Индийских Эпос. Книга Вторая.

[Хоттабыч]

Liberis, спасобо. Никак не мог добыть игнатьевские переводы последних книг, теперь благодаря Вам читаю.

[Хоттабыч]

Вот бы кто-нибудь так Бхишмапарву вывесил

[Драженка]

Как и обещала, выкладываю пост о кольчуге солнца. Дюмезиль, опять же. Очень вольный перевод.

"Панцирь Карны"
Итак, при изображении Карны поэма использовала все сведения, которые даёт Ригведа о его отце, Сурье. Но она сообщает о Карне множество других подробностей. <...> Не сохраняют ли эти подробности такие черты древнего Сурьи, которые отсутствуют в Ригведе? У нас есть основания считать, что это верно относительно, по крайней мере, одной из этих подробностей.
Карна родился с панцирем и сверкающими серьгами, полученными от его божественного отца. Сам Сурья, представший перед Кунти, украшен так же. И юная девушка, посмевшая призвать восходящее Солнце, нашла эти украшения столь красивыми, что сама выпросила для будущего ребёнка такой противоестественный облик: речь идёт не об обычных, "внешних" украшениях, а о таких, которые составляют единое целое с телом героя, так же как и с телом бога. Каково их значение? Очевидно, они объясняют сияние, слепящие лучи солнца; но в то же время на герое панцирь сохраняет свою обычную функцию: непробиваемый, он обеспечивает надёжную защиту, подобно панцирю черепахи или коже крокодила. Это представляет серьёзную угрозу для его противников, прежде всего для Арджуны: Индра, отец Арджуны, обеспокоен этим.
С другой стороны--и сочетание этой благородной черты характера с преимуществом, которое даёт владельцу панцирь, станет причиной драмы--Карна отличается необычайной щедростью. Он никогда не отказывает в просьбе, он щедро раздаёт милостыню и даёт просящему все, чего бы тот ни попросил. Увы, ему случилось также произнести весьма пространную похвалу этой своей добродетели. Индре достаточно было предстать перед ним в подходящее время в облике, внушающем доверие, и попросить в качестве милостыни его панцирь и серьги, чтобы Карна героически срезал с себя панцирь, открыв на своём теле огромную рану: он собственными руками берёт нож и срезает с себя металлическую кожу. Боги, асуры, люди приветствуют эту вивисекцию громкими криками, звучат невидимые барабаны, цветы сыплются с неба, а сам Карна сохраняет спокойствие и с улыбкой протягивает Индре серьги и панцирь, сочащиеся кровью. С этого дня победа Арджуны становится если не верной, то возможной. Правда, Карна, в свою очередь, просит и получает от Индры не знающее промаха копьё; но это копьё ударит в цель лишь один раз и не может быть надёжной защитой. <...>

[Драженка]

На другом конце индо-иранского мира, у осетин <...> известен сюжет о кольчуге Солнца, полученной от него в дар, а затем украденной. Совпадение его с эпизодом Махабхараты, при редкости, если не полном отсутствии, подобной темы у соседних народов, наводит на мысль о том, что, по крайней мере на уровне фольклора, т. е. народных верований и roman populaire (народных "романных" сюжетов), этот сюжет существовал с глубокой древности у общих предков осетин и индийцев.

[Хоттабыч]

В ответ на сообщение Драженка

"[B] Индре достаточно было предстать перед ним в подходящее время в облике, внушающем доверие,

Надо уточнить, что "доверия" облик Индры у Карны уже не вызывал (ведь Сурья предупредил сына). И сам Карна очень прямолинейно заявляет "замаскированому" Индре: "Я узнал тебя, могучий бог, владыка богов!" (цитирую по памяти, но суть такова).

