[Unicorn]

Ночной ветер разбудил листья на деревьях, и они отозвались ласковым шёпотом… Но Гаэт чувствовал, что в лесу неспокойно… В чём дело – он не знал… сначала не знал, но потом ПОНЯЛ.
Здесь находился кто-то чужой… чуждый душе леса… Об этом и шептали листья на деревьях, и травы на земле, и скорбные ночные птицы.
Гаэт протянул руку и коснулся древесного ствола… закрыл глаза, словно общаясь мыслями с деревом. Деревья – они ведь тоже думают… и чувствуют… а то, что они не двигаются – ничего не значит.
«Кто здесь? Кто потревожил лес?» - почти вслух спросил юный бард. И уловил ответ – «Чужие… Враги… Они вытаптывают траву тяжёлыми стопами… Истязают землю огнём… Ранят лесной народ… Видишь – свежий шрам на моей коре? Его нанесли… просто ради забавы. Человек был сердит и принялся колотить по деревьям длинной блестящей штукой… Никто ещё не делал такого здесь… И лесной народ в страхе… Что будет?»
Дерево еле заметно вздрогнуло, от ствола до самой тонкой веточки. Гаэт погладил его рукой, успокаивая, раздумывая. «Кто они?»
Но ответа не было. И он решил узнать сам.
Он почти ничего не боялся – в общем-то, редко когда у него была причина бояться. Если кто-то и таил злобу против барда, всегда находились защитники. Ему никогда не приходилось отстаивать свою честь и правоту оружием… только словом… и он не знал, что есть люди, которые не понимают слов…
Гаэт направился туда, где сильнее всего чувствовались волны тревоги и страха, исходящие от потревоженного леса. Скоро он увидел вдали отблеск огня. Странно, конечно, что кто-то решил устроиться на ночь в таком месте. Здесь ведь обычно не ходят. Если бы ходили – лес был бы уже привычен к этому.
Но это было ещё не всё. Кто угодно мог идти через лес и развести на ночь костёр, чтобы погреться. Однако здесь было нечто иное… Люди, которые ходили здесь, несли в себе злые, неестественные мысли. Лес боялся таких людей. Гаэт тоже мог бы их бояться – если бы встречался раньше с такими.
Им овладело любопытство. Пойти и узнать, что там за люди? Ведь простому менестрелю нечего страшиться – он никому ничего не сделал, он вообще ещё не знает этих людей… Конечно же, они не откажут ему в ужине и ночлеге – а он в уплату за это повеселит их песнями. «Решено. Пойду».
Еле слышно пробираясь сквозь кусты, ласково отводя ветви деревьев, он подходил всё ближе и ближе к кругу света от костра… Он уже различал людей в тёмной одежде, сидящих вокруг него… Гаэт вытянул руку ладонью вперёд и сделал ещё несколько шагов, и приветственная песня уже готова была зазвучать, привлекая внимание незнакомцев…
Как вдруг…
… Он и опомниться не успел – его схватили сзади, заломив руки, как только он подошёл ближе к привалу. От неожиданности бард вскрикнул, потом попытался вырваться – конечно же, тщетно. Драться он никогда не умел, да и противники были явно ему не по силам, хотя держал его только один. Другой, выругавшись на непонятном Гаэту языке, схватил пленника за горло.
- Какого дьявола ты тут шатаешься?
В первый раз в жизни слова отказали барду, впервые он почувствовал страх – он не мог говорить (тем более что ему сжимали глотку). Гаэт бился в руках могучего врага, и сил у него уже не оставалось… Другой незнакомец, рассерженный молчанием пленника, размахнулся, и бард ощутил слепящий удар в лицо… Он не понимал, что происходит, вообще ничего не понимал – потом осознал, что оседает на землю под ударами, зажмурив глаза, и стонет от боли – сдерживаться и не стонать он не мог…
Сквозь удары ему послышались чьи-то шаги, и он заставил себя открыть глаза. Взгляд его встретился с чьими-то холодными и жестокими глазами – он не знал, что можно смотреть ТАК. Но думать об этом он не мог – слишком было больно… Гаэт уже почти потерял сознание…
А тот, кто так ошеломил несчастного барда своими жестокими глазами, не встретил ответного взгляда, холодного и твёрдого… Начальник отряда увидел только темноволосого юношу, лежавшего на земле и тихо стонущего… Его бледное лицо заливала кровь, глаза с длинными девичьими ресницами были закрыты… Казалось, что пленника уже никому не спасти…

