Вопрос о популярности Толкиена в России

[PoorBoy]

Приветствую всех уважаемых создателей и посетителей сайта.
Собственно, сам вопрос: не может ли кто-либо разбирающийся в теме ответить, чему обязана столь высокая популярность произведений Толкиена на момент с первых "любительских" переводов-распечаток до официальных изданий (если не ошибаюсь, до середины 90х, к этому времени было уже несколько переводов). Намеренно не беру последние годы (искусственную популяризацию). Хотелось, и не только лично для себя, выяснить, почему именно "Властелин" на долгое время стал "зарубежной фантастикой номер 1" (а для многих и до сих пор остается). Если можно, хотелось бы избежать ответов типа "Толикиен - это Толкиен, а все остальное - от Перумова и прочих Андерсенов".
Особенно интересно, почему при этом получили куда меньшую популярность издававшиеся до "Властелина" гранды "старой волны", такие как Говард, Меррит или тот же Лавкрафт к примеру, в чьих произведениях атомосферности и психологизма ничуть не меньше ?
С уважением, PoorBoy

[Katherine Kinn]

Собственно, сам вопрос: не может ли кто-либо разбирающийся в теме ответить, чему обязана столь высокая популярность произведений Толкиена на момент с первых "любительских" переводов-распечаток до официальных изданий (если не ошибаюсь, до середины 90х, к этому времени было уже несколько переводов).

Причина популярности - то, что это хорошая книга.

Хотелось, и не только лично для себя, выяснить, почему именно "Властелин" на долгое время стал "зарубежной фантастикой номер 1" (а для многих и до сих пор остается).

"Не понял" (с) генерал Иволгин.
Фантастикой обычно называют НФ. "Зарубежной фантастикой номер 1" книги Толкина никогда не были.

Особенно интересно, почему при этом получили куда меньшую популярность издававшиеся до "Властелина" гранды "старой волны", такие как Говард, Меррит или тот же Лавкрафт к примеру, в чьих произведениях атомосферности и психологизма ничуть не меньше ?

Ответ прост, как три копейки - Говард и Лавкрафт писали не о том и на порядок хуже, а Абрахам Меррит - вообще бульварная дешевка.

[Остогер]

Ответить на ваш вопрос, PoorBoy, может, полагаю, разве что десяток серьёзных монографий и диссертаций. Мне такие неизвестны. Но они, знаю, уже пишутся.

Кинн, "то, что это хорошая книга", - это не ответ: легион и хороших, и прекрасных, и великолепных (известных вам) книг не пользуется и малой долей выпавшей на долю толкиеновских сочинений популярностью.

О "грандах "старой волны", таких как Говард, Меррит или тот же Лавкрафт, в чьих произведениях атомосферности и психологизма ничуть не меньше". Не надо, PoorBoy, путать божий дар с яичницей.


P.S. В "Манускриптах" Арды-на-Куличках хранится доклад по интересующему вас вопросу:

А.Немирова, "Творчество Толкиена как литературный и социальный феномен".
http://www.kulichki.com/tolkien/arhi...nemirova.shtml


P.P.S. "Властелин колец", Кинн, является фантастическим сочинением.

=====================

Фантастика (от греч. phantastike = искусство воображать), разновидность художественной литературы; её исходной идейно-эстетической установкой является диктат воображения над реальностью, порождающий картину "чудесного мира", противопоставленного обыденной действительности и привычным, бытовым представлениям о правдоподобии. Истоки Ф. = в мифотворческом народно-поэтическом сознании, выразившемся в волшебной сказке и героическом эпосе. Ф. в существе своём предопределена многовековой деятельностью коллективного воображения и представляет собой продолжение этой деятельности, используя и обновляя постоянные мифические (см. Мифология) и сказочные (см. Сказка) образы, мотивы, сюжеты в сочетании с жизненным материалом истории и современности. Т. о. возникает предуказанный ("архетипический") принцип фантастического правдо- и жизнеподобия, сообразного нравственным и эстетическим закономерностям воображаемого сказочно-мифологического мироздания и составляющего разрастающееся мозаичное целое. Ф. эволюционирует вместе с развитием литературы, свободно сочетаясь с различными методами (в т. ч. с реалистическим) изображения идей, страстей и событий. Особенно плодотворным, однако, оказалось сочетание Ф. с романтизмом.

Ф. выделяется как особый вид художественного творчества по мере отдаления фольклорных форм от практических задач мифологического осмысления действительности и ритуально-магического воздействия на неё. Первобытное миропонимание становится исторически несостоятельным и тем самым = фантастическим, т. е. не соответствующим новым представлениям о действительности. Характерным признаком возникновения Ф. служит разработка эстетики чудесного, несвойственной первобытному фольклору. Происходит расслоение: богатырская сказка и сказания о культурном герое трансформируются в героический эпос (народное иносказание и обобщение истории), в котором элементы чудесного являются подсобными и несущественными; сказочно-волшебная стихия осознаётся как таковая и служит естественной средой для рассказа о путешествиях и приключениях, вынесенного за исторические рамки. Так, "Илиада" Гомера представляет собой по сути дела реалистическое описание эпизода Троянской войны (чему не мешает участие в действии героев-небожителей); гомеровская же "Одиссея" = прежде всего фантастическое повествование о всевозможных и невероятных приключениях, не связанных с эпическим сюжетом, одного из героев той же войны. Сюжет, образы и происшествия "Одиссеи" = начало всей литературной западно-европейской Ф. Примерно так же, как "Илиада" и "Одиссея", соотносятся ирландские героические саги и "Плавание Брана, сына Фебала" (7 в. н. э.). Прообразом многих будущих фантастических путешествий послужила пародийная "Правдивая история" Лукиана, где автор для усиления комического эффекта стремился нагромоздить как можно больше невероятного и несуразного и обогатил при этом флору и фауну "чудесной страны" многими живучими выдумками.

Т. о., ещё в античности наметились основные направления Ф. = фантастические блуждания-похождения и фантастический поиск-паломничество (характерный сюжет = сошествие в ад). Овидий в "Метаморфозах" направил в русло Ф. исконно-мифологические сюжеты превращений и положил начало фантастико-символические аллегории = жанру скорее дидактическому, чем приключенческому: "поучению в чудесах". Фантастические превращения становятся формой осознания превратности и ненадёжности человеческой судьбы в мире, подвластном лишь произволу случая или загадочной вышней воле.

Богатый свод литературно обработанной сказочной Ф. дают сказки "Тысячи и одной ночи"; влияние их экзотической образности сказалось в европейской предромантике и романтизме. Фантастические сюжеты "Тысячи и одной ночи" отличаются своеобразной национальной и религиозной замкнутостью. Фантастическими образами и отзвуками "Махабхараты" и "Рамаяны" насыщена индийская литература от Калидасы до Р. Тагора. Своеобразный литературный переплав народных сказаний, легенд и поверий представляют собой многие произведения японской (например, жанр "рассказа о страшном и необычайном" = "Кондзяку-моногатари") и китайской Ф. ("Рассказы о чудесах из кабинета Ляо" Пу Сун-лина).

Фантастическое воображение под знаком "эстетики чудесного" было основой средневекового рыцарского эпоса = от "Беовульфа" (8 в.) до"Персеваля" (около 1182) Кретьсна де Труа и "Смерти Артура" (1469) Т. Мэлори. Обрамлением фантастических сюжетов стала легенда о дворе короля Артура, наложенная впоследствии на расцвеченную воображением хронику крестовых походов. С ней скрещивалась более исторически обоснованная легенда о дворе Карла Великого. Дальнейшую трансформацию этих сюжетов являют монументально-фантастические, почти совсем утратившие историко-эпическую подоснову ренессансные поэмы "Влюблённый Роланд" Боярдо, "Неистовый Роланд" Л. Ариосто, "Освобожденный Иерусалим" Т. Тассо, "Королева фей" Э. Спенсера. Вместе с многочисленными рыцарскими романами 14=16 вв. они составляют особую эпоху в развитии Ф. Вехой в развитии фантастической аллегории, созданной Овидием, был "Роман о Розе" 13 в. Гильома де Лорриса и Жана де Мена.

Развитие Ф. в период Ренессанса завершают "Дон Кихот" М. Сервантеса = пародия на Ф. рыцарских похождений и одновременно начало реалистического романа, и "Гаргантюа и Пантагрюэль" Ф. Рабле = комическая эпопея на фантастической основе, одновременно традиционной и произвольно переоформленной и переосмысленной. У Рабле же находим (глава "Телемское аббатство") один из первых примеров фантастической разработки утопического жанра, хотя и исконно нехарактерной: ведь у зачинателей жанра Т. Мора (1516) и Ф. Кампанеллы (1602) утопия тяготеет к дидактическому трактату и лишь в "Новой Атлантиде" Ф. Бэкона являет собой научно-фантастическую игру воображения. Пример более традиционного сочетания Ф. с мечтой о сказочном царстве справедливости = "Буря" У. Шекспира.

