Отдельное сообщение
Пред. 10.01.06, 01:00   #12
Kagero
Ядовитая ниндзя
 
Аватарка Kagero
 
На форуме с: 01.2003
Откуда: Днепропетровск
Сообщений: 515
Kagero is an unknown quantity at this point
Начну с того места, где закончила: с СИСТЕМАТИЧЕСКОЙ путаницы "художественный образ – персонаж". В путанице этой виновата родная школа, где мы писали сочинения на тему "Образ Сонечки Мармеладовой". Хотя, с другой стороны, кто-нибудь тогда осилил бы "Образ Петербурга"? Не знаю, не знаю...
Конечно же, персонажи – неотъемлемая часть образной системы эпического произведения (лирическое может без них обойтись, а драматическое имеет дело не с персонажами, а с действующими лицами). Но ими образная система не исчерпывается, поэтому когда кто-то говорит, что у писателя Такого-то "интересные образы", мне неизменно хочется прижать человека к стене и в упор спросить: какие? Сюжетные? Фабульные? Языковые? Потому что сказать "интересные образы" - все равно что сказать "интересные слова", а значит – ничего не сказать.
В позапрошлом постинге мы в общих чертах выяснили для себя, что такое художественный образ. Теперь я вам скажу, чем писатель отличается от нормального человека: он образами МЫСЛИТ. Это происходит настолько естественно и спонтанно, что отчета себе в этом он не отдает, как не отдает себе отчета музыкально одаренный человек в том, как именно у него в голове звуки складываются в мелодию. Если он не только одарен, но и образован, он может оценить эту мелодию, сделать ее лучше или хуже – но он не сможет объяснить, как она появляется. То же самое и с теми писателями, которые рассказывали о самом процессе. Может быть, у кого-то, кто не рассказывал, был иначе – не знаю; но и чужие свидетельства, и мой собственный опыт говорят мне, что образ первичен. Иногда он бывает визуальным, иногда сразу словесным, но даже когда он словесный, он настолько ярок, что рождает картинку. Яркий пример первого случая – "Нарния", которая появилась из картинки "фавн под зонтиком в снежный день", пригрезившейся Льюису ни с того ни с сего. Пример второго – появившееся так же "ниоткуда" слово "хоббит".
Только пожалуйста, не нужно из этого делать вывод, будто писатель или, беря шире, творческий человек, есть некий медиум на связи с некими силами, которые ему "говорят и показывают". Бывает и такое письмо – чаще всего оно плохо. Нет, образы, видимые писателем – это та же реальность, что окружает его и находится в нем, претворенная и "заархивированная"; а сам он – этакий компьютер со встроенным "архиватором". Просто так работает мышление, ничего не поделаешь.
Может быть, сторонники "медиумизма" и найдут что мне возразить, но есть два фактора, которые резко противоречат их теории. Первый я уже называла: писания практикующих медиумов, как правило, ужасны. И второй: каждый писатель во время своего творческого становления на время подпадает под очарование другого писателя и бессознательно у него заимствует, причем заимствует именно на уровне системы образов.
90% картинок, или "описанных картинок", проходя сквозь сознание писателя, оказываются в его внутренней "мусорной корзине". Точнее, во внутреннем "чулане", потому что все мы жмоты и всем нам жалко что-либо вымарывать окончательно. Из 1% развиваются полноценные творческие замыслы, остальные 9% либо реализуются по ходу работы над тем 1%, либо появляются по ходу той же работы. Работа над одним образом резко активизирует "образотворческую жилку". Проверено на себе. Впрочем, это справедливо в отношении любой деятельности, верно? Чтобы бегать, надо бегать.
Покончив с этим длинным и нудным лирическим отступлением, вернемся к нашим образам и еще рез вспомним, что образ – это "обобщенное художественное отражение действительности в конкретной форме". А это значит, что и персонажи, и сюжет, и фабула, и прочая и прочая – сплошь художественные образы. Кроме того, есть образы языковые, фигуры речи и художественные детали. Сами видите, перед нами вырастает целый неисследованный материк, с чего же нам начать?
Начнем, пожалуй, с автора и читателя. Потому что образ автора и образ читателя – тоже, представьте себе, художественные образы.
Каждому из вас доводилось наверняка по прочитанной книге реконструировать образ автора. Это тоже происходит как бы само собой, поневоле – таково свойство человеческой психики, беседуя (мы ведь уже выяснили, что книга – коммуникативный акт), желать видеть собеседника хотя бы глазами воображения.
Иногда автор, словно желая облегчить нам эту задачу, являет себя – точнее, не себя, а ту маску, которую хочет нам показать. Автор не явленный, скрытый, зовется «имплицитным», автор показанный, явный – эксплицитным.
Бывает, что в произведении есть и тот, и другой автор. Точнее, имплицитный автор присутствует в произведении всегда и непременно – ибо нельзя вступить в диалог, не проявив себя. Но бывает, что автор сознательно вводит образ себя в произведение – а бывает, что эксплицитный автор никоим образом не является альтер эго автора. Возьмем, например, всенародно любимый роман М. А. Булгакова "Мастер и Маргарита". Помимо имплицитного автора романа – Можно назвать его Булгаков’, если хотите – есть еще
эксплицитный автор-рассказчик, можно назвать его Булгаков’’ который обращается к читателю напрямую с такими, к примеру, монологами:

