О любви...

[Shadow]

Ты нужна мне..
Чужой Любимой

Ты нужна мне..
Я снова и снова
Вспоминаю -
с тоской в глазах..
Не нашли тогда
нужного слова,
А теперь -
уже проседь в висках.

Ты нужна мне..
И ты мне нужен..
Где б ты ни был..
Где б ты ни была..

Не сказали друг другу -
Три слова:
Ты мне нужен!..
Ты мне нужна!..

Мы чужие теперь наверно,
И у каждого есть семья,
Так нельзя, но я знаю верно:
Ты нужна мне.
Сейчас.
Как тогда..

Андрей Далекий

[Shadow]

Локи прощу прощенья, но уж очень красиво

http://www.youtube.com/watch?v=Pep6n...eature=related

[Майя Звездинка]

Любовь
(Дельфин)

Это больше, чем мое сердце.
Это страшнее прыжка с крыши.
Это громче вопля бешеного,
Но гораздо тише писка забитой мыши.

Это то, что каждый всю жизнь ищет,
Находит, теряет, находит вновь,
Это то, что в белой фате со злобным оскалом
по белому свету рыщет -
Я говорю тебе про любовь

Она сама по себе невесома,
Она легче, чем твои мысли,
Но вспомни, как душу рвало,
когда она уходила,
Как на глазах твоих слезы висли.

Она руками своими нежными
Петлю на шею тебе набросит,
Не оставляя ничего от тебя прежнего,
Сама на цыпочки встать попросит.

Ты даже не сможешь ее увидеть,
Ты никогда не заглянешь в ее глаза,
А думаешь о том как бы ее не обидеть,
Не веря в то, что она действительно зла.

Ты можешь с ней расцвести и засохнуть,
она сожрет тебя как цветок тля,
Но все равно лучше уж так сдохнуть,
Чем никого никогда не любя.

С ней хорошо, без нее как-то странно,
Мне не хватает ее слез радости.
Если она пришла, то тут же уходит плавно,
Бросая в лицо какие-то гадости.

Я держу свою дверь закрытой,
Чтобы стучалась она перед тем, как ко мне войти,
Чтобы не оказалась она той, мною давно забытой,
Той, с которой мне не по пути.

[Локи]

Олег Медведев

Полсердца

Абзац подкрался, как водится, незаметно, Dm C E
Ты жил как жил да и знать не знал, Dm G C A
Что, став объектом эксперимента, Dm G Am
Строкою ляжешь в журнал. F C G Am

Пока пытался, пыхтя копил монету,
Глупел от тихой своей любви,
Проснулся как-то - полсердца нету...
Теперь пойди проживи.

Нет ты не волк, ты - лабораторный кролик,
Чьей сметной шкуре цена пятак,
А будь ты волк - ты б для этой роли
Не подошел бы никак.

Диод мерцает, касания ловит сенсор,
По самописцам змеится вязь,
В стальной кювете твои полсердца
Остывают, сочась.

Держался долго, но все же стал готовым,
Тебя под нож не спеша вели
То горьким плачем, то сладким словом -
Ты поверил и влип.

А будь ты волк - ты бы не ждал дрожа у двери,
Не бормотал: "Отворись, сезам",
А будь ты волк - ты б, смеясь, не верил
Ни словам, ни слезам.

Для волка слезы не горше мятных капель,
Слова для волка водой вода,
И будь ты волк, ты б не лег под скальпель
Ни за что никогда.

Закончен опыт, но вот все круче-выше
По мониторам бежит волна,
Полсердца нету - но глянь-ка, дышит,
Удивится она.

И, стиснув зубы, чтоб не завопить от боли
Ты встанешь в рост, зеленей травы.
Да ты не волк, брат, но ты не кролик,
Если остался живым.

И степью-лесом, порою петляя пьяно,
За горизонт убегут следы
До моря синего - окияна
И до великой воды.