В меньшей степени, чем древнейшая мифология и фольклор, стимулировали Ф. религиозно-мифологические образы Библии. Крупнейшие произведения христианской Ф. = "Потерянный рай" и "Возвращенный рай" Дж. Мильтона = основаны на апокрифах. Это, однако, не умаляет того факта, что произведения европейской Ф. средневековья и Возрождения, как правило, имеют вторичную, этическую христианскую окраску или представляют игру фантастических образов в духе христианской апокрифической демонологии. Вне Ф. стоят жития святых, где чудеса принципиально выделены как экстраординарные происшествия. Тем не менее христианско-мифологическое сознание способствует расцвету особого жанра = Ф. видений. Начиная с апокалипсиса Иоанна Богослова "видения" или "откровения" становятся полноправным литературным жанром: разные аспекты его представляют "Видение о Петре Пахаре" (1362) У. Ленгленда и "Божественная комедия" Данте. Идея "откровения", в отличие от жития, = противопоставление земной действительности иного, сверхъестественного плана существования.

Поэтика религиозного "откровения" определяет визионерскую фантастику У. Блейка: его грандиозные "пророческие" образы = последняя вершина жанра.

К концу 17 в. маньеризм и барокко, для которых Ф. была постоянным фоном, дополнительным художественным планом (при этом происходила эстетизация восприятия Ф., утрата живого ощущения чудесного), сменил классицизм, по своей сути чуждый Ф.: его обращение к мифу полностью рационалистично. В романах 17=18 вв. мотивы и образы Ф. походя используются для осложнения интриги. Фантастический поиск трактуется как эротические похождения ("фейные сказки", например "Акажу и Зирфила", 1744, Ш. Дюкло). Ф., не имея самостоятельного значения, оказывается подспорьем плутовского романа ("Хромой бес" А. Р. Лесажа, "Влюблённый дьявол" Ж. Казота), философского трактата ("Микромегас" Вольтера) и т.д. В "Путешествиях Гулливера" Дж. Свифта Ф. в духе Рабле и Сирано де Бержерака поставлена на службу идеологической сатире. Реакция на засилье просветитительского рационализма наступила во 2-й половине 18 в.; англичанин Р. Хёрд призывает к прочувствованному изучению Ф. ("Письма о рыцарстве и средневековых романах", 1762); в "Приключениях графа Фердинанда Фэтома" Т. Смоллетт предваряет ставший началом развития Ф. 19=20 в. "готический роман" Х. Уолпола, А. Радклиф, М. Льюиса, У. Бекфорда. Поставляя аксессуары романтических сюжетов, Ф. остаётся на подсобной роли: с её помощью двойственность образов и событий становится изобразительным принципом предромантизма.

У романтиков двойственность оборачивается раздвоением личности, ведущим к поэтически благотворному "священному безумию". "Прибежища в царстве фантазии" (Ю. А. Кернер) искали все романтики: у "иенцев" фантазирование, т. е. устремлённость воображения в запредельный мир мифов и легенд, выдвигалось как приобщение к высшему прозрению, как жизненная программа = сравнительно благополучная (за счёт романтической иронии) у Л. Тика, патетичная и трагическая у Новалиса, чей "Генрих фон Офтердинген" являет образец обновленной фантастической аллегории, осмысленной в духе поисков недостижимого и непостижимого идеально-духовного мира. Гейдельбергская школа использовала Ф. как источник сюжетов, придающих дополнительный интерес земным событиям (так, "Изабелла Египетская" Л. А. Арнима представляет собой фантастическую аранжировку любовного эпизода из жизни Карла V). Такой прагматический подход к Ф. оказался особенно перспективным.

Стремясь обогатить ресурсы Ф., нем. романтики обратились к её первоисточникам = собрали и обработали волшебные сказки и легенды ("Народные сказки Петера Лебрехта", 1797, в обработке Тика, "Детские и семейные сказки", 1812=14, и "Немецкие предания", 1816=1818, братья Я. и В. Гримм). Это способствовало становлению жанра литературной сказки во всех европейских литературах, остающегося и поныне ведущим в детской Ф. Классический его образец = сказки Х. К. Андерсена.

