что люди лишь малое время живут живой жизнью, и не привязаны к Миру, а после смерти уходят – куда, эльфам неведомо... Сыновья Людей умирают по-настоящему и покидают мир; потому они зовутся Гостями или Странниками. Смерть – их судьба, дар Илуватара, которому по мере истощения Времени позавидуют даже Силы... Ещё давным-давно, в Валиноре Валар открыли эльфам, что люди вступят во Второй Хор Айнур; тогда как что Он уготовил эльфам после Конца мира, Илуватар не открыл никому» [по пер. Н.Эстель].

Из этого утверждения мы можем заключить, что сам Толкиен верил: хоть мы и смертны, но люди занимают уникальное и могущественное положение в циклах творения. Ибо с его точки зрения, люди не только сплетут свою энергию и сущность с энергией земли вплоть до конца текущего цикла, но в конечном счёте сыграют свою роль при создании нового великого цикла.

Тема смерти и бессмертия стала центральной точкой сказаний Толкиена о Нуменоре (Атлантиде) и Второй эпохе. Обсуждая историю взлёта и падения этого великого царства людей, он говорит, что в ней были три различные стадии, имеющие точные параллели в мифе об Атлантиде. На заре Второй эпохи благие люди, помогавшие эльфам в битвах с Мелкором и Сауроном, были одарены великой мудростью и продлением их срока жизни в три раза дольше, чем у обычных смертных. Однако, понимая врождённую слабость людей, природу Времени и то, как достижения в материальном мире могут привести к привязанности и порче, боги установили запрет для нуменорцев: никогда не ступать на «бессмертные земли» и даже не плавать в этом направлении.

Поначалу люди Нуменора, послушные законам Творца, не пытались плавать на Запад в «бессмертные земли», но только в Средьземелье, обновляя и распространяя свои знания об истине, просторах и природе мира. Все благие нуменорцы, подобно их наследнику дунадану Арагорну, жили в согласии с законами Единого и понимали, что смерть – не наказание, а существенная часть изначального замысла Творца о них; и подобно Арагорну, они умирали «по своей воле», когда чувствовали, что пришло время [20]. В течение Второй эпохи их знание художеств, ремёсел и магии росло быстрее, чем они принимали красоту этого дара с благосклонностью и благодарностью, и многие нуменорцы постепенно начали принимать дар смерти с отвращением или даже жаждали даров бессмертных. Живя на острове среди океанских просторов, они стали мастерами в искусстве кораблестроения и мореходства. Ограниченные в плавании на Запад, в земли бессмертных, они стали обращать свой взор на восток, юг и север.

Поэтому нуменорцы путешествовали по всему Средьземелью, принося знания о земледелии, изготовлении орудий и многом другом людям Средьземелья, которые стали смотреть на этих высоких и долгоживущих Людях из-за Моря как на богов. Но по мере того как они всё больше наслаждались своей качественно иной жизнью, в них рождалось желание вечной жизни, и всегда в их подсознании сидела тоска по неумирающим землям эльфов и богов. В результате начались внутренние беспорядки, а их благодать уменьшилась. По мере того как в них рос страх смерти, нуменорские мудрецы проводили дни в поисках путей продлить жизнь, но, как и древние египтяне, смогли лишь открыть искусство мумификации, сохранения мёртвой плоти. Они начали строить большие гробницы, а их разум снова и снова устремлялся к власти и богатству материального мира.

К моменту прихода к власти Ар-Фаразона, двадцать пятого Царя Нуменора, нуменорцы основали великие поселения в Средьземелье и возвеличили себя как князей и властителей над людьми. Но всё это время влияние Тёмной Тени распространялось по Средьземелью, ибо хотя Мелкор физически был заключён в Пустоту, его воля оставалась активна, а посеянные им семена разложения продолжали прорастать в его последователях и особенно в его служителе Сауроне, который во Вторую эпоху Средьземелья создал и стал владеть Единым Кольцом, связав с ним многие другие. Услышав о растущей угрозе со стороны Саурона и желая самому получить власть и господство над Средьземельем, Ар-Фаразон решил начать войну с Сауроном и сделать его своим собственным слугой.

Узрев мощь Нуменора, выстроенную против него, Саурон, всё ещё сохранивший прекрасную внешность, дар убеждения и необъятные знания чёрных искусств, поступил умно, позволив взять себя в плен и привезти в великое царство, где по прошествии трёх лет он втёрся в доверие к Ар-Фаразону настолько, что стал самым близким его советником. Ощутив желание бессмертия, которое лежало в основе недовольства Царя, Саурон заговорил с ним о власти тёмного властелина Мелкора, сила которого была выше, чем у Валар. И так умел Саурон убеждать, что Ар-Фаразон обратил своё царство в культ Мелкора и Тьмы, построив великий храм, где Мелкору приносились ужасные жертвы, чтобы он смог освободить нуменорцев от смерти. Но смерть не покинула нуменорцев, напротив, среди этого зла она приходила всё скорее, и великое безумие охватило страну. Ар-Фаразон, полностью попавший под влияние Саурона, решил плыть в страну бессмертных, чтобы объявить им войну. Но, как и в любую эпоху, силы добра и правды ещё жили в сердцах немногих. То были предки Арагорна, известные как Верные. Их глава Амандил приказал своей семье, Элендилу с Исилдуром, и всем Верным собирать свои вещи, наследство, книги и сокровища, созданные в дни мудрости, грузить их на большие корабли и плыть из Нуменора.