Туда, где можно сорвать бинты, согреться,
Горячей галькой намяв бока,
Потом вернуться и жить вполсердца
От звонка до звонка.

[John]

НIЧ ЯКА МIСЯЧНА, ЗОРЯНА, ЯСНАЯ

Нiч яка мiсячна, зоряна, ясная,
Видно, хоч голки збирай.
Вийди, коханая, працею зморена,
Хоч на хвилиночку в гай!

Сплять вороги твоi, знудженi працею,
Нас не сполоха iх смiх.
Чи ж нам, окривдженим долею нашою,
Й хвиля кохання за грiх?

Сядем укупочцi тут пiд калиною
I над панами я пан!
Глянь, моя рибонько - срiбною хвилею
Стелеться полем туман.

Гай чарiвний, нiби промiнням всипаний,
Чи залякався, чи спить -
Он на стрункiй та високiй осичинi
Листя пестливо тремтить.

Списами гострими гiлки здiймаються
Аж до яскравих зiрок -
Бач, моя рiдная, мiсяць схиляеться
На твiй щасливий порог.

Небо незмiряне, всипане зорями,
Що то за Божа краса!
Перлами ясними, ген пiд тополями,
Граэ барвиста роса.

Ти не лякайся, що нiженьки босiï
Змочиш в холодну росу:
Я тебе, вiрная, аж до хатиноньки
Сам на руках однесу.

Ти не лякайся, що змерзнеш, лебiдонько,
Тепло - нi вiтру, нi хмар...
Я пригорну тебе до свого серденька,
А воно палке, мов жар!

(И - читается как ы, е - читается как э.
Э как "е" украинское, босii - как босийи.)

Обратите внимание, здесь самый полный вариант этой песни.

[John]

И ещё печальная песня о любви.

Александр Галич (Гинзбург)

Тонечка-аджубеечка.

Она вещи собрала, сказала тоненько:
"А что ты Тоньку полюбил, так Бог с ней, с Тонькою.
Тебя же не Тонька завлекла губами мокрыми,
А что у папи у её - топтун под окнами,

А что у папи у её - дача в Павшине,
Холуи да топтуны с секретаршами,
А что у папи у её пайки цековские
Да по праздникам кино с Целиковскою.

А что Тонька та, твоя, дюже страшная -
Так ты не слушай-то меня, я вчерашняя,
И с доскою будешь спать, со стиральною,
За машину за её, персональную.

Вот, чего ты захотел и знаешь сам,
Знаешь сам, да, ну, стесняешься,
Про любовь твердишь, по доверие,
Про высокие про материи.

А в глазах то у тебя - дачка в Павшине,
Холуи да топтуны с секретаршами,
И как вы смотрите кино всей семейкою
И как счастье на губах ка-ра-мель-ко-ю."

Я живу теперь в дому - чаша полная,
Даже брюки у меня - и те на "молнии",
А вина у нас в дому - как из кладезя,
А сортир у нас в дому - восемь на десять.

А папаша приезжает сам к полуночи,
Холуи да топтуны тут все по струночке,
Я папаше подношу двести граммчиков,
Сообщаю анекдот про абрамчиков.

А как спать ложусь в кровать, с дурой Тонькою,
Так вспоминаю той, другой, голос тоненький...
Ух, характер у неё, прямо бешеный -
Я звоню ей! А она трубку вешает...

Отвези ты меня, шеф, в Останкино,
В Останкино, где "Титан" кино.
Там работает она билетёршею,
На дверях стоит, вся замёрзшая.

Вся замёрзшая, да вся продрогшая,
Но любовь свою превозмогшая,
Вся озябшая, да вся простывшая,
Но не предавшая и не простившая!

[Petya]

Г.Шпаликов

Я иду по городу, мысль во мне свистит
Отпущу я бороду, перестану пить.
Отыщу невесту, можно и вдову,
Можно и не местную, Клавой назову.

