История Птахи

[Ларчик]

*****
Оми искать не пришлось: она сидела под столбом с веревочной лестницей и угрюмо чертила пяткой борозды в пыли. Но план спасательной экспедиции живо заставил ее встрепенуться. Веревку она принесла именно такую, как надо – прочный и не слишком тяжелый трос с узлами. Птаха и Чернобурка его измерили. Сто двадцать локтей. Оми понаблюдала за работой и с лукавым видом обронила:
- Вы ее не закрепите, как следует!
- Это почему же?
- Не умеете. Птаха, когда отвязывал лестницу, вон сколько провозился. А узел был простой. Думаю, мне придется пойти с вами…
- Куда?! Ты же малявка! – вырвалось у Птахи.
- Тебя родные не отпустят, - прибавил Чернобурка.
- А они у меня есть? – с вызовом бросила Оми.
Мальчики переглянулись:
- А привратники?
- Они мне никто. Честно! Они меня нашли в горах, когда я была маленькая. Спроси, кого хочешь…
- Но они за тобой смотрят…
- Ага. Кормят за то, что я лестницу стерегу. А чуть не по-ихнему… Надоело.
- Опять побили?! – сообразил Чернобурка.
- В первый раз, что ли? И вообще, при чем здесь они? Это вам надо крепить веревку.
- И закрепим.
- Ночью! И столба там не будет. А у меня знаете, как рука набита?
- Мне тоже случалось вязать узлы. И на стройке, и на корабле, - заверил девчонку Птаха.
- Так давай проверим, кто лучше! Если я выиграю, возьмете меня с собой, а если ты – обещаю больше не приставать.
Здравая мысль в этом предложении, безусловно, была.
Птаха набросил петлю на обломок скалы у обрыва и завязал морским узлом.
- Узел неплох, - оценила Оми. – Камень ненадежный.
Она пнула камень. Тот качнулся.
- У меня веса не хватает. Вот если бы он попробовал взобраться, - Оми мотнула головой в сторону Чернобурки, - ухнул бы вниз.
- Ладно, твоя очередь.
Девочка управилась за пару секунд. Чернобурка и Птаха вдвоем дергали за веревку так и этак, но узел держался прочно, пока Оми не потянула за короткий конец особым способом – влево и вверх.
Чернобурка покосился на Птаху:
- Знаешь, в чем-то она права…
Птаха стал сматывать веревку. Ему нужно было подумать. Идти придется быстро, а Оми – совсем кроха. Сколько ей? Семь? Восемь? Выдержит ли? Да и риск… Ей у привратников, конечно, не сладко, но все-таки лучше, чем рабам, или подопечным Поручителей. А с другой стороны… На нее глянуть – так хоть на паперть сажай: обноски уже не разобрать, какого цвета, головы гребень не касался, ноги от пыли серые – как в чулках. Наверняка голодная. Что она здесь видит, кроме объедков и затрещин? Разве это жизнь? До сих пор Оми терпела, потому что уйти было некуда. А теперь появилось. Не возьмем по-хорошему – увяжется следом и спрашивать никого не станет.
Птаха отдал моток Чернобурке и присел перед Оми на корточки:
- Давай на закорки, покатаю.
Девочка испуганно отшатнулась:
- Ты же Истинный…
- Правильно. А как иначе ты думала попасть на скалы? Посмотрим, смогу ли я тебя поднять.
Оми оказалась легкой, как перышко. В полете она не проронила ни звука, только плечи стиснула до синяков. Птаха сделал круг на малой высоте, стараясь не терять равновесия. Это было не так-то не просто.
- В дороге потренируемся, - он ссадил Оми на землю. – Иди, собирайся. Да, еще: раздобудь мне одежонку похуже. Если встретим семеситов, я должен сойти за местного.
- И не забудь надеть башмаки, а то ты вечно босиком, - прибавил Чернобурка.