В то самое время, как число поклонников Тёмного Властелина увеличилось, и Ар-Фаразон со своим флотом двинулся на Запад в Благословенные Земли, в Нуменоре произошли ужасные бури и землетрясения. А в момент, когда Ар-Фаразон ступил на берег Валинора, Творец «явил Свою власть и изменил лице мира; великая бездна разверзлась в Море между Нуменором и Бессмертными Землями, и воды хлынули в неё» [21]. Нуменорцы со своими кораблями были поглощены бездной. Как и в легенде об Атлантиде, Нуменор был смыт великой волной и исчез навеки. Форма мира изменилась. Вид Благословенных Земель бессмертных был изъят от Земли. Земля стала круглой, и люди могли только плавать по кругу, никогда более физически не воспринимая то, что Толкиен называл «Прямым Путём».

Интересно отметить, что информация из расшифрованного Андайского креста имеет параллели с этим воображаемым видением человеческой истории. Разделяя время на четыре секции по 6500 лет каждая, крест также имеет надпись, позволяющую открыть происхождение Атлантиды в Теоуаноко в Боливии. Как сказано в книге «Мистерии великого Андайского креста», боливийский профессор Артур Познански исследовал древние руины и пришёл к выводу, что они были построены около 13000 г. до н.э. В водах высокогорного озера Титикака сохранились виды, живущие в океанических глубинах. Если Вторая эпоха закончилась 13000 лет назад, то возможно, что древняя цивилизация Перу была стёрта с лица земли при переходе от Второй к Третьей эпохе прецессии [22].

Третья эпоха Средьземелья

Это эпоха Великой Войны Колец, как свидетельствует трилогия о Кольцах. Она началась с основания царства Гондор Верными нуменорцами, поражения Саурона и присвоением Единого Кольца Исилдуром. Завершилась она с уничтожением Кольца Власти и коронация Арагорна как Царя Средьземелья. Эти события обозначают конец Третьей эпохи и третьей фазы попыток сил зла обрести всемогущество.

В каждую эпоху эти противостоящие силы сражаются друг с другом, и в конце концов происходит великая битва между ними, которая становится переходным событием между данной эпохой и следующей. Таково постоянное очищение мира и сдерживание, связывание проявлений зла. В то же самое время в конце каждой эпохи происходит разделение или установление перегородок, и чистые земли богов и бессмертных исчезают из вида тех существ, кто доныне живёт в Средьземелье.

В толкиеновской космологии, как и в учениях алхимии и тантры об эпохах, перегородка между мирами духа и материи постоянно уплотняется и густеет по мере течения эпох. После падения Нуменора (Атлантиды) в конце Второй эпохи, как говорит Толкиен, «не осталось видимого местообитания божеств или бессмертных на земле. Валинор, место жительства богов (или Рай) переместился, оставшись лишь в памяти земли. Люди могли теперь плыть на Запад сколько угодно, но лишь возвращались на восток, и так далее. Ибо мир стал закруглённым и конечным [подобно Кольцу. – Прим. авторов] – и выходом за круги этого мира была только Смерть. Только «бессмертные», задержавшиеся эльфы могли остаться, если хотели, и, утомившись кругами мира, они садились на корабль, находили «Прямой Путь», прибывали на древний, или Истинный, Запад и жили там в мире» [23].

Согласно «Властелину Колец» и «Сильмариллиону», для каждой группы чувствующих существ в Средьземелье было отведено не только своё место, но и своё время. Толкиен даёт достаточно ясно понять, что с концом Третьей эпохи оканчивается и век фантастических созданий, населявших Средьземелье: эльфов, гномов, волшебников. «Бессмертные» эльфы отправляются на Запад и постепенно исчезают из виду человечества. В алхимическом смысле это означает, что они покидают этот план бытия. Эльфы не уходят из Средьземелья потому, что им так хочется; они покидают смертный план бытия потому, что у них нет выбора. Таким образом, люди в конце книги остаются одни. Они научились способам войны и металлической магии, как мы называем алхимию, благодаря чародейскому искусству Саурона и Сарумана. Можно даже доказать, что целью Саурона было разрушить мир людей, предупредить наступавший Железный век и попытаться сорвать окончательное растворение Третьей эпохи. В этом контексте, Великая Война Кольца – не столько геноцид людей, сколько попытка могущественного колдуна остановить неизбежное наступление страшного Железного века.