Тут чрезвычайно интересный момент. Понятно, что вся сцена имеет основой инициационный ритуал, то есть, в самом общем смысле сродни испытанию. А Невелева в своей книге о Мбх подчёркивает "масочную" личину испытателя из "другого" социума. (Примеры - неоднократные испытания Юдхиштхиры Дхармой и Индрой). И всегда, не только в Мбх (Локи - Фригг в Старшей Эдде) обман удаётся! Только Карна не даёт себя обмануть, но, тем не менее, проявляет небывалое благородство. Карна, кстати, и на сваямваре Драупади догадывается, что Арджуна - вовсе не брахман, и прямо говорит, что тот только принял обличье брахмана.

[Драженка]

Легенды о Нартах Кольчуга Солнца.
Нарты обязали старика Уархтанага, закоренелого холостяка, жениться. Он берёт в жёны дочь прославленного Хамыца, к тому времени уже умершего, и от этого брака рождается герой Сыбальц.
Сыбальц родился ночью. Но, как только рассвело, Солнце заглянуло в окно дома Уархтанага, его лучи заиграли, засверкали в глазах ребёнка, лицо которого осветилось. При виде этого, Уархтанаг широко улыбнулся от радости. И, когда его жена спросила его о причине этого, сказал:
--Я всё время беспокоился за нашего сына, но теперь я вижу, что всё будет хорошо. Прошлой ночью у Солнца родилась дочь и тотчас же влюбилась в нашего сына.
Сыбальц рос. Мальчики из деревни Солнца спускались с неба, чтобы поиграть с ним. Однажды они отвели его к самому дому Солнца, радостно крича: "Вот наш зять!" Там Сыбальц познакомился с дочерью Солнца, по имени Ададза. Мальчик и девочка выросли. Солнце отдал свою дочь в жёны Сыбальцу, и они стали жить как муж и жена в его [Солнца] доме. Долго ли, коротко, Сыбальц загрустил, и прекрасная Ададза спросила у него, что его печалит.
--Я не жалуюсь на то, как мне тут живётся. Мне нравится здесь, но я думаю об отце и матери и хочу к ним вернуться.
--Таково и моё желание. Лучше жить в бедности в доме мужа, чем в богатстве в доме родителей. Если хочешь, давай переедем в дом твоего отца.
Итак, Сыбальц и прекрасная Ададза решили покинуть дом Солнца. И Ададза сказала отцу:
--Что мне подарить моему свёкру, хозяину дома?
Солнце ответил своей дочери:
--Отнеси ему мою кольчугу.
И дал ей кольчугу.
Ворот кольчуги пел, кольца на спине подыгрывали, рукава отбивали такт, а полы танцевали,--вот какая была кольчуга. Взяв эту кольчугу, Сыбальц и дочь Солнца спустились в дом Уархтанага и там отпраздновали свадьбу. Старый Уархтанаг остался очень доволен подарком невестки. Он надел кольчугу и пошёл на ныхас--главную площадь села. Кольчуга была прекрасна--все Нарты собрались полюбоваться на неё и окружили Уархтанага.
И вот, с вершины горы Валыпп трое сыновей Соппара , врага Нартов [речь, вероятно, идёт о уаигах, великанах, враждебных Нартам], увидели, как Уархтанаг красуется в своей кольчуге, и позавидовали ему.
--К чему старому Уархтанагу эта чудесная кольчуга! Давайте нападём на него, снимем с него кольчугу, а затем вырежем из его спины два кожаных ремня!
В это время Сыбальца не было дома--он был в походе--и некому было защитить Уархтанага. Трое сыновей Соппара набросились на старика, сняли с него кольчугу, вырезали из его спины два кожаных ремня и, смеясь, возвратились к себе домой. Несчастный Уархтанаг еле добрался до порога собственного дома.
Вскоре Сыбальц вернулся из похода. Он пришёл ночью, постучал в дверь спальни своей жены, которая ответила ему:
--Я не открою тебе, пока ты не дашь мне слово Нарта, что выполнишь мою просьбу!
--Я даю тебе слово Нарта, --сказал Сыбальц,--открой мне, не то я умру.
Прекрасная Ададза поспешно открыла дверь, и Сыбальц упал, и затрещали стрелы, торчавшие из его тела.

