Отдельное сообщение
Пред. 25.01.06, 08:55   #13
Kagero
Ядовитая ниндзя
 
Аватарка Kagero
 
На форуме с: 01.2003
Откуда: Днепропетровск
Сообщений: 515
Kagero is an unknown quantity at this point
Эх, давненько я не брал в руки шашки. В прошлый раз было обещано об образах персонажей, так что пристегните ремни, поехали.

Образы персонажей – это самый простой и очевидный уровень образной системы произведения – отсюда и любовь школьной программы к темам сочинений типа «Образ Анны Карениной». Персонаж – это действующее лицо, а поелику оно действует – то оно и на виду, пиши – не хочу. Отсюда и заскоки типа «Как это вы говорите, что у Веры Камши примитивная образная система, да у нее замечательные живые персонажи!» Я, я, натюрлих, персонажи замечательные и живые – но на других уровнях образная система прихрамывает; в то время как у Толкиена персонажи более схематичны (что не значит «картонные», уверяю вас), но вместе с тем образная система развита так, что народ с головой проваливается в мир и там застревает надолго.

Поскольку художественный образ – это такой архиватор авторского видения мира, а люди, судьбы и характеры – неотъемлемая часть авторского видения мира, стало быть, персонажи – это образы людей или, по меньшей мере, человеческих качеств (как в баснях). Даже когда речь идет о существах ангельской природы – таких как Валар у Толкиена или Воланд у Булгакова – это все равно образы людей. Даже воображая себе нечеловеческую доброту или там жестокость, в мыслях своих мы все равно не можем вырваться за пределы неких крайних проявлений человеческого: ни читатели, ни писатели.

И вот тут есть одна загвоздка, о которую спотыкается читатель, не обремененный научно-вивисекторским складом ума. На внутреннем, подсознательном уровне он чувствует: от человечности тут се равно никуда не денешься; а раз так – тут полностью приложимы человеческие мерки.

Нет, друзья мои. Нет. Вырваться-то с концами за пределы человеческого писатель не может – но вот вектор его стремления туда не учитывать нельзя. И хотя образы Валар или Воланда в основе своей – образы человеческие, требовать от писателя человеческих ХАРАКТЕРОВ в этих случаях совершенно бессмысленно.

Так что, спросит читатель, образ персонажа и характер персонажа – это разные вещи?

Ага, радостно ответим мы, разные.

Начнем с того, что образы персонажей могут быть характерными и типическими. Обратимся к литературному словарю.

ХАРАКТЕР ЛИТЕРАТУРНЫЙ - (от греч. character - черта, особенность) - художественный образ человека, в котором, в отличие от типа (см.), преобладают индивидуальные черты, социальная, бытовая, психологическая обусловленность свойств личности, проявляющихся в тех или иных обстоятельствах, причем индивидуальное может раскрываться на фоне типического и наоборот (например, Гамлет У. Шекспира - типичный человек конца эпохи Возрождения, но в то же время носитель присущих только ему качеств личности).

ТИП - (от греч. typos - образец) - художественный образ человека, в индивидуальных чертах и поведении которого воплощены свойства, присущие людям той или иной эпохи, социальной среды, общественной группы, национальности и т. п. Как вид художественного обобщения типизация характерна прежде всего для реализма (см.). Например, русской литературой XIX в. были открыты Т. маленького человека (Самсон Вырин в "Станционном смотрителе" А.С. Пушкина, Акакий Акакиевич Башмачкин в "Шинели" Н.В. Гоголя), лишнего человека (Евгений Онегин в одноименном романе А.С. Пушкина, Печорин в "Герое нашего времени" М.Ю. Лермонтова, Рудин в одноименном романе И.С. Тургенева (которому и принадлежит определение, впервые появившееся в "Дневнике лишнего человека") и др.

Как вы поняли, четкой градации между характерами и типами нет; более того, в любом персонаже типическое и характерное мешаются в некоей «плепорции». В ряде случаев это типичное так выпирает наружу, что можно однозначно сказать: тип. Но в целом от типизации не свободен ни один персонаж, поскольку от обобщений не свободен ни один писатель. По большому счету, полно и правдиво можно описать только один характер – свой собственный, и то проблематично. Поэтому та или иная степень типизации неизбежна – и единственное, что может хороший писатель – это четко знать, чего он хочет в каждом конкретном случае: тип или характер. И работать соответственно. В случае с характером – добавлять индивидуальности, «лица необщего выраженья», ярче прорисовывать нюансы мыслей и чувств, в случае с типом – ярче прорисовывать и чаще проявлять типические черты. Или, беря шире – когда пишешь характер, иди от общего к частному – к индивидуальным отличиям, когда пишешь тип – иди от частного к общему; к тому, что объединяет его с себе подобными.

Чтобы далеко не ходить за примерами, скажу, что Фродо, Сэм, Мерри и Пиппин - характеры, а Боромир, Арагорн, Гэндальф, Гимли и Леголас – ближе к типам. И делая хоббитов характерными, а остальных членов братства – типическими, Толкиен пролагает мост между системой образов ХХ века, с ее тяготением к героям характерным и системой образов архаичного мифа, знающего только героев типических.

«А что лучше, характер или тип?» - дурацкий вопрос из разряда «А если кит на слона налезет, кто кого сборет?». Все зависит от конкретной творческой задачи, решаемой каждый раз заново каждым конкретными писателем в каждом конкретном случае. Что работает на задачу – то и правильно. Одно может запороть решение, пожалуй, во всех случаях: если писатель так и не решил, что именно он создает – характер или тип.

Образчик такой творческой неудачи – Рокэ Алва из цикла Веры Камши. Задумка была дерзкая: скрыть под типическими чертами характер. В результате характер оказался перегружен типическими чертами настолько, что множество читателей совершенно искренне видят в нем романтический тип, и не более. Причем задачка-то решалась в один ход: нужно было в КАЖДОМ томе дать ОДИН эпизод с внутренней рефлексией Алвы, показывающей, что это именно характер. Один эпизод на том, не больше.

Больше никаких рекомендаций общего характера по созданию образов персонажей нет и быть не может. Все решают только талант автора, наблюдательность, искренность, интеллект, мастерство и – last, but not least – человеческие качества писателя.

Флобер в свое время гениально сформулировал: «Мадам Бовари – это я». То есть, как все образы персонажей так или иначе воспроизводят человеческое сознание, пусть в его крайних или «точечных» проявлениях – так и в своих героях писатель так или иначе воспроизводит ту или иную грань себя. Ибо ему неоткуда взять человеческого материала, кроме как из себя. Даже когда у писателя есть перед глазами прототип - реальная личность или литературный герой, послуживший автору моделью для создания персонажа – без понимания получится ходульно и вымученно, а понимание – это «примерка на себя». Можно сколько угодно говорить, что Шерлок Холмс – это доктор Белл, но если бы Конан Дойль сам не владел «дедуктивным методом», он не смог бы его и описать.

Вот почему у Дика Френсиса злодеи всегда психи – он не может воспроизвести ход мыслей НОРМАЛЬНОГО человека, совершающего преступление, он для этого слишком хороший парень. Вот почему у неверующего писателя, даже у такого талантливого, как Умберто Эко, никогда не получится верующий персонаж. Вот почему нельзя написать героя умнее себя. То есть, можно еще как-то выкрутиться, описывая тип – для этого достаточно внешних проявлений. Но характер – нет, он никогда не будет правдивым, если в тебе нет того, что ты вкладываешь в героя.

Говоря о типе, нельзя не упомянуть так называемый «вечный тип» - то есть, случаи. Когда типизация удалась автору настолько, что теперь именно его герой раз навсегда «застолбил» тип за собой и с ним сравнивают всех остальных героев того же типа; когда само имя героя используется уже как готовая характеристика: Пенелопа – верная жена, Отелло – ревнивец, Плюшкин – скупердяй, Хлестаков – болтун и дурак.

Это не всегда коррелирует с качеством исполнения – «Севильский озорник» Тирсо де Молины – штука довольно посредственная, но образ Дон Жуана, бабника всех времен и народов, перешел в разряд вечных, по уровню литературного мастерства Конан Дойль уступает Честертону – но перед Шерлоком Холмсом склонялся и Честертон. Тут половина на половину дело зависит от везения: умел ты попасть коллективному бессознательному в чувствительное место или нет.

Есть еще супер-дупер удачная типизация: попадание в архетип, в тот образ, который коллективное бессознательное не просто опознает безошибочно, а в тот, который раз за разом воспроизводит в легендах и мифах. В фэнтези это удалось ровно двум писателям Толкиену (Арагорн, тип «истинного короля») и Говарду с его батькой Конаном (тип «истинного героя»).

И отдельно скажу о положительных и отрицательных персонажах, чтобы уже закрыть тему. Раскроем снова литературный словарь.

ПОЛОЖИТЕЛЬНЫЙ ГЕРОЙ - персонаж эпического или драматургического произведения, лирический герой, в образе которого автор воплощает свое представление об этическом и эстетическом идеале (например, князь Лев Николаевич Мышкин в романе Ф.М. Достоевского "Идиот"). Образ П.г. тесно связан с представлениями эпохи, социальной среды; литературным направлением, авторской позицией. П.г. в художественном произведении также может и отсутствовать: Н.В. Гоголь, в частности, писал о том, что единственное положительное лицо его комедии "Ревизор" - это смех. Ср. АНТИГЕРОЙ

АНТИГЕРОЙ - литературный персонаж, представляющий собою наиболее полное воплощение отрицательных черт и качеств. Например, А. русской литературы второй половины XIX в. выступает человек, чье существование бессмысленно, бездуховно или подчинено стереотипам среды и собственным эгоистическим побуждениям. Таковы "подпольный человек", Свидригайлов, Лужин в романах Ф.М. Достоевского, а в ХХ веке, например, Мечик в романе А. Фадеева "Разгром"", Зилов в драме А. Вампилова «Утиная охота» и др.

Запишите, подчеркните и обведите красным – если у автора персонаж хороший человек, он совершенно не обязательно положительный герой. И если нехороший человек – он совершенно не обязательно отрицательный герой/антигерой. Система образов художественного произведения прекрасно может обойтись без того и другого. Этический идеал, как позитивный, так и негативный, не обязательно присутствует в системе образов в качестве персонажа. Он может быть фигурой умолчания, как в Ревизоре. Он может быть задан «векторно» - то есть, как некая точка, к которой в своем развитии двидутся герои, но которой не достигают. Он может, наконец (характерно для литературы постмодерна) отсутствовать вообще.
Kagero оффлайн   Ответить с цитатой из оригинала