Романтическая Ф. синтезирует творчество Э. Т. А. Гофмана: здесь и готический роман ("Эликсир дьявола"), и литературная сказка ("Повелитель блох", "Щелкунчик и мышиный король"), и феерическая фантасмагория ("Принцесса Брамбилла"), и реалистическая повесть с фантастической подоплёкой ("Выбор невесты", "Золотой горшок").

Попытку оздоровить влечение к Ф. как к "пропасти потустороннего" представляет "Фауст" Гёте; используя традиционно-фантастический мотив продажи души дьяволу, поэт обнаруживает тщету блужданий духа в сферах фантастического и в качестве окончательной ценности утверждает земную жизнедеятельность, преобразующую мир (т. е. утопический идеал исключается из области Ф. и проецируется в будущее).

В России романтическая Ф. представлена в творчестве В. А. Жуковского, В. Ф. Одоевского, А. Погорельского, А. Ф. Вельтмана. К Ф. обращался А. С. Пушкин ("Руслан и Людмила", где особенно важен былинно-сказочный колорит фантазии) и Н. В. Гоголь, фантастические образы которого органично влиты в народно-поэтическую идеальную картину Украины ("Страшная месть", "Вий"). Его петербургская Ф. ("Нос", "Портрет", "Невский проспект"), крайне экономная и "выморочная", по-иному обусловлена общей картиной действительности, сгущенное изображение которой естественно порождает фантастические образы (как и в "Пиковой даме" Пушкина или в "Двойнике" Ф. М. Достоевского).

С утверждением критического реализма Ф. опять оказалась на периферии литературы, хотя нередко привлекалась как своеобразный контекст повествования, придающий символический характер реальным образам (например, у Ш. Бронте, Н. Хоторна, А. Стриндберга). Готическую традицию Ф. развивает Э. По, рисующий или подразумевающий запредельный, потусторонний мир как царство призраков и кошмаров, властвующих над земными судьбами людей. Однако он же предвосхитил ("История Артура Гордона Пима", "Низвержение в Мальстрем") появление новой отрасли Ф. = научной фантастики, которая в творчестве Ж. Верна и Г. Уэллса принципиально обособляется от общефантастической традиции; она рисует реальный мир, преображаемый наукой (к худу или к добру) и по-новому открывающийся взгляду исследователя. (Правда, развитие космической Ф. приводит к открытию новых миров, по неизбежности как-то соотносящихся с традиционно-сказочным, но это момент привходящий.)

Интерес к Ф. как таковой возрождается к концу 19 в. у неоромантиков (Р. Л. Стивенсон), декадентов (М. Швоб, Ф. Сологуб), символистов (М. Метерлинк, А. Блок), экспрессионистов (Г. Мейринк), сюрреалистов (Г. Казак, Э. Крёйдер). Развитие детской литературы порождает новый облик фантастического мира = мир игрушечный: у Л. Кэрролла, К. Коллоди, Л. Милна; в сов. литературе = у А. Н. Толстого ("Золотой ключик"), Н. Носова, К. Чуковского. Воображаемый, отчасти сказочный мир создаёт с привлечением мотивов и образов западной приключенческой литературы А. Грин

В западной литературе 20 в. богато представлена неоготическая Ф. (У. Де ла Мар, Х. П. Лавкрафт, Дж. Кольер). Хотя во 2-й половине 20 в. фантастический импульс находит себе выход в основном в области научной фантастики, однако иногда он вызывает качественно новые художественные явления, например трилогия англичанина Дж. Р. Р. Толкина "Властелин колец" (1954-55), написанная в русле эпической Ф., романы и драмы Кобо Абэ, произведения испанских и латиноамериканских писателей (А. Састре, Х. Кортасар). Для современности характерно отмеченное выше контекстное использование Ф., когда внешне реалистическое повествование имеет символико-иносказательный оттенок и даёт более или менее зашифрованную отсылку к какому-либо мифологическому сюжету (например, "Улисс" Дж. Джойса, "Кентавр" Дж. Апдайка, "Корабль дураков" К. А. Портер). Сочетание различных возможностей Ф. являет собой роман М. Булгакова "Мастер и Маргарита". Фантастико-аллегорический жанр представлен в советской литературе циклом "натурфилософских" поэм Н. А. Заболоцкого ("Торжество земледелия" и др.), народно-сказочная Ф. = творчеством П. П. Бажова, литературно-сказочная = пьесами Е. Шварца.