[Драженка]

Но его жена, умевшая колдовать, быстро извлекает стрелы и излечивает мужа. Он спрашивает:
--А теперь скажи мне, почему ты взяла с меня слово Нарта, когда я постучал в дверь.
--Я скажу тебе, почему я взяла с тебя слово Нарта. Трое сыновей Соппара напали на твоего отца и выставили его на посмешище. Они сняли с него кольчугу, вырезали из его спины два кожаных ремня, и теперь он лежит, свернувшись (калачиком) [отсылка к позе эмбриона--?], на кровати. Я хочу, чтобы ты отомстил за отца.
Сыбальц встал рано, приготовил плуг, пришёл на землю Соппара и начал пахать...

Сыбальц убил двух младших сыновей Соппара, которые приходили по одиночке, чтобы свести с ним счёты. При помощу своего деда Хамыца, который поднялся по такому случаю из страны мёртвых и вручил ему волшебный войлочный кнут, он убил и их старшего брата.

Старший сын Соппара сражён, лежит на земле, но ещё жив. Сыбальц обращается к нему:
--Скажи мне, где лежит кольчуга моего отца и где два кожаных ремня, что ты вырезал из его спины, и я тебя не убью.
--Кольчуга твоего отца и два кожаных ремня, что я вырезал из его спины, спрятаны в пещере Соппара, которая расположена внизу, у входа в Ущелье Тьмы.
Узнав, где находятся кольчуга и кожаные ремни, Сыбальц убил старшего сына Соппара. Затем он пошёл в пещеру Соппара, что у входа в Ущелье Тьмы. Он взял кольчугу отца и кожаные ремни, вырезанные из его спины.

Вернувшись домой,

он приложил кожаные ремни к спине отца и ударил по ним войлочным кнутом: ремни приросли к коже. Затем он вернул отцу чудесную кольчугу.

[Драженка]

В ответ на сообщение Хоттабыч

Надо уточнить, что "доверия" облик Индры у Карны уже не вызывал (ведь Сурья предупредил сына). И сам Карна очень прямолинейно заявляет "замаскированому" Индре: "Я узнал тебя, могучий бог, владыка богов!" (цитирую по памяти, но суть такова).

Да, но формально это пособничество, потому что отказать замаскированному Индре Карна тоже не мог.

[Драженка]

ru.youtube.com/watch?v=6YMFx7G6_mA

Кто что-нибудь знает про этот мульт? Говорят, должен скоро выйти. Уже хочу!

[Ларчик]

Драженка, спасибо за перевод! Какой любопытный сравнительный материал!

[Драженка]

Словарная статеечка. Из словаря Дворецкого.
talus, -i m--1) лодыжка, щиколотка; 2) пята; 3) игральная кость; в отличие от tessera, имевшей цифры с шести сторон, на talus цифры были только с четырёх сторон: 1, 3, 4, 6. Лучший бросок--Venus, когда все четыре tali показывали разные цифры, худший--canis (собака), когда на всех оказывалось одно и то же число.
Вот такое было у древних римлян представление об удачном и неудачном броске.

[Драженка]

Что мы получаем? Идеальный бросок=6+4+3+1=14=2 раза по 7. Делится на 2, но не делится на 4.
Идеальным признаётся не максимальное ( и не минимальное!) число очков, не число, делимое без остатка на, скажем, 4 (как в индийской игре) или 3. Идеальной признаётся комбинация из всех возможных чисел (максимально разнообразная), худшей--максимально однообразная комбинация.

[Хоттабыч]

Talus - наверняка не случайное совпадение. Скорее всего, игральные кости вырезали из какой-то (близкой кубу по форме) кости голеностопного сустава (а там мелких костей полно) козы, овцы или свиньи. Да и по-русски, кстати, игральная КОСТЬ.