А меня Сережой пусть она зовет,
но с такою рожей кто-ж меня возьмет?
Разве что милиция, и пешком под суд --
За такие лица просто так берут. |

Я дошел до ручки, да, теперь хана.
День после получки -- денег ни хрена.
Что сегодня? Пятница? Или-же четверг?
Пьяница, ты, пьяница, пропащий человек.

Я иду по городу, мысль во мне свистит
Отпущу я бороду, перестану пить.
Отыщу невесту, можно и вдову,
Можно и не местную, Клавой назову.

[ironGen]

Любовь должна быть счастливой -
Это право любви.
Любовь должна быть красивой -
Это мудрость любви.
Где ты видел такую любовь?
У господ писарей генерального штаба?
На эстраде, где бритый тенор,
Прижимая к манишке перчатку,
Взбивает сладкие сливки
Из любви, соловья и луны?
В лирических строчках поэтов,
Где любовь рифмуется с кровью
И почти всегда голодна?..

К ногам Прекрасной Любви
Кладу этот жалкий венок из полыни,
Которая сорвана мной в её опустелых садах.

(с) Иннокентий Фиолетовый

и другие стихи про любовь здесь

[Petya]

Мы любим и любви не ценим,
И жаждем оба новизны,
Но мы друг другу не изменим,
Мгновенной прихотью полны.

Порой, стремясь к свободе прежней,
Мы думаем, что цепь порвем,
Но каждый раз все безнадежней
Мы наше рабство сознаем.

И не хотим конца предвидеть,
И не умеем вместе жить,-
Ни всей душой возненавидеть,
Ни беспредельно полюбить.

О, эти вечные упреки!
О, эта хитрая вражда!
Тоскуя - оба одиноки,
Враждуя - близки навсегда.

В борьбе с тобой изнемогая
И все ж мучительно любя,
Я только чувствую, родная,
Что жизни нет, где нет тебя.

С каким коварством и обманом
Всю жизнь друг с другом спор ведем,
И каждый хочет быть тираном,
Никто не хочет быть рабом.

Меж тем, забыться не давая,
Она растет всегда, везде,
Как смерть, могучая, слепая
Любовь, подобная вражде.

Когда другой сойдет в могилу,
Тогда поймет один из нас
Любви безжалостную силу -
В тот страшный час, последний час!

[Petya]

Я никогда так не был одинок,
Как на груди твоей благоуханной,
Где я постиг невольно и нежданно,
Как наш удел насмешливо-жесток:
Уста к устам, в блаженстве поцелуя,
Ко груди грудь мы негою полны,
А между тем, по-прежнему тоскуя,
Как у врагов, сердца разлучены.
Мы далеки, мы чужды друг для друга:
Душе с душой не слиться никогда,
И наш восторг, как смутный жар недуга,
Как жгучий бред, исчезнет без следа.
Мне за тебя невыразимо грустно,
Ты тихо взор склонила предо мной,
И, нашу боль скрывая неискусно,
Мой бедный друг, как жалки мы с тобой..

[Petya]

С усильем тяжким и бесплодным,
Я цепь любви хочу разбить.
О, если б вновь мне быть свободным.
О, если б мог я не любить!

Душа полна стыда и страха,
Влачится в прахе и крови.
Очисти душу мне от праха,
Избавь, о, Боже, от любви!

Ужель непобедима жалость?
Напрасно Бога я молю:
Все безнадежнее усталость,
Все бесконечнее люблю.

И нет свободы, нет прощенья,
Мы все рабами рождены,
Мы все на смерть, и на мученья,
И на любовь обречены.

[Petya]

Я всех любил, и всех забыли
Мои неверные мечты.
Всегда я спрашивал: не ты ли?
И отвечал всегда: не ты.

Так дольних роз благоуханье,
Увядших в краткий миг земной,
Не есть ли мне напоминанье
О вечной Розе, об Одной?