- А они у меня когда-нибудь были? – срезала Оми.
- Ноги покалечишь.
- Вот и нет! У меня ступни, как рог, - Оми продемонстрировала грязную пятку.
Когда она убежала, Чернобурка с осуждением отметил:
- Все-таки сволочной народ эти привратники. Нашли, на ком пробовать силу.
- У вас детей не бьют?
- Меня в жизни никто пальцем не тронул. Кроме Покорителей… но они же враги.
Оми вернулась в наброшенной поверх лохмотьев старой мужской шерстяной рубашке, с узелком в руках, и привела с собой оборванного паренька лет четырнадцати. Птаха поменялся с ним одеждой.
- Ну как, похож я на Лиса?
- Не похож, - ответил Чернобурка. – Цвета не те, и сандалии у нас не носят. Да они такой дороги и не выдержат.
Птаха понадеялся, что семеситы не разбираются в таких тонкостях.
Насчет сандалий Чернобурка оказался прав. Их приходилось чинить чуть ли не на каждом привале. За три года в доме Филиппа Птаха отвык ходить босиком, и поэтому старался, чтобы обувка прослужила подольше.
Друзья спешили. Спуск они одолели всего за восемнадцать дней. Во время своих одиночных странствий Чернобурка разведал кратчайшую дорогу. Сейчас путники спрямляли ее за счет обрывов, которые без надежной веревки и чудесной способности Птахи одолеть бы не смогли. До Красных Скал они добрались изрядно уставшие, но боевой дух не растеряли.
Чернобурка спрятал лук под горкой камней. Птаха и Оми тем временем развели костер и пересчитали сушеные лепешки – остатки припасов, которыми их, ворча, снабдил на дорогу Мурена. Путники не слишком таились. Даже если семеситы забредут в ущелье, где нет ни жилья, ни возделанных полей, - какая им корысть с троих малолетних бродяжек?
- Вечером наведаюсь домой, разузнаю, что и как, - сказал Чернобурка, подсаживаясь к огню.
- Предупреди родных, пусть пакуют узлы. Им нельзя здесь оставаться. Покорители на них отыграются.
- Будто не понятно! Если б наших не угнали на прииск, давно бы ушли… Ты точно помнишь, где спрятал свой ящик?
- Сейчас принесу.
Птаха взлетел по наклонной, вдоль обрыва. Нужная пещерка была приметной: над ней нависал куст, а сбоку, на рыжем грунте, фиолетовое пятно. Птаха издали увидел эту метку и устремился к тайнику. Вдруг справа мелькнули яркие цвета – синий, белый, желтый… Птаха оглянулся. На красной скале танцевали силуэты людей. Почему-то у них были крылья вместо рук и длинные клювы. Существа из легенд? Или актеры в птичьих костюмах и масках? Птаха подлетел ближе. Позы танцоров были схвачены так верно, что, казалось, художник обвел и раскрасил их тени. Хоровод уходил в глубь пещеры, под уступ. Завороженный ритмом пляски, Птаха пошел следом. Он жалел, что не взял с собой факел, и через несколько шагов картина утонет во тьме. Но впереди забрезжил свет. Солнечный луч падал сверху, сквозь отдушину. У ног Птахи блестела груда оружия и утвари – все из золота и серебра. Над сокровищем восседала мумия. Череп, обтянутый высохшей кожей, казалось, широко улыбался.
Птаха пулей вылетел из пещеры и опомнился только внизу, на едином дыхании дочитывая «Богородицу». Подбежали Чернобурка и Оми:
- Что случилось?!
Птаха, отдышавшись, рассказал. Он ждал насмешек, но на лицах спутников появилось благоговение:
- Прародитель! Он признал в тебе наследника, раз показал эту гробницу. Хороший знак…
За инструментами Птаха слетал чуть позже. Он старался больше не смотреть в ту сторону, где на скале плясали цветные силуэты, и твердил про себя, что не хотел ничего плохого, а могилу потревожил по незнанию.
