|
Ну, этот второй сирота и любовью был в детстве не обделен )(и мать умерла, когда он уже не маленький был, и воспитатель его, священник, очень много для него сделал), и воспитания был другого (к тому же и к христианству совершенно иначе относился...),и никакие женщины его не интересовали, кроме любимой жены, и вдобавок он был счастливым отцом четверых (!) детей (в общем, они с Ефремовым друг друга бы просто не поняли)...
А что до проговорок на уровне детали... фамилии у некоторых героев в ЛБ тоже явно не просто так. Про индийцев ничего не скажу, я в санскрите, хинди и разных прочих бенгали-тамили не силен, но элемент -мурти (образ) в фамилии художника (муртикара) вполне понятен. Капитан Каллегари - не намек ли на "кабинет доктора Каллигари"?.. А с русскими и вообще странные вещи. Ну, "Ивернев" - чистая фоносемантика (иверень - это просто выворотень, коряга, но похоже и на "Иверию", и на "веру", и на "иней"... в общем, звук важнее смысла). Гирин - нечто тяжелое, веское и точное (гиря на весах). Селезнев - понятно, сибиряк, охотник, нечто природное, животное (и дочь свою он дразнит "рысь сибирская", и кошки саблезубые ему мерещатся... КХМ...).А вот "Металина" (Сима) - с одной стороны, похоже на "металл" (и к тому же логично получается: гиря+металл, подобное к подобному), а с другой - на "метаться"! То есть вот она, такая-растакая-навороченная, умница-красавица, и спортом занимается (причем разными видами), и языки знает, и начитанная (Цветаеву читает... это по тем временам вообще такая элитарщина), и на пианино играет... а что с того: что-то там, что-то сям, а в итоге - ничто и нигде... Ну мастер спорта, но мало ли мастеров спорта... Не звезда, явно. К тому же ей к тридцатнику, значит, карьера уже под уклон... и ничего ей далее в жизни не светит окромя места тренерши в какой-нибудь ДЮСШ. Вот ей и остается выйти за Гирина замуж и перестать быть "Металиной" (Сочетание "стрижки" и "Шкапской на полке" как раз об этой раздвоенности и говорит). Кстати, таких "Сим" я в реале и встречал, и для них эти метания и кончались неврастенией... Ефремов, как всякий большой писатель, порой говорит больше, чем даже сам хотел бы.
|