[Чёрная Пани]

Я притащил Арагорну поесть (ни один паршивый орк не будет морить пленни-ка голодом, если рассчитывает хоть что-нибудь за него получить), но у него, видно, было крепко завинчено в голове насчёт того, что нельзя брать еду у незнакомых призрачных дядек, и он опять замахал своей культяпкой. Впрочем, когда мы ото-шли в сторону, Арагорн всё-таки набросился на еду. При этом он каждые пять ми-нут вспоминал, что он вождь дунаданов, вскакивал и начинал бегать по лощине, прислушиваясь и осматриваясь.
- Скажи-ка, Арагорн, - поинтересовался я, когда это веретено с шилом в задни-це в шестой раз плюхнулось на траву, - тебе не хочется домой?
- Не-а, - отозвался он, хрумкая сухарником. – В Ривенделле мне здорово надое-ло. Эльфы только воспитывают, а на войну не берут. Мне у вас нравится. А почему Псих такой зелёный?
Я с натянутой улыбочкой растолковал ему, что дядя Псих немножко приболел и поэтому его не следует обижать, а вообще-то он жёлтенький и пушистенький. Но, похоже, мальчишку этот ответ вполне удовлетворил, потому что он опять рванул на разведку. Однако через пару минут он вернулся, завалился на траву и вскоре уже спал, как бревно.
- А знаешь, - сказал я Психу, - таким он мне даже нравится.
- Хорошо бы он проспал так ещё пару дней, - вместо ответа пробурчал Псих, - боюсь я его.
Мы с Психом взобрались на вершину горы Заверть и сидели там в обнимку, бо-ясь пошевелиться и разбудить его. Наконец, то ли я, то ли Псих – в общем, кто-то из нас, а может, и оба сразу – начал клевать носом, и вскоре мы заснули и повалились вниз. Но лично я ничего не заметил. Правда, мне снился премерзкий сон, будто бы я подавляю восстание орков, которые подожгли крепость и оглушительно галдят.
Когда я проснулся, я не понял, сплю я или не сплю, потому что кое-что из мое-го сна продолжало меня беспокоить. Кто-то (или что-то) по-прежнему вонял и во-пил. Я открыл глаза и увидел Арагорна, который носился по полянке с оглушитель-ными воплями, и с ужасом сообразил, что он поёт эльфийскую песенку. Честно го-воря, я предпочёл бы услышать от него самые оскорбительные выражения в свой адрес.
- А ну заткнись! – прикрикнул я и пошёл разбираться, чем это воняет.
Оказалось, что за ночь мальчишка развёл костёр и бросил туда здоровущую охапку ацеласа – вонючей эльфийской конопли; целая поляна этой паршивой трав-ки обнаружилась возле нашего лагеря. Я слетал за водой и залил костёр, но вони не убавилось.
Тут проснулся Псих и забормотал сквозь сон: «Ну, ты, убери за собой…» - ему, видно, снилась санкомиссия в Кирит Унголе.
Мальчишка тут же подскочил, набросился на Психа и начал колотить его своей культяпкой по голове.
Скажу я вам, не хотел бы я оказаться на месте Психа. Его шлем гудел так, что мне пришлось зажать уши. Когда же я наконец подхватил Психа за шиворот, он ви-сел, как мешок, и ноги у него подгибались. Арагорн сейчас же вытащил верёвку и привязал Психа к дереву каким-то заковыристым узлом. Мне вспомнились его вче-рашние угрозы насчёт «отпинать», но, судя по его поведению, сейчас он собирался сжечь Психа на костре. Я отогнал его и с большим трудом разрезал верёвку. Псих повалился на траву, как тюк сена, потом открыл глаза и пробормотал:
- Глюк, знаешь, что бы я сделал, если б я был Сауроном?
- Ты полежи, - говорю я ему, - ты ацеласа надышался.
- Запретил бы дунаданам размножаться, - отвечает он. – Слушай, Глюк, давай скорее напишем письмо Элронду, а то нам, пожалуй, и не удастся сбыть с рук эту нуменорскую бестию!
Я нашёл, что это дельная мысль. Мы опять залезли на гору, взяли карандаш с бумагой и составили такое письмо:

М-ру Элронду, Ривенделл.
Мы спрятали вашего подопечного в надёжном месте. Не пытайтесь искать его самостоятельно. Если вы хотите снова увидеть Арагорна живым, вам при-дётся заплатить две тысячи у.е. мордорской валютой. Завтра в 11 часов вечера отравляйтесь на Троллиное нагорье и положите шкатулку с деньгами под лапу са-мого жирного тролля. Не пытайтесь впутывать в это дело дунаданов и прочие силовые структуры, иначе вы больше никогда не увидите вашего мальчика.
Два злодея.