Утром сумрачный Чернобурка вернулся от родных.
- Плохо дело. На той неделе двух сестер угнали в Ликамарку.
- Куда?
- Там невольничий рынок.
Птаха прикусил губу. Девчонок, конечно, уже продали неизвестно кому, и следов теперь не найти.
- Надо вам отсюда поскорей убираться. Как с припасами на дорогу?
- Более-менее. До начала сева полмесяца, а мы уйдем раньше. Поручитель все-таки вернул часть зерна, но зато велел спрясть гору хлопка. На полгода работы, - Чернобурка криво усмехнулся. – Будет во что одеть братьев.
Окрестные горы Чернобурка знал, как свои пять пальцев. Через два дневных перехода он указал спутникам на нагромождение неприступных скал:
- Прииск за ними. До ворот еще день ходу, но нам там делать нечего.
- Я посмотрю, откуда лучше спустить веревку, - предложил Птаха.
Чернобурка кивнул:
- А я попробую поохотиться.
Чтобы не попасться на глаза охране, Птаха летел над самой поверхностью скал, пока не нашел плоскую вершину. Здесь, чтобы перевалить через гребень, будет достаточно перенести веревку с одного обрыва на другой. Птаха осторожно глянул в каньон. Внизу вереницы людей с корзинами непрерывно сновали от ям к реке, от реки к плавильным печам, дым которых застилал всю долину. Даже на высоте ста локтей воздух звенел – от ударов мотыг и лопат о твердую землю, криков, свиста бичей… И – непрерывный лязг оков. Он пробивался сквозь все другие звуки.
*****

Едва сгустились сумерки, Птаха был на плоской вершине вместе с Оми. Светильник, заправленный топленым жиром, они предусмотрительно одолжили у Лис. Птаха пристроил его за камнем, пока Оми смотрела, где лучше привязать веревку.
- Когда совсем стемнеет, зажжешь. Снизу огня видно не будет, а я тебя сразу найду. Веревку спустим вместе.
- Хорошо.
Тщательно очищенные от смазки ножовка и напильник лежали у Птахи за пазухой. Мальчик придержал инструменты, чтобы они не звякнули при толчке, и нырнул в темноту. Ночь воцарилась в ущелье раньше, чем на скалах. Видно не было ничего. Вдоль речного потока тянуло сквозняком, и это был единственный ориентир. Птаха спускался плавно и беззвучно, как сова. Вот ноги коснулись земли. Птаха поморгал в надежде, что глаза привыкнут ко мраку, шагнул, сразу оступился – и почувствовал, как лопнул ремешок сандалии, старательно сшитый два дня назад. Подошва поехала вбок. Птаха чуть слышно чертыхнулся. Как вдруг кто-то дернул его за подол рубашки:
- Сын Птицы, сын Птицы, пригнись!
Птаха упал на четвереньки, прижимая к животу инструменты.
- Не высовывайся, заметят! – шепнули у самого уха. – Ползи за мной. Осторожно, здесь все изрыто.
Птаха схватил разорванную сандалию и поспешил за провожатым. Тот полз ловко и привычно, даже ухитрялся придерживать ножные кандалы, чтобы цепь не гремела, волочась по ухабам. Глаза понемногу осваивались с темнотой. То, что Птаха вначале принял за груды земли, оказалось людьми, сбившимися в кучи от холода. Некоторые просыпались. Вслед Птахе поворачивались головы. Но никто не проронил ни звука.
- Сюда! – провожатый соскользнул в неглубокую яму.
Птаха съехал следом, кого-то задел. В рытвине укрывалось от ветра немало народа.
- Медведь здесь? – спросил провожатый.
- Нет. Зачем он тебе?
- Посланник! Он слетел со скалы!
