Левая линия

[Jayrin K. Wild]

Мы тут посовещались и я решил, что лезть в дуэль Яхи и Ломиэнны как-то некрасиво и бестактно. Получается, что я над рассказами девчонок поизмывался, как мог, а теперь сам выпендриваться лезу! А я хамло, но не подлец, всё-таки. Поэтому я рыжей тенью повисну рядышком с их дуэлью, рисуя графоманские рассказы по темам, предлложенным Гамаюшей. Рядышком, в соседней теме, чтобы не мешаться. Первую тему я пропустил, начну уж со второй.

Тема: Озарение

Сегодня мне открылся тайный смысл
Проклятья, что лежит на нашем роде.
Себя я не стыжусь. Теперь я знаю -
Не наказанием богов жестоких,
А их благословленьем наделен я.

[Jayrin K. Wild]

Серый

«…Если шкура сера и клыки, что ножи,
Не чести меня волком, стремящимся в лес…»
М.В.Семёнова


Мама, мамочка, ну это же я!
- И чего тебе нужно, чудо лохматое? Беги к Талю, пусть он с тобой играет. А мне некогда. Ну, ступай к хозяину!
Ууу… я-то уйду, а ты опять плакать будешь. Знаю ведь, зачем Тальку на улицу отправила – не хочешь, чтобы видел он, как ты убиваешься. А я и утешить тебя не могу. Могу подойти, уткнуться в колени серым широким лбом и стоять, как изваяние. Да толку с этого…
- Ма! Серого пусти! Мы за грибами пойдём, ага?
- Смотрите, далеко не забредайте. И домой чтоб вернулись посветлу. Иначе…
- Да ладно, ма! – знает Талька, что не будет «иначе». И мама знает, что со мной ему ничего не грозит – ни зверь, ни человек, ни морок лесной. Костьми лягу, а не подпущу. И вернёмся мы оба. Посветлу. Знает, а всё равно боязно за сына, когда он чёрт-те где бродит. С тех пор, как старший сгинул, младшего одного ни на шаг со двора не отпускает. С отцом разве что. И со мной иногда.
Талька карабкается мне на загривок. Я встряхиваюсь и он, хохоча, сползает на землю. Мы выходим за околицу, Таль с серьёзным видом сжимает хлипкий поводок, а я стараюсь не думать о том, как тоскует мама. По мне тоскует.

Возле леса мы жили, по лесу бродили. На опушке рождались, под соснами венчались, у ручьёв навеки прощались… Становище наше не то, чтобы совсем на отшибе находилось, а всё к лесу ближе, чем к городу. Спокойно, нешумно, от сутолоки неугомонной в стороне. А лес – он дом родной, каждому открыт, каждого примет, одарит и домой в целости отпустит. Таль ещё в люльке орал, когда отец мне лук вырезал и охоте учить собрался. А учился я быстро – детский умишко хваткий, руки ловкие, глаз верный. Поначалу с отцом вместе ходили, потом я в одиночку наладился. Самолично подстреленный тетерев – он и больше, и жирнее, и вкуснее во сто крат. Такая во мне мальчишеская гордость играла! А всё чудилось, лучше могу. Дальше уйти, пролезть, найти что-то уж совсем невиданное, чтобы селяне ахнули. Так-то.
Я непутёвым рос, так мама говорила. Покоя от меня никому не было. То скотину из хлева выпущу, то дрова, на зиму заготовленные по реке заместо корабликов спущу… Не со зла, просто меры не знал. Пороли меня, а толку то, если я каждый день с пацанами дрался, домой возвращался, кровянку по лицу размазывая. Довольный.
Нет для свободного человека хуже наказания, чем скука. Так я думал, когда меня за очередную шалость отец на охоту не взял, а отправил коров пасти. Это меня-то, главаря пацанячей нашей шайки, лучшего охотника, будущего воина… Быкам хвосты крутить!!! Ну ладно же…
Это я сейчас всё понимаю, и стыдно мне, да ничего не попишешь – задним умом все крепки. А тогда я стадо на луг вывел, оставил и к озеру метнулся. Жара, скука кого угодно доконают, а я бы скоренько искупался и назад. Никто бы и не проведал.
Мигом туда-сюда обернулся, а как обратно прибежал, на своём месте незнакомца увидел. Насторожился я – чужой человек, мало ли, кто он да что у него на уме. А он, не оглянувшись, по имени меня позвал.
- Что ж это ты, Славен, творишь? Тебе дело поручили, а ты… Людское доверие, чай не пятак разменный, потеряешь, не воротишь.
Испугался я? Пожалуй, немного. Незнакомец странный, а меня знает. С него ведь станется в печище старосту найти, да и рассказать, как было. Всыплют мне, правы будут. А только неохота мне каши берёзовой лишний раз отведывать. Растерялся я от неожиданности, от испуга, от злости за этот испуг. Спросил сердито:
- Ты кто такой, чтобы мне указывать?
- Грубый ты, Славен. Грубый и невоспитанный. Сила есть, а ума боги не дали. Не хватит ли тебе недопёском по двору скакать, отца с матерью срамить? Почти взрослый уже, а всё, как дитё малое. Стыдно.
Тут уж я и вовсе вспылил. Забыл, кто он и кто я, и с чего вообще всё началось. Ухмыльнулся недобро, плечи расправил, вплотную подошёл.
- А ты бы, чем в мою жизнь, да в дела мои лезть непрошеным, убирался бы поздорову. Язык у тебя больно длинный, как бы не укоротили в дороге!
До этого пришлец на бревне сидел, а тут поднялся медленно. Смех молвить, уж на что я в становище не самый высокий да сильный, а его голова с моими плечами вровень приходилась.
- Ты меня не серди. Старших уважать надо. И скалиться нечего, я дело говорю.
Старший, это ж надо! Да он мне ровня, если не меньшой. И ростом не вышел.
- А ну, пошёл отсюда, пока цел. А скажешь кому-нибудь, что здесь было – найду и пришибу. Выискался тоже, недомерок. Сам, небось, на скамью по лестнице взбираешься, а туда же, учить вздумал!
Вздохнул тогда чужак.
- Наглец ты, за это и проучить не мешало бы. Хоть и не хотел я до такого доводить, а иного пути не вижу. Не знать тебе, Славен, ни угла, ни двора, ни семьи, ни родни. Лес тебе отныне дом, опора и заступа. Так и станет, покуда человеком быть не научишься. И с тобой, и с детьми твоими, и внуками на сто лет вперёд!
Сказал он это, встал и пошёл к лесу. А я застыл, шелохнуться не в силах. Только и видел, как он меж деревьев туманом сизым растаял…
Вот и нашёл я приключений. Шубу серую, клыки вершковые, да четыре неутомимые лапы. Понять даже не успел, что сталось со мной, а как понял – оторопь взяла. Скулил, метался в ужасе и отчаянии, чуть с ума не сошёл. Умереть хотел, да натура волчья, живучая, не позволила. С неделю я по лесу скитался, как в беспамятстве. А потом, тоже во сне словно, домой пришёл. Скребусь в калитку, понимая: вот выйдёт сейчас отец… а не могу я, нет мне жизни в волчьем обличии… и пусть убивает, кидаться не стану.
Не отец вышел. Талька. Ему тогда пятый годик шёл – не уследить за пострелёнком. Вроде меня, настырный, ото всех спрячется, везде пролезет. Эх, Талька, рано тебе ещё одному по улицам топать, ну-ка марш домой! Он и пошёл. Ко мне прямо. Счастливый, за ухо уцепил и тянет. А я стою, боясь шелохнуться, напугать… и до того тоскливо мне, что даже выть неохота. Я заскулил тихонечко и улёгся брюхом на тёплую землю, чувствуя, как неугомонный Таль теребит мой хвост.
У отца с матерью, как увидали, седины в волосах прибавилось. Не признали они меня. Испугались. Любой бы устрашился, увидев своего ребёнка, с интересом заглядывающего в пасть лесной зверюге. Мама побледнела и сознания лишилась, спасибо, отец подхватить успел. А Таль радостный.
- Мам, пап, смотрите! Собачка! Собачка, хорошая, – и меня обнял. А ручонок не достаёт обхватить! Потом отпустил и к отцу побежал, тот его на руки понял, прижал крепко-крепко, а сам дрожит. Переволновался. А всё моя вина.
Мама в себя приходить начала, так он ей Таля отдал, обоих в дом загнал, а сам ко мне пошёл.
Мне что – сижу, жду что будет, слышу, как в доме братишка орёт, к «собачке» хочет. А нож у отца острый и сноровка есть. Хороший охотник мой отец. Раз ударит – другого раза не потребуется, незачем мучиться зверю подраненному. И бояться нечего. Я и не боялся.
Не стал он меня убивать. Прочь погнал, в лес, где зверю дикому самое место. Хороший человек мой отец, справедливый, великодушный… Я вздохнул, прошёл мимо него к дому и лёг у крыльца – попробуй, прогони! Лежу и ухмыляюсь: мой дом, имею право. Да и за Талькой пригляжу – нельзя же это, чтоб сопляк в одиночку со двора убегал, мало ли что!
Боялась меня собственная семья, сторонилась. Не доверяли. Долго со страхом боролись. Со временем обвыклись. Потом я с отцом на охоту ходил, Таля на себе катал… вот как сейчас.

Неугомонный малец снова карабкается мне на спину, и я опять его стряхиваю. Игры – это хорошо, но надо же и меру знать, и уважение к старшим иметь. А то мало ли… Кто его всему этому научит, если не я? Эх, Талька, хватай поводок да побежали в лес! А то все грибы попрячутся, опозоримся дома без добычи.
Ну и пусть оборотень, волк проклятый! А я вот бегу по лесу рядом со своим младшим братишкой, шаг в шаг, не отставая и не слишком обгоняя его. Бегу и чувствую, как, глядя на нас, небо улыбается.

[Ларчик]

Джайрин, никогда бы не подумала, что вы станете писать нравоучительный рассказ в духе "не рычи на дядю, волченком станешь". Ну зачем же так прямолинейно?
Язык хорош, но стиль "фирменный от Марии Семеновой". Неужели вам нужно писать "под кого-то"? У вас сильные и самостоятельные стихи, в прозе от вас тоже ждешь оригинальности. Извините за резкость, но к вам требования высокие.
С уважением.

[Lomienna]

*с хрустом разминаю пальцы рук и достаю пылевыбивалку*

Как и обещала - буду выколачивать пыль и лживые признания;-)))

Ну, начнем с самого начала - сиречь с идеи. Джай, ты что, сказок начитался? - ну там, про Аленушку и братца Иванушку, который тоже много безобразничал, ну и получил. Ну и заодно Олди - «Пасынки восьмой заповеди». Все по классике - жил был человек, куролесил много, а однажды нарвался на колдуна, и пришлось ему «тридцать лет и три года в волчьей шкуре ходить». Неинтересно и нафталином пахнет.
Опять же - раз проклятый, значит оборотень. Мало нечисти придумано, а опять оборотень.

Теперь о языке: это даже не Семенова, это сказки Бажова. Про Хозяйку Медной горы, про Серебряное Копытце... Ну, конечно, если ты такого эффекта и добивался, то флаг в руки, но тебе это так несвойственно. Хва-атку теряешь, к сибаритству склоняешься.

А теперь пойдем по частям.

«Возле леса мы жили, по лесу бродили. На опушке рождались, под соснами венчались, у ручьёв навеки прощались…» «…в земле хоронились, в речке мылись» и так далее до посинения. Если рассказ идет от лица, ну, скажем так, юноши, то на кой фиг тут этот старушечий приговор?

«Становище наше не то, чтобы совсем на отшибе находилось, а всё к лесу ближе» - Я так и знала – это первобытные кочевники. Раз «под соснами венчались», то ни о каких святилищах и речи не шло. Правда, если ты имел в виду, что люди жили отдельным хозяйством, то не лучше сказать – починок, мыза?

«Дальше уйти, пролезть, найти что-то уж совсем невиданное, чтобы селяне ахнули» - так это все-таки село или становище? Ты уж определись. Хотя бы монетку брось – орел или решка.

«То скотину из хлева выпущу, то дрова, на зиму заготовленные по реке заместо корабликов спущу…» - как такого сына просто в лес подальше не завели, чтоб не мешался. Кроме того, Джай, как ты себе представляешь, чтобы мальчик перетаскал целую поленницу дров, заготовленных на зиму(а там не мало было!) и никто не заметил. А потом, – вот незадача! – обнаружилось все это(прям посреди зимы). И это еще догадаться надо дровами в кораблики играть – с той же сосны проще коры надрать.