[Petya]

Есть радость в том, чтоб люди ненавидели,
Добро считали злом,
И мимо шли, и слез твоих не видели,
Назвав тебя врагом.

Есть радость в том, чтоб вечно быть изгнанником,
И, как волна морей,
Как туча в небе, одиноким странником
И не иметь друзей.

Прекрасна только жертва неизвестная:
Как тень хочу пройти,
И сладостна да будет ноша крестная
Мне на земном пути.

[Petya]

Доброе, злое, ничтожное, славное,-
Может быть, это всё пустяки,
А самое главное, самое главное
То, что страшней даже смертной тоски,-

Грубость духа, грубость материи,
Грубость жизни, любви - всего;
Грубость зверихи родной, Эсэсэрии,-
Грубость, дикость,- и в них торжество.

Может быть, всё разрешится, развяжется?
Господи, воли не знаю Твоей,
Где же судить мне? А все-таки кажется,
Можно бы мир создать понежней.

[Petya]

Когда твой горький яд меня убьет,
Когда от притязаний и услуг
Моей любви отделаешься вдруг,
К твоей постели тень моя придет.
И ты, уже во власти худших рук,
Ты вздрогнешь. И, приветствуя визит,
Свеча твоя погрузится во тьму.
И ты прильнешь к соседу своему.
А он, уже устав, вообразит,
Что новой ласки просишь, и к стене
Подвинется в своем притворном сне,
Тогда, о бедный Аспид мой, бледна,
В серебряном поту, совсем одна,
Ты в призрачности не уступишь мне.
Проклятия? В них много суеты.
Зачем? Предпочитаю, чтобы ты
Раскаялась, чем черпала в слезах
Ту чистоту, которой нет в глазах.

[Petya]

Девушки, которых мы обнимали
С которыми мы спали,
Приятели, с которыми мы пили,
Родственники, которые нас кормили и все покупали,
Братья и сестры, которых мы так любили,
Знакомые, случайные соседи этажом выше,
Наши однокашники, наши учителя - да, все вместе,
- Почему я их больше не вижу,
Куда они исчезли?
Приближается осень, приближается осень,
Новая осень незнакомо шумит в листьях,
Вот опять передо мною проезжают, проходят ночью,
В белом свете дня - красные неизвестные лица.
Неужели все они мертвы, неужели это правда.
Каждый, который любил меня, обнимал, так смеялся,
Неужели я не услышу издали крик брата,
Неужели они ушли,
А я остался?
Здесь один , между старых и новых улиц,
Прохожу один, никого не встречаю больше,
Мне нельзя входить: чистеньких лестниц узость
И чужие квартиры звенят над моей болью.
Ну, звени, звени, новая жизнь над моим плачем,
К новым, каким по счету любовям привыкать, к потерям,
Незнакомым лицам, чужому шуму и к новым платьям,
Ну, звени, звени, закрывай передо мною двери.
Ну, шуми надо мной своим новым, широким флагом,
Тарахти подо мной, отражаi мою тень
Своим камнем твердым,
Светлым камнем своим маячь из мрака,
Оставляя меня, оставляя меня моим мертвым.

[Petya]

Августовские любовники,

августовские любовники проходят с цветами,

невидимые зовы парадных их влекут,

августовские любовники в красных рубашках с полуоткрытыми ртами

мелькают на перекрестках, исчезают в переулках,

по площади бегут.



Августовские любовники

в вечернем воздухе чертят

красно-белые линии рубашек, своих цветов,

распахнутые окна между черными парадными светят,

и они всЈ идут, всЈ бегут на какой-то зов.



Вот и вечер жизни, вот и вечер идет сквозь город,

вот он красит деревья, зажигает лампу, лакирует авто,

в узеньких переулках торопливо звонят соборы,

возвращайся назад, выходи на балкон, накинь пальто.