Темнота зашевелилась:
- Правда?! Эй, трут найдется? У меня есть кремень…
Кто-то скрутил жгутом оторванный от одежды лоскут. Стук камня о камень, искра…
- С ума сошли?! Хотите привлечь охрану? – раздалось сверху.
Огонек вспыхнул и погас. Изможденных, полуголых людей Птаха видел меньше мгновения. Он глянул вверх. Из черноты ямы небо казалось серым. На его фоне темнел силуэт сидящего на корточках мужчины – широкие плечи, мощный торс, косматая голова.
- Вся охрана в церкви, - возразил тот, кто держал матерчатый жгут. – У них праздник.
- Точно ли вся? Он – Истинный, - вновь пришедший кивнул на Птаху. – Если что – тебе плеть, а ему удавка. Ты этого хочешь?
- Нет.
- Тогда возьми с собой кого-нибудь понадежней и заляг у тропы. Если покажется фонарь, устройте драку.
Двое выбрались из ямы и пропали в темноте. Тот, кто отдавал распоряжения, придерживая цепь, спустился на их место.
- Меня здесь слушают, потому что я – Медведь, - обратился он к Птахе. – Это не прозвище. Понимаешь?
- Кажется.
- Откуда ты прилетел? Выговор незнакомый.
- Со Змеиного Плато, - вдаваться в подробности было бы слишком долго.
- Передай Змеям: рода Медведя больше нет. Варвары навели в предгорьях порядки, которые нам не нравились. Мы сожгли их поместья от Отрогов до Мутной реки. Но форт оказался нам не по зубам. У них там большие ружья, - по тому, как развел руки Медведь, Птаха понял, что речь идет о пушках. – Один выстрел – много убитых. Наших людей рассеяли. Многие здесь, в каньоне. Говорят, на них охотились с собаками. В долинах сейчас никто не смеет головы поднять. Останец Замок еще стоит. Никого оттуда здесь нет. Запомнил?
- Да.
- Теперь рассказывай. Кто тебя послал?
- Никто. Я ищу людей из рода Лис. Они сюда попали из-за меня. Я должен их выручить.
У всех, кто молча внимал беседе, вырвался вздох разочарования.
- Я надеялся… - Медведь оборвал сам себя. – Значит, на плато даже не слыхали о войне в Северных долинах?
Птаха низко опустил голову. Его сердце разрывалось от жалости и стыда.
- Не важно, - на плечо легла тяжелая, теплая ладонь. – Ты храбрый парнишка, и задумал хорошее. Пусть отсюда хоть кто-то уйдет не в провал.
- Я знаю Лис, - заговорил сидящий слева от Птахи. – Двое из них работают на плавке. Наверно, там же и ночуют. Я им скажу, чтоб собрали остальных.
В ночи растворилась еще одна тень.
- Как ты собираешься вывести их отсюда? – спросил Медведь.
- На скале уже привязана веревка. Осталось только сбросить вниз.
- А цепи?
- Вот, - Птаха выложил инструменты.
Медведь пощупал мелкие зубцы ножовки:
- Острая… Оставишь нам?
- Конечно… Медведь! А вам ничего не будет, когда сбежавших хватятся?
- Сколько их?
- Семнадцать.
- Не заметят, - уверенно сказал Медведь. – Здесь каждую ночь умирают десятками. И каждый день пригоняют новых. Попробуй, уследи за каждым.
- Сколько же тут всего людей?
- Точно не знаю. Тысячи.
- Я подумал: можно спускать веревку каждую ночь и уводить человек по двадцать…
- И через пару дней ты попадешься, причем не один. Счастье, что сейчас охрана в церкви.
- А какой сегодня праздник?
- Не малый, раз нас завтра даже не сразу погонят на работу. Сперва будут ходить с крестом, брызгать водой и кадить дымом.
Птаха стал считать, и определил, что уехал из Лауренсы примерно полгода назад. Неужели Пасха? На душе посветлело. Птаха понял: Бог не совсем его покинул, раз привел в каньон именно тогда, когда семеситы служат всенощную. Мальчик поспешил прочесть благодарственную молитву.