Жанровые формы Ф. = фантасмагория и феерия = стали традиционным вспомогательным средством рус. и сов. сатиры: от М. Е. Салтыкова-Щедрина ("История одного города") до В. В. Маяковского ("Клоп" и "Баня").

Ф. 2-й половины 20 в. остаётся живой и плодоносной ветвью различных направлений художественной литературы.

Лит.: Мелетинский Е. М., Герой волшебной сказки, М,, 1958; его же,"Эдда" и ранние формы эпоса, М., 1968; Ильенков Э. В., Об эстетической природе фантазии, в сборнике: Вопросы эстетики, в. 6, М., 1964; Кагарлицкий Ю., Что такое фантастика?, М., 1974; Бахтин М., Вопросы литературы и эстетики, М., 1975; Gould S. В., Curious myths of the Middle Ages, L., 1901; Felix-Faure-Goyau L., La vie et la mort des fees, P., 1910; Frye N., Fables of identity, N. Y. = Birmingam, 1963; Todorov Tz., Introduction a la litterature fantastique, P., 1970; Campbell J., The flight of the Wild Gander, Chi., 1972; Kennard J. E., Number and nightmare. Forms of fantasy in contemporary fiction, Hamden (Conn.), 1975.

В.С. Муравьев.

Большая Советская Энциклопедия (В 30 томах) - М.: Сов. Энциклопедия, 1977. - Т. 27, 624 с.

[Katherine Kinn]

"Властелин колец", Кинн, является фантастическим сочинением.

Не совсем верно. Например, Е.Ковтун в повествованиях о необычайном выделяет шесть типов вымысла: рациональную фантастику (это НФ), фэнтези, сказочную, мифологическую, сатирическую и философскую условность. И ВК являет нам преобладание "мифологической условности, предполагающей наличие широкого, "космического" масштаба действия и проблематики, в центер которйо етма долга, служения человека надмировым силам, высоким нравственным идеалам. Все это накладывает своеобразный отпечаток на сюжет романа-мифа и концепцию героя" (Е.Ковтун, "Поэтика необычайного, М., 2000)

Слово же "фантастика" имеет несколько значений, из которых главным (и как я понимаю, подразумевающимся в вопросе) является "произведение в жанре фантастики (НФ)".
ВК ближе к фэнтези, но точнее было бы определить его как мифопоэтический роман.

[Остогер]

Увидеть звёзды в небе и звёзды в луже и сказать, что это - явление одного жанра. Изучить "Преступление и наказание" и "Буйного против Бесноватого", убийцу, орудие убийства, следователя и заключить, что это детективы. Прочитать "Властелина колец" и "Драконокопьё" и, обнаружив дивный вторичный мир, мечи, топоры, магию, прочую артефактику с декорациями, сделать вывод, глубиной сравнимый с упомянутой выше лужей.

P.S. Что же до определения жанра "Властелина колец" как "мифопоэтический роман", то оно приводит мне на ум точное определение формы Земли как геоида.

[Dgared]

Katherine Kinn пишет:
"Властелин колец", Кинн, является фантастическим сочинением.

Не совсем верно. Например, Е.Ковтун в повествованиях о необычайном выделяет шесть типов вымысла: рациональную фантастику (это НФ), фэнтези, сказочную, мифологическую, сатирическую и философскую условность...

...Слово же "фантастика" имеет несколько значений, из которых главным (и как я понимаю, подразумевающимся в вопросе) является "произведение в жанре фантастики (НФ)".
ВК ближе к фэнтези, но точнее было бы определить его как мифопоэтический роман.

Это, таки, "фантастика". В самом шшроком смысле этого слова, который и имел ввиду вопрошающий. А что там Ковтун писал - это уже "углубление в дебри", к данному вопросу отношение имеющее слабое. Вопрос то был примерно таков: "Почему не Гаррисон, не Шекли, не Саймак, не Говард, не Лавкрфт, не Меррит, а именно Дж.Р.Р.Толкин?"
А НФ, сударыня, область даже более "узкая", чем "фэнтези", и думать, что под словом "фантастика" вопрошающий имел его неверно. Или речь идет именно о Вашем понимании термина-слова?

[Dgared]

PoorBoy пишет:
1.Чему обязана столь высокая популярность произведений Толкиена на момент с первых "любительских" переводов-распечаток до официальных изданий.

2.Почему именно "Властелин" на долгое время стал "зарубежной фантастикой номер 1" (а для многих и до сих пор остается).

