три перевода

[Боргил]

(Не помню, кто)

О, Фудзияма!
О, Фудзияма!
О, Фудзияма! О!

[Боргил]

Из Ст. Малларме


Как в горле ком, теснятся облака:
Здесь дни сродни набрякшей в недрах лаве.
Как горн, что в голос прокричать не вправе,
И звук и отзвук - скованы пока.

Мальстрем неумолим, а лет река -
Гольфстрим, а день - "Титаник" в страшной славе.
Кренящееся трубами заглавье -
Знаком вам час последнего гудка?

О нота Абсолютного Проклятья!
Прислушаться пора к себе, собратья!
Фанфарам мрака прозвучать пора!

...Но - тишина. Не катастрофы кратер -
Кос белопенность в заревом азарте:
Нептуна дочерей кружит игра.

[Gamaun]

Боргил, спасибо за Малларме! :)

МОРСКИЕ ВОЛНЫ

Во тьме, словно бред бессвязной, свои разрушенья празднуй —
О дикий ад!
То ветра свист исступленный иль крыльев миллионы
Кругом гремят?
И с морем небо мгновенно слилось, чтобы взор вселенной
Задернуть, ослепив.
То молний внезапных стрелы иль это ужасный, белый
Усмешек злобных извив?
Без сердца, без слуха и зрения проносится в опьяненье
Каких-то гигантов рать —
В безумье все разрушать.

Ни цвета, ни форм, ни линий. В бездонной, черной пучине —
Смятенье, гнев.
И мечется море с криком, и бьется в хохоте диком,
Осатанев.
И шарит — где же граница, чтоб о нее раздробиться,
Где берегов черта?
Васуки в грохоте, визге валы разбивает в брызги
Ударом хвоста.
Земля потонула где-то, и бурею вся планета
Потрясена.
И разрываются сети сна.

Беспамятство, Ветер. Тучи. Нет ритма, и нет созвучий —
Лишь пляска мертвеца.
Смерть ищет опять чего-то,— она забирает без счета
И без конца.
Сегодня во мгле свинцовой ей надо добычи новой.
И что же? Наугад,
Не чувствуя расстояний, какие-то люди в тумане
К смерти своей летят.
Путь их бесповоротен. Вместилось несколько сотен
Людей в ладью.
Цепляется каждый за жизнь свою!

И люди сквозь мрак и тревогу, сквозь грохот взывают к богу:
«О всеблагой!
Смилуйся, о великий!» Несутся мольбы и крики:
«Спаси! Укрой!»
Но звать и молиться поздно! Где ж солнце? Где купол звездный?
Где счастья благодать?
И лет невозвратных были? И те, кого так любили?
Здесь мачеха, а не мать!
Пучина. Удары грома. Все дико и незнакомо.
Безумье, мгла...
А призракам нет числа.

Не выдержал борт железный, проломано дно, и бездны
Раскрыта пасть.
Здесь царствует не Всевышний! Здесь мертвой природы хищной
Слепая власть!
Во тьме непроглядной звонко разносится крик ребенка.
Смятенье, дрожь...
А море словно могила: что не было или было —
Не разберешь.
Как будто ветер сердитый задул светильники чьи-то...
И в тот же час
Свет радости где-то погас.


/Рабиндранат Тагор/

[Боргил]

Да... Слова здесь излишни. Разве что "Нуменор". Перевод - чей?

[Liberis]

Кстати, о Тагоре (совет всем нам)

"Купим слова! Купим слова!"-
Вопят на базаре словес.
Бегут продавать и стар и млад
Словеса на вес.
Коли есть в душе твоей слово, брат
Не тащи его в шумный торговый ряд
А в молчании ставь под навес!

[Gamaun]

Эдгар Дега иногда писал стихи, и очень неплохие. Как-то раз он сказал Малларме: «Ну и проклятое у вас ремесло! Идей у меня полно, а создать то, что мне хочется, я никак не могу...» На что Малларме отвечал: «Стихи, дорогой Дега, создаются не из идей. Их создают из слов». ;-)
Либерис, где ты?

Боргил, это перевод Стефанович. Хочу еще раз выразить восхищение твоим Малларме, красиво необыкновенно. Это теперь мое у него любимое. :-)
Нуменор, это точно... Я коварно процитировала только первую половину стихотворения, вот его окончание.

........

Как в хаосе мог безглазом возникнуть свободный разум?
Ведь мертвое вещество,
Бессмысленное начало — не поняло, не осознало
Себя самого.
Откуда ж сердец единство, бестрепетность материнства?
Вот братья обнялись,
Прощаясь, тоскуя, плача... О солнечный луч горячий,
О прошлое, вернись!
Беспомощно и несмело сквозь слезы их заблестела
Надежда вновь:
Светильник зажгла любовь.

Зачем же всегда покорно мы смерти сдаемся черной?
Палач, мертвец,
Чудовище ждет слепое, чтоб все поглотить святое —
Тогда конец.
Но даже и перед смертью, дитя прижимая к сердцу,
Не отступает мать.
Ужели же все напрасно? Нет, злобная смерть не властна
Дитя у нее отнять!
Здесь — бездна и волн лавина, там — мать, защищая сына,
Стоит одна.
Кому же отнять его власть дана?

Ее бесконечна сила: ребенка загородила,
Прикрыв собой.
Но в царстве смерти — откуда любви подобное чудо
И свет такой?
В ней жизни бессмертной зерна, источник чудотворный
Неисчислимых щедрот.
К кому прикоснется эта волна тепла и света,
Тот матерь обретет.
О, что ей весь ад восставший, любовью смерть поправшей,
И грозный шквал!
Но кто ей такую любовь даровал?
Любовь и жестокость мести всегда существуют вместе,-
Сплелись, борясь.

Надежды, страхи, тревоги в одном обитают чертоге:
Повсюду связь.
И все, веселясь и плача, решают одну задачу:
Где истина, где ложь?
Природа разит с размаху, но в сердце не будет страха,
Когда к любви придешь.
А если чередованье расцвета и увяданья,
Побед, оков —
Лишь спор бесконечный двух богов?

[Gamaun]

В продолжение разговора о французах.

Эпитафия, написанная Вийоном для него и его товарищей в ожидании виселицы.


Ты жив, прохожий. Погляди на нас.
Тебя мы ждем не первую неделю.
Гляди - мы выставлены напоказ.
Нас было пятеро. Мы жить хотели.
И нас повесили. Мы почернели.
Мы жили, как и ты. Нас больше нет.
Не вздумай осуждать - безумны люди.
Мы ничего не возразим в ответ.
Взглянул и помолись, а Бог рассудит.
Дожди нас били, ветер тряс и тряс,
Нас солнце жгло, белили нас метели.
Летали вороны - у нас нет глаз.
Мы не посмотрим. Мы бы посмотрели.
Ты посмотри - от глаз остались щели.
Развеет ветер нас. Исчезнет след.
Ты осторожней нас живи. Пусть будет
Твой путь другим. Но помни наш совет:
Взглянул и помолись, а Бог рассудит.

Господь простит - мы знали много бед.
А ты запомни - слишком много судей.
Ты можешь жить - перед тобою свет,
Взглянул и помолись, а Бог рассудит.