«Пороли меня, а толку то, если я каждый день с пацанами дрался, домой возвращался, кровянку по лицу размазывая» - так за что пороли-то – за драки или за вредительство? Или сынок так наловчился драться, что в страхе всю семью держал?

«Так я думал, когда меня за очередную шалость отец на охоту не взял, а отправил коров пасти» - кочевники или не кочевники, вот в чем вопрос…

«Быкам хвосты крутить!!!» - хотела бы я посмотреть на того, кто отважится крутить быку хвост. Десять к одному, что живым мальчик домой все равно не вернулся бы после таких упражнений!

«С него ведь станется в печище старосту найти, да и рассказать, как было» - где старосту найти?

«Старший, это ж надо! Да он мне ровня, если не меньшой. И ростом не вышел» - у мальчика было плохо со зрением? Чтобы не отличить старика от молодого человека, надо особый талант иметь.

«Так и станет, покуда человеком быть не научишься. И с тобой, и с детьми твоими, и внуками на сто лет вперёд!» - вот этого я вообще не поняла. Во-первых, каковы критерии оценки человечности – умение ходить на задних лапках? Если же речь идет про качества души, то фраза получилась не совсем уклюжая.
Во-вторых: «И с тобой, и с детьми твоими, и внуками на сто лет вперёд!» - «и ныне, и присно, и во веки веков! Аминь.» Это что же получается – станет этот Славен «человеком», не станет – все равно его детям для профилактики хамоватости характера придется в волчьей шкуре бегать? Или если этот самый Славен поумнеет, то лет этак через сотню, его потомство снова станет людьми? Это уже как из «Обыкновенного чуда» - медведя в человека превратили. Только тут волки.

«Только и видел, как он меж деревьев туманом сизым растаял…» - традиционный оптический эффект. А может, там кто-то курил? Все колдуны тают меж деревьев, проваливаются сквозь землю и далее по списку. Бедненькие.

«Умереть хотел, да натура волчья, живучая, не позволила» - чтобы умереть одного хотения мало. И времени неделя – не срок. С голоду за такое время не умрешь. А вот если с разбегу о пенек головой…

«Счастливый, за ухо уцепил и тянет» - это была, наверное, потрясающая семья, раз оба сына такие «умненькие-разумненькие». Тальку этого видать в подвале держали, раз он так ко всем собакам относился.
И еще – где ж вся семейка жила, если волк среди бела дня к дому приперся, его никто не заметил – даже деревенские собаки. На самом деле, мужики бы этого волка быстро на кисточки извели.

«Любой бы устрашился, увидев своего ребёнка, с интересом заглядывающего в пасть лесной зверюге» - «Только одно представление! Спешите видеть! Дрессировщик в пасти льва!»

«Хороший охотник мой отец» - да видать не очень-то и хороший, раз пока его ребенок волка тискал, стоял и смотрел. Давно бы волка препарировал.

«Прочь погнал, в лес, где зверю дикому самое место» - как ты себе это представляешь? Несется волк к лесу, а за ним мужик с хворостиной? «Ты заходи, если что!»(с)

«Хороший человек мой отец, справедливый, великодушный… Я вздохнул, прошёл мимо него к дому и лёг у крыльца – попробуй, прогони!» - а к чему это вообще про великодушие? И еще: гонял-гонял мужик волка по деревне, а тот опять приперся, прошел мимо и возле крыльца лег. Очень интересно. Вот ты бы как, при всем великодушии, к зверюге на собственном дворе отнесся, да еще когда ребенок маленький в доме? Нет, семейка точно чудная была, вот и жили где-то на отшибе - от греха подальше.

«Боялась меня собственная семья, сторонилась» - еще бы не боялась. Странно, что лопатой по башке не настучали, а надо бы.

Резюме такое: Джай, если писал «на спор сам с собой», то ты продул. Уж больно некузяво написано про то, как этот Славен домой пришел. Да и никакой оригинальности нет. Так что, фигня у тебя вышла, Лохматый.

[Ларчик]

Теперь о языке: это даже не Семенова, это сказки Бажова. Про Хозяйку Медной горы, про Серебряное Копытце...

По-моему, до Бажова даже Марии Семеновой, при всем моем к ней уважении, расти и расти, не то, что нам всем, грешным. Но это уже дело вкуса.