3.Почему при этом получили куда меньшую популярность издававшиеся до "Властелина" гранды "старой волны", такие как Говард, Меррит или тот же Лавкрафт к примеру, в чьих произведениях атомосферности и психологизма ничуть не меньше ?

Заранее прошу прощения за вольную редактуру Ваших вопросов, но, нагло считая себя вполне разбирающимся в теме, могу ответить следующее.

1.Большому дефициту насыщенной творчеством литературы. Такой "полет фантазии", заякоренный, тем не менее, на острых этических и социальных проблемах, мягко говоря, не приветствовался официально, но требовался духовно. Вспомним пример А.и Б.Стругацких. Кстати, книги Профессора еще и во многом буквально открыли "фэнтези" российскому читателю. Свежее почти всегда интересно. Ну, и "новая мифология", конечно. К мифам российский читатель всегда относился трепетно и жадно (такой вот комплет), а здесь такое пиршество!

2.Частично см.пункт 1. Конкурентов долгое время просто не было. Нет их и сейчас, кстати. А монополия делает продукт самым популярным. Тем более, монополия оправданная тяжелым трудом и талантом того, кто ее создавал.

3.Из-за слишком узкой "специализации" каждого из названных авторов. Если у Дж.Р.Р.Толкина можно найти, не особенно напрягаясь, (в силу насыщенности романа архетипами, образами, сюжетами, столь древними, что ничего кроме "коллективного бессознательного" на ум уже не приходит) почти все то, что "на поверхности" у перечисленных писателей. У Профессора и ужасы, и короли с принцессами, и приключения, и месть, и древние цивилизации. Творчество Дж.Р.Р.Толкина - это крепкий, вкуснейший коктейль со множеством ингредиентов, в то время как произведения Вами упомянутых авторов по ингредиентному соотношению существенно уступают. И по вкусовому, частенько, тоже.

Примерно так, но хочу согласиться с Остогером. Для более полных и профессиональных ответов на Ваши вопросы лучше обратиться к уже написанным исследованиям. Благо "инет" этому может помочь.

С уважением, Dgared.

[Дм. Винoxoдов]

IMHO еще и потому, что книги Толкина - это произведения искусства, а не произведения ремесла. Это, я бы сказал, уникальные вещи ручной работы, шлифовавшиеся десятилетиями, а не штамповка, ярким примером которой IMHO являются многочисленные "фэнтэзюшные" сериалы, производимые на конвейерах в рекордно короткие сроки командами борзописцев по стандартному рецепту "вагон мяса + цистерна крови + ведро спермы". Потому, наконец, что Толкин IMHO относится к числу тех немногих писателей, для которых читатель - это не "лох", которому надо во что бы то ни стало "втюхать" свою писанину и "зашибить на этом бабок". Для Толкина читатель - это добрый друг и собеседник, которому он рискует (а иногда даже и не рискует) доверить самые сокровенные свои замыслы, к каковым у него самого имеется неподдельный, искренний интерес.

С наилучшими пожеланиями,
Дмитрий.

[Сипай]

Дм. Винoxoдов пишет:
IMHO еще и потому, что книги Толкина - это произведения искусства, а не произведения ремесла. Это, я бы сказал, уникальные вещи ручной работы, шлифовавшиеся десятилетиями, а не штамповка, ярким примером которой IMHO являются многочисленные "фэнтэзюшные" сериалы, производимые на конвейерах в рекордно короткие сроки командами борзописцев по стандартному рецепту "вагон мяса + цистерна крови + ведро спермы". Потому, наконец, что Толкин IMHO относится к числу тех немногих писателей, для которых читатель - это не "лох", которому надо во что бы то ни стало "втюхать" свою писанину и "зашибить на этом бабок". Для Толкина читатель - это добрый друг и собеседник, которому он рискует (а иногда даже и не рискует) доверить самые сокровенные свои замыслы, к каковым у него самого имеется неподдельный, искренний интерес.

ЗОЛОТЫЕ СЛОВА!!!

[Dgared]

Дм. Винoxoдов пишет:
IMHO еще и потому, что книги Толкина - это произведения искусства, а не произведения ремесла.

Для Толкина читатель - это добрый друг и собеседник, которому он рискует (а иногда даже и не рискует) доверить самые сокровенные свои замыслы, к каковым у него самого имеется неподдельный, искренний интерес.

С наилучшими пожеланиями,
Дмитрий.

Как это точно! Хорошо сказано.