"Эх-хо-хо... Да, было, было!.. Помнят московские старожилы знаменитого
Грибоедова! Что отварные порционные судачки! Дешевка это, милый Амвросий! А
стерлядь, стерлядь в серебристой кастрюльке, стерлядь кусками, переложенными
раковыми шейками и свежей икрой? А яйца-кокотт с шампиньоновым пюре в
чашечках? А филейчики из дроздов вам не нравились? С трюфелями? Перепела
по-генуэзски? Десять с полтиной! Да джаз, да вежливая услуга! А в июле,
когда вся семья на даче, а вас неотложные литературные дела держат в городе,
-- на веранде, в тени вьющегося винограда, в золотом пятне на чистейшей
скатерти тарелочка супа-прентаньер? Помните, Амвросий? Ну что же спрашивать!
По губам вашим вижу, что помните. Что ваши сижки, судачки! А дупеля,
гаршнепы, бекасы, вальдшнепы по сезону, перепела, кулики? Шипящий в горле
нарзан?! Но довольно, ты отвлекаешься, читатель! За мной!.."

Но и этим "список авторов" романа не исчерпывается – в романе ведь есть еще один роман, и у этого романа два эксплицитных автора: Мастер и Воланд.

"Благородный дон читатель" также может присутствовать в литературе в качестве эксплицитного образа, а имплицитный образ читателя, как и имплицитный образ автора, присутствует в литературе обязательно и непременно, ибо писатель, вступая в диалог, также не может не представлять себе того, с кем он налаживает контакт, хотя бы в общих чертах.

Самые проницательные уже поняли, что тот читатель, которого Булгаков’’ зовет "За мной!" - это он, эксплицитный читатель и есть. С имплицитным читателем сложнее. Его реконструкция, как и реконструкция имплицитного автора, требует специальных усилий ума. И если ошибочно говорить, что имплицитный автор – это Булгаков и есть, то уж тем более ошибочно говорить, что имплицитный читатель романа – это мы с вами. Вот вам одна характерная деталь: имплицитный читатель "Мастера и Маргариты" знает, что источник начитанности Берлиоза – энциклопедия Брокзауза и Эфрона, и ни Канта, ни Шиллера сам Берлиоз не читал. В тексте есть несколько маркеров, указывающих на это. Но замечают ли эти маркеры реальные читатели? То-то.

Если Бог даст – в следующем постинге ужо поговорим и об образах персонажей.
Kagero оффлайн   Ответить с цитатой из оригинала