|
Для Аланы.
Москва всеядна – Петербург брезглив,
Через губу цедящий свой залив
И прочие нетленные красоты.
Его синдром – эстетских триста лет,
И триста ран, и триста мерзлых бед,
И триста мойр, и бремя позолоты.
Как холодно здесь статуям стоять
Под снегом северным, под ветром, что опять
Не в паруса, а в лица дует рьяно.
Здесь воздух зыбок, и зыбуча твердь,
Здесь жизнь – жиличка, здесь хозяйка – смерть,
И лишь пространства дышат без изъяна.
Здесь человек ненужен, как нигде,
Здесь лик Петра колеблется в воде,
Пустынны ночи здесь, а дни, как сны, мелькая,
Неотличимы от чужих страниц:
Сквозит шинель, повержен Герман ниц,
И зрак, как льдышка иностранца Кая.
Москва тщеславна – Петербург спесив,
Москва разгульна – Питер бережлив,
Скуп на слова, на чувства боязлив,
Погосты множит, стережет руины,
Лелеет прошлого победные картины,
Чего-то ждет…
P.S. К сожалению не знаю имени автора.
|