Государь отошел от окна. Улицы Арминалэта, как всегда в этот час, были полны народа. АрФаразон точно знал, что тяжелые железные врата распахнуты, и пестрая толпа медленно вливается в них, поглощаемая громадой Храма. Король медленно провел рукой по резной спинке кресла. По драгоценному красному дереву извивались драконы, символы непобедимости Анадунэ и самого Ар-Фаразона. Драконы на ощупь были гладкими и теплыми, они как будто сами извивались под рукой, неспешно складываясь в кольца, распрямляясь и изгибаясь. Государь перевел взгляд на старинные песочные часы: белый песок бежал тонкой, непрерывной струйкой. Его Величество плотно сжал губы. Эти часы точно так же отсчитывали время его деда, и дяди, и отца, и еще многим, жившим до них. Так же ныне они отсчитывают и его время. И, судя по всему, часам недолго осталось ждать нового владельца.

       "...Время течет, как песок, утекает, как вода меж пальцев. Каждое мгновение протекает через человека, забирая песчинку жизни. Кажется, вот оно, мгновение - но только воспоминание о нем остается. Все рушится временем: скалы станут песком, море - сушей, плодородные земли - