[Том Бомбадил.]

Продолжение:
*************************
Готическая книга Арды. Часть десятая.
Гибель Феанора и первый восход солнца

Феанор не обращая внимания на то, что остался совершенно один, с боем прорывался к вратам Ангбанда. Крича, что ему срочно нужно переговорить с самим Мелькором. Но навстречу ему выскочили его верные сторожевые балроги:

– Вот ещё хозяина беспокоить! –
Рявкнули готичные порождения тёмного пламени. Поскольку Мелькор уже давно был немного не в себе, а его верные слуги не хотели, чтобы пошли слухи о его невменяемости.
Они уже давно сами руководили от его имени. Поэтому между ними и Феанором, началась отчаянная и неравная схватка.
Говорят что Феанору, удалось даже сразить нескольких огненных собак, прежде чем он получил множество серьёзных ожогов, несовместимых с эльфийской жизнью. Но балрогов у Мелькора было как собак нерезаных, а Феанор он такой один. И когда его сыновья подоспели, и сумели отогнать от отца огнедышащих собак, было уже ясно, что они его уже теряют. Испустив последний взгляд на скрытые трёхглавым Тангородримом врата Ангбанда, где скрывался так и не вышедший к нему Мелькор, Феоанор наконец разозлился по-настоящему:

– Ах вот он как! Я-то с ним по-хорошему хотел договориться, а он собак на меня своих спускать! Ну, вот что сыновья мои верные, отныне Мелькор будет для всех нас Морготом!
Врагом всех настоящих готов то есть. Пусть теперь он хоть трижды самым чёрным готом будет. Никаких ему теперь поблажек! Он сам эту войну начал, а мы её закончим. Нашей полной победой естественно! А камни вернуть любой ценой! Мы клятву давали, так что теперь придётся её исполнять! А я свою часть клятвы уже выполнил! Остальное за вами. –

Сказал и весь вспыхнул как Феникс ярким пламенем. Потушить его сыновьям уже не удалось. Так и сгорел весь дотла. Причину его самовозгорания установить не удалось. Возможно балроги уже научились испепелять взглядом на расстоянии, лишив сыновей Феанора последней радости. Готично похоронить своего отца, со всеми почестями.
Из-за этой подлости феаноринги так ополчились на Моргота, что использовать подобную фишку никто из балрогов больше никогда не решался.

К счастью павших на поле боя хватало. Как со одной так и с другой стороны. И феаноринги утешились тем, что не дали оркам забрать своих покойников. И с огромным энтузиазмом, занялись похоронами своих и чужих мертвецов. Так в Средиземье было забабахано самое первое готическое кладбище, для эльфов. И огромная братская могила для орков. Особенно нольдоров порадовал факт, что все их похороненные братья, честно пали в бою, а не загнулись как в Валиноре, от скуки и чёрной депрессии. Хотя может так было бы и немного готичнее.

Орки сначала попытались выкупить своих павших в битве воинов. Предлагая в обмен на них, даже все три сильмарилла. Поскольку очень хотели уложить их в своём подземном склепе. И прислали своего посланца для переговоров. Но поскольку Феанор перед смертью, повелел не давать больше врагу никаких поблажек, результатом этих переговоров стала очередная драка. И орки оставив на месте переговоров кучу трупов, захватили в плен Маэдроса. Старшего из сыновей Феанора. Маэдрос был прозван – Высоким. И теперь прикованный врагами на одной из вершин Тангородрима за руку, стильной готической цепочкой, представлял собой, очень даже высоко-готическое зрелище. Да и висел он теперь, выше всех.

И в этот момент, лунный Тилион перестал, наконец, притворяться, блуждающей звездой переростком. И осветил во всей красе это знаменательное событие. В лунных лучах, подвешаный Маэдрос выглядел особо готично. А когда воинство Финголфина завершило наконец, свою первую полярную экспедицию, солнечная дева Ариен, приступила наконец к своим прямым обязанностям. Незнамо где летавшая до сих пор, она встала на свою орбиту, и больше с ней уже никогда не сходила.

А где-то на дальнем востоке, пробудились после глубокой спячки люди. Пробудились они только для того чтобы увидеть восходящее на западе солнце. Заступить на свою положенную орбиту по человечески, своенравная Ариен не смогла. Проснувшись и поглядев на самый первый в Средиземье рассвет, люди тут же по быстрому собрали свои немногочисленные манатки, и двинулись на запад посмотреть, откуда это там вылезло красное солнышко. То, что отныне оно вставало теперь только у них на востоке, нисколько их не смущало.
Финголфин вместе с солнышком крепко перепугали орков. И поскольку все эти орки были упырями, то теперь они старались, из своего склепа лишний раз не высовываться.

Предавая земле своих павших во время переговоров, и тех, кто замёрз во время полярного перехода воинов, нольдоры чуть было совсем не забыли о висящем Маэдросе.
Но как-то раз Фингон Отважный, бродя с арфой в окрестностях Ангбанда, решил в одиночку бросить вызов Морготу. Чтобы оскорбить врага до крайности, Фингон начал петь ему серенады под балконом. Готические серенады, ясное дело.

Но ответил ему на эти серенады, не Моргот, а висящий на Тангородриме Маэдрос. Не жалея глоток они пели вдвоём самые обидные для Морготова слуха песни, пока полностью не исчерпали свой запас оскорбительных куплетов. Моргот ясное дело на эти провокации не поддался, и не вышел. А может быть балроги не пустили.

От досады Фингон решил пристрелить висящего Маэдроса, чтоб не мучился. Но потом, глянув на чёрное готичное оперенье своей стрелы, вспомнил о птицах, и позвал орла Торондора. Подлетев на орле к пленнику, Фингон заценил готичную цепочку. Пилить такую стильную вещь он не решился, а потому попросту отрубил Маэдросу руку. Мол, рука у него, небось, и вторая есть, а портить такие готичные вещи как эта цепь, незачем.

Таким образом, в Средиземье снова надолго воцарился мир, и относительное спокойствие.
Конечно всё хорошее, рано или поздно заканчивается, но не будем пока о грустном. Разве что, как ни будь в другой раз.