Видишь, августовские любовники пробегают внизу с цветами,

голубые струи реклам бесконечно стекают с крыш,

вот ты смотришь вниз, никогда не меняйся местами,

никогда ни с кем, это ты себе говоришь.



Вот цветы и цветы, и квартиры с новой любовью,

с юной плотью входящей, всходящей на новый круг,

отдавая себя с новым криком и с новой кровью,

отдавая себя, выпуская цветы из рук.



Новый вечер шумит, что никто не вернется, над новой жизнью, *(1)

что никто не пройдет под балконом твоим к тебе,

и не станет к тебе, и не станет, не станет ближе

чем к самим себе, чем к своим цветам, чем к самим себе.

[Petya]

Я провел свою юность по сумасшедшим домам
Где меня не смогли удавить, разорвать пополам,
Где меня не смогли удивить... ну а значит, мадам,
Я на мертвой бумаге живые слова не продам.

И не выступит тень на горе, и не высветлит храм,
На пергамен старушечьих щек оплывает свеча.
Я не верю цветам, продающим себя, ни на грамм
Как не верят в пощаду холодные губы меча.

[Petya]

Моя звезда, не тай, не тай,
Моя звезда - мы веселимся.
Моя звезда, не дай, не дай
Напиться или застрелиться.

Как хорошо, что мы вдвоем,
Как хорошо, что мы горбаты
Пред Богом, а перед царем
Как хорошо, что мы крылаты.

Нас скосят, но не за царя -
За чьи-то старые молебны,
Когда, ресницы опаля,
За пазуху летит комета.

Моя звезда, не тай, не тай,
Не будь кометой той задета
Лишь потому, что сотню тайн
Хранят закаты и рассветы.

Мы под одною кофтой ждем
Нерукотворного причастья
И задыхаемся копьем,
Когда дожди идут нечасто.

Моя звезда - моя глава,
Любовница, когда на плахе,
Я знаю смертные рубахи,
Крахмаленные рукава.

И все равно, и все равно,
Ад пережив тугими нервами,
Да здравствует твое вино,
Что льется в половине первого.

Да здравствуют твои глаза,
Твои цветы полупечальные,
Да здравствует слепой азарт
Смеяться счастью за плечами.

Моя звезда, не тай, не тай,
Мы нашумели, как гостинцы,
И если не напишем - Рай,
Нам это Богом не простится.

[Petya]

Плывет в тоске необъяснимой
среди кирпичного надсада
ночной кораблик негасимый
из Александровского сада,
ночной фонарик нелюдимый,
на розу желтую похожий,
над головой своих любимых,
у ног прохожих.

Плывет в тоске необъяснимой
пчелиный хор сомнамбул, пьяниц.
В ночной столице фотоснимок
печально сделал иностранец,
и выезжает на Ордынку
такси с больными седоками,
и мертвецы стоят в обнимку
с особняками.

Плывет в тоске необъяснимой
певец печальный по столице,
стоит у лавки керосинной
печальный дворник круглолицый,
спешит по улице невзрачной
любовник старый и красивый.
Полночный поезд новобрачный
плывет в тоске необъяснимой.

Плывет во мгле замоскворецкой,
Пловец в несчастиi случайный,
блуждает выговор еврейский,
на желтой лестнице печальной,
и от любви до невеселья
под Новый Год, под воскресенье,
плывет красотка записная,
своей тоски не объясняя.

Плывет в глазах холодный вечер,
дрожат снежинки на вагоне,
морозный ветер, бледный ветер
обтянет красные ладони,
и льется мед огней вечерних
и пахнет сладкою халвою,
ночной пирог несет сочельник
над головою.

Твой Новый Год по темно-синей
волне средь моря городского
плывет в тоске необъяснимой,
как будто жизнь начнется снова,
как будто будет свет и слава,
удачный день и вдоволь хлеба,
как будто жизнь качнется вправо,
качнувшись влево.