- Разве ты их веры? – удивился Медведь.
- Я вырос за морем, - Птаха коротко изложил историю своей жизни. Медведя особенно заинтересовала та часть рассказа, которая касалась Змеиного Плато.
- Теперь понятно… Я не знал, что у Змей некому воевать. Но все равно, предупреди их. Если варвары взломают Замок, то доберутся до Плато в считанные дни.
Через край ямы свесились головы:
- Медведь, кто нас ищет?
- Я! – вскочил Птаха. – Помните, меня Чернобурка приводил? Вы здесь все?
- Да.
- Чернобурка говорил, вас семнадцать.
- Теперь пятнадцать, - сухо ответили Лисы.
Оглядев их, Птаха забеспокоился. Одного из парней поддерживали с двух сторон – накануне его избил надсмотрщик. Другой непрерывно кашлял.
В яме было слишком темно, чтобы пилить цепи, да и наверху пришлось работать почти на ощупь. Медведь, который вылез следом за Птахой, предложил:
- Давай, помогу.
Он ощупал цепь, примерился. Раздался хруст. Когда-то в Лауренсе Филипп на спор гнул серебряные монеты. Но Медведь сломал толстое железное звено.
- Ну и силища у тебя!
- Мой Предок поддерживал горы, когда Земля колебалась. В нашем роду очень давно не рождались люди со знаком. Но сила еще есть.
- Медведь, пойдем с нами! – взмолился Птаха.
- Не могу. Здесь легко забыть, что ты – человек. Кто-то должен напоминать. Я имею на это право.
- А вдруг тебя выдадут?
- Работа на прииске опасная. Оступился, упал, землей привалило… Такое может случиться с любым. Я здесь четвертый месяц, но желающих болтать лишнее до сих пор не нашлось.
- Медведь, я сюда обязательно вернусь! Придумаю какой-то план, найду людей…
- Это будет видно. Ты и так… Ты нам принес глоток воздуха. Забирай своих Лис и уводи в горы. Пусть больше не попадаются. Цепи забирайте, чтоб не было следов. И еще, - Медведь обратился к Лисам. – Вы здесь оголодали. Если сразу наброситесь на еду – умрете. Птаха, следи за этим…
- Будь спокоен.
Птаха не знал, удалось ли Чернобурке хоть что-нибудь добыть. Если ему не повезло, припасов до Красных Скал, скорей всего, просто не хватит.
Огонек светильника Птаха увидел, как только набрал высоту. Оми вскочила при его появлении.
- Пока все гладко. Давай веревку… Ты что, ревела?
- Да, знаешь, как тут страшно!
- Не трусь, осталось недолго, - Птаха подхватил конец веревки и устремился вниз.
На скалу взбирались по двое. Тот из братьев, который кашлял, одолел подъем самостоятельно, но того, что еле держался на ногах, пришлось обвязать под мышками и тащить. Птаха налету поддерживал его, стараясь, чтобы петля не врезалась в исполосованную спину. Парень был горячий, как печка.
По ту сторону гребня беглецов ждал костер. Чернобурка сумел подстрелить косулю, и всю ночь коптил мясо. Брезжил рассвет. Птаха смог, наконец, разглядеть спасенных. Пятнадцать ребят чуть постарше его самого, голодные и грязные, еле прикрытые лохмотьями тела в свежих и более-менее подживших рубцах. Обнаружилось еще трое больных, но эти, по крайней мере, могли идти самостоятельно. По-хорошему, всем бы нужен хоть день, чтобы отлежаться. Но послезавтра женщины и дети из рода Лис покинут пещеру. Опоздать к месту встречи - значит, подвергнуть их опасности.

[Ларчик]

Это все, что написано на данный момент. Продолжение следует по мере написания.

[Mariona]

буду ждать продолжения