[Lazarus]

Jayrin K. Wild:
Возле леса мы жили, по лесу бродили. На опушке рождались, под соснами венчались, у ручьёв навеки прощались…

...плодились, короче, и размножались. Почкованием. Аминь! ;-)
Только что по телевизору фильм показывали старый - "Миллион лет до нашей эры" - точно такая же белиберда.

Jayrin K. Wild:
То скотину из хлева выпущу, то дрова, на зиму заготовленные по реке заместо корабликов спущу…

Мальчик - вредитель, враг народа. И не лень же было весь зимний запас брёвен в воду перетаскивать...

Jayrin K. Wild:
Пороли меня, а толку то

"Мы кошек душили-душили, душили-душили!..."(с)Шариков

Jayrin K. Wild:
Быкам хвосты крутить!!!

Интересно, ты сам-то понял, что написал? :-/

Jayrin K. Wild:
Так и станет, покуда человеком быть не научишься. И с тобой, и с детьми твоими, и внуками на сто лет вперёд!

Откуда дети-то возьмутся, постесняюсь спросить? От соседской волчицы небось? Ой-ой-ой...

Jayrin K. Wild:
Умереть хотел, да натура волчья, живучая, не позволила

"Штирлиц выпал из окна, но чудом зацепился за карниз. Наутро чудо сильно распухло и разболелось"(с)анекдот.

Jayrin K. Wild:
Счастливый, за ухо уцепил и тянет

Мальчик-дебилушка... Пену ротом при этом не пускал?

Jayrin K. Wild:
Я вздохнул, прошёл мимо него к дому и лёг у крыльца – попробуй, прогони! Лежу и ухмыляюсь: мой дом, имею право.

Ухмыляется. Весело ему вдруг очень стало. Родной отец вот-вот глотку пережет - уржаться можно...


Мутота, Джай, совершеннейшая. Ради бога, не пиши больше ничего ночью, да ещё и на спор, да ещё и с самим собой. Над рассказом работать надо, а не так - тяп-ляп, получите-распишитесь...
Не витольдова ли это школа чувствуется? %-///

[Unicorn]

Ну что, Джай, получил критики... самому-то измываться над другими легче:-)
Не могу не присоединиться к мнению предыдущих ораторов.
Фигня.
И не потому что не оригинально. Можно и про волка-оборотня так написать, что зацепит за душу, но в данном случае какие-то сюсю-мусю вышли. И матушка в обморок падает, и папаша добрая душа и брательник трогательно сусальный ангелочек.
Единственное с чем не соглашусь в критике Энны, это с пассажем, что колдуна по возрасту Славен не мог распознать. У колдуна внешность скользкая. Вообще из всего рассказа мне этот колдун-недомерок более всех понравился.
А про Бажова Ларчик права. "Не нем, не нам..."
Джай, если ты хочешь чтобы это произведение обрело хоть какую-то графоманскую ценность, строгай его гни и ломай, убирай хрестоматийность и сусальность, прибавь быта и природы, убери копирайт образы, а то у тебя становище схема, лес схема, родители - схема... одни только быки с настоящими хвостами;-)
Ты поговорку перепутал - это ишакам хвосты крутят, а быкам... гы-гы... Лазарус жму руку:-)
Короче, Джай, ты меня удивил.
Это после "Диеты" и вдруг такое...:-((

А вообще, Джай, ты куда пропал то?

[John]

И никакой не Бажов. "Роверандом" это. Дж. Р. Р. Толкин.
Гавкнул на вошебника - получи. Ул.

С уважением.

[Яхоnт'а]

М-да, Джай...
Появляться стыдно?
Что же это у тебя акое? Влюбился может? Или этих падонских креативов начитался дурацких? *брезгливо морщится*
И критику писать разучился, и рассказик у тебя вышел... ну, если по твоей же десятибальной, то на минус 2 потянет. Может быть. Что-расстроил ты меня, рыжий... даже обидно. Может это не ты? Может тебя злой дядька психолог подменил? Короче, жду возвращения настоящего Джайра со стоящим чтивом а не русско-былинской белибердой про семейные узы... бррр... да будет бразилия.
Целую,
рыжая скотинка.
ЗЫ: ИМХО, ИМХО, ИМХО.