Гилмор: 22.11.04

- Опять дождь… Нет, мне положительно нравится эта страна. Прекрасная погода , приветливые и доброжелательные люди. Особенно, когда не гонятся за тобой с вилами и топорами. Я же сказал, что не уверен в результате. А они обиделись. Ну, подумаешь сдохла корова… Ну, хорошо, три коровы! Но они бы и без меня померли бы! Наверное… Я же не по коровам специалист… А по людям. Я так и сказал. Или не сказал… Вроде бы я говорил.
И куда забрел?... Глушь какая-то… Вот как чувствовал, что на том перекрестке надо было прямо идти. Нет, я, конечно, прямо и пошел. И к чему я пришел? Я заблудился. Куда идти? Чего делать? Еды почти нет, воды нет. Денег нет, да и что тут купишь на них? И у кого?
- Стой!!!
- Язык мой – враг мой… Приветствую вас, уважаемые!
- Не двигайся!!!
- Куда уж тут двинешься, вон у вас мечи...… Я без оружия! Я лекарь!
- Сейчас посмотрим кто ты… Ну-ка, приляг..
- В каком смысле при…
…
Норвежцы склонились над распростёртым на земле телом и ждали когда же этот второй лазутчик подаст признаки жизни.
- Ты перестарался Улав, этот кажется...
- Нет! Смотри, Рольф он очухался!Тот первый был послабее.
- Так, посмотрим… Верно.
Наемник рывком поднял худого как жердь парня в короткой не по росту камизе и драных заляпанных грязью шоссах. По бледному лицу бедняги текла кровь.
- Ну и кто ты такой? - рявкнул Улав
- Очень, знаете ли удобно разговаривать с разбитыми губами… промямлил парень с тоской глядя на свою котомку, которую потрошил Рольф
- Смотри-ка, дерзкий! и взять с него нечего, мусор какой-то. рольф с раздажением швырнул котомку в кусты. Ну-ка, Олаф, добавь ему!
- Не на… ох! …до… Я лекарь, студент. Зарабатываю лечением. Пользую раненых, больных. Похмелье снимаю… Не в лицо!!!
- Улав, он над нами издевается, по-моему…
- Конечно издеваюсь… На самом деле я передовой отряд Короля, численностью в три тысячи копий. Я лекарь! Я умею лечить!
- Я ему не верю…
- Нет!!!
- Олаф! Стой, Вулф идет…
- Что тут ещё?
Олаф опять поднял избитого до полусмерти парня и придержал его за шиворот, поскольку стоять на ногах пойманный лазутчик уже не мог.
- Он шатался около лагеря, в лесу. Вульф, ну, ты же приказал хватать всех, кто будет подходить к привалу. Что мы и сделали.
- Это уже второй. И что они тут бродят
- Я вижу, что второй, - глубокомысленно приподнял бровь Харальд. - Ну и кто он?
- Наконец-то можно просто поговорить…добрый господин, я лекарь...могу...ох, только не в лицо!
- Олаф, подержи ка его!
- Боже, за что? Усмири кровожадных зверей, что напали на бедного путника. Не... только не в лицо...О-о-о...
- Тащи его ближе к костру, Улав, там первый уже лежит
- Оставьте его! Что вы делаете!- раздался пронзительный женский крик.
Наемники оторопели увидев перед собой леди Глиморган.
Растерепанная с заплаканными, но сверкающими от гнева глазами она наступала на них.
Улав от неожиданности выпустил лекаря и тот со стоном рухнул к ногам леди Бланшефлер.
- Ну ещё кого принесёт сюда, - пробормотал Харольд, - отвешивая поклон Бланшефлер.
- Сэр Ричард идёт,-вздохнул у него за спиной Улав и выругавшись с лязгом задвинул в ножны меч.

Unicorn: 22.11.04

Де Бар явился на шум последним.
Глазам его предстала невероятная картина.
Наемники свободные от дозора собрались у костра, и один из них пытался привести в чувство мальчика, совершенно не подававшего признаков жизни, поодаль ещё трое людей Вульфа смущенно переминались с ноги на ногу перед леди Бланш, которая стояла среди бесстыдно глазеющих на неё мужчин, полная праведного гнева
Наёмники Вульфа повиновались ей не сразу, они продолжали избивать ни в чём не повинных путников. А дочь графа Глиморганского привыкла чтобы её слушали с первого слова.
Бланш даже не замечала того, что её камиза из тонкого полотна становится всё более прозрачной от услившегося дождя и открывает взглядам мужчин гораздо больше, чем приличествует, зато это очень хорошо видел Харальдсон и глаза его, обычно безжизненные и ничего не выражающие постепенно загорались нездоровым, зловещим огнём.
Ричард тоже был поражен. У него просто дух захватило от нежной изысканной красоты Бланшефлер. Словно он никогда прежде не видел её… Плавные линии гибкого девичьего тела прикрытые золотистым, мерцающим в свете костров, шелковым облаком длинных кудрей.
Но Де Бар не мог позволить себе любоваться юной девой. К тому же его обеспокоил странный пристальный взгляд Эриксона…Ричард перехватил его и хотя Вульф тут же отвел глаза, рыцарь заметил достаточно.
А у ног Бланшефлер корчился от боли и громко стонал какой-то человек.
- Кровь Христова! Да что здесь происходит? - Рявкнул сэр Ричард. Первым его порывом было кинуться к Бланш, но он сдержался, чтобы ещё больше не скомпроменировать её в глазах ухмыляющихся наёмников, и, как можно спокойнее, произнёс. - Леди Бланшефлер, что вы тут делаете? Идёмте я провожу вас в шатёр к женщинам. А с вами Эриксон я поговорю позже, - с угрозой бросил он.
Ричард ждал когда Бланш отреагирует на его слова, но она даже с места не двинулась.
- Леди Бланшефлер? - повторил он.
- Я никуда не пойду, сэр Ричард, пока не окажу помощь этим людям. Или лучше велите перенести их в мой шатёр.
- Но мы даже не знаем кто они, - попробовал возражать де Бар.
- Это долг христианского милосердия! Даже если бы мы просто нашли их в таком жалком состоянии на дороге, то должны были бы помочь. - Возмутилась Бланш. - Тем более, раз в их беде виновны люди Харальда. Мы отвечаем теперь за жизнь этих несчастных.
- Как пожелаете, моя госпожа, - сдался Ричард. Он слишком хорошо знал когда спорить с Бланш бессмысленно. Похоже на этот раз был именно такой случай. - Харольд, пусть ваши люди со всей осторожностью отнесут раненых к женщинам. Со всей осторожностью, сказал я!
- Да, милорд, - низко поклонился Эриксон, пряча в бороде злорадную усмешку.
Де Бар легко мог одержать верх в поединке, но только не в споре с женщиной.