[Хоттабыч]

Драженка. интересно, где Дюмезиль выудил приведённую вами историю о нартах. В лит. пам. издании нет ни восстания Хамыца из могилы, ни солнечной кольчуги (хотя матримония с дочерью солнца присутствует). Конечно, нартские сказания есть у десятков больших и малых народов Сев. Кавказа, но в Лит. Пам. - как раз осетинский эпос. Возможно, у Дюмезиля один из экзотических вариантов, тогда как в основе акад. перевода "критическое" издание осетинских учёных. Т. е. может быть, это всё-таки не генетический сюжетный мотив из общего древнего источника, а "латеральное" заимствование каким-нибудь поздним кавказским сказителем бродячего фольклорного сяжета?

[Ларчик]

Я пару дней назад купила книгу Дюмезиля "Скифы и нарты". Изучить еще не успела, но вот что нашла:

"Одно из осетинских сказаний о браке "Дочери Солнца" было переведено и прокомментировано в книге "Миф и эпос" (ч1) в связи с другим мотивом, ближайшее соответствие которому находим в "Махабхарате". Человек, ставший зятем Солнца, перед тем как возвратиться к людям, получает от тестя волшебную кольчугу, которую он дарит своему отцу; позднее враги снимают с того прекрасную кольчугу, одновременно содрав с его спины два ремня кожи. В "Махабхарате" родной сын Солнца, Карна, один из самых возвышенных героев поэмы, носит благодаря своему отцу волшебную кольчугу, "в которой он родился" и которая неотъемлима от его тела; снимает он ее сам, выполняя данное обещание - что было необходимо, но и неосторожно; он сдирает ее с груди, оставляя на теле огромную кровоточащую рану. Мотив редкий: я не знаю в древнем мире другого примера ни такого атрибута солнечности, ни такого нанесения увечья."

Здесь Дюмезиль ссылается на собственную книгу "Миф и эпос". Сказание осетинское. Насколько я поняла из предисловия, Дюмезиль считает именно осетинские сказания о нартах древнейшими, восходящими к скифским мифам.

[Драженка]

Дюмезиль ссылается на сборник нартовских сказаний Narty kadjytae, под ред. В. И. Абаева, Н. Багаева, И. Джанаева, Б. Боциева, Т. Эфиева, Орджоникидзе 1946, русский перевод в сборнике "Осетинские нартские сказания" М. 1948 и "Осетинский народный эпос" М. 1949.

[Хоттабыч]

В ответ на сообщение Драженка

вероятно, это перевод прилагательных типа durbuddhi--буквально, "имеющий дурной разум"; определение крайне расплывчатое, поскольку первый его компонент, dur-, имеет расплывчатое значение "плохой".

Драженка, а может этот Ваш dur оказаться каким-нибудь старинным индоевр. корнем, от которого и русское ДУРной (в том же общем смысле "плохой")?

[Крида]

Браво, Хоттабыч! Да похоже, в русском языке почти вся ругань санскритская..
Вот, например, еще одно подобное слово (как говорила моя тетушка: "Простите мой санскрит!") - мудак. Муддха - это вроде как "осел", применительно к человеку. Ну а про другие слова я даже и писать не буду....

[Драженка]

Про дурака: очень похоже, что это действительно так. Отвечу подробнее, когда доберусь до этимологического словаря.
Насчёт же матерного слова у меня есть сомнения: в праславянском на месте у было о носовое, возникшее из сочетания *on.

[Драженка]

Пока, без обращения к словарю, пришло в голову сопоставить индийское dus-, dur- плохой, дурной, трудный с латинским durus жёсткий, твёрдый, крепкий, у которого развились и значения неприятный, резкий,суровый, жестокий, дерзкий, наглый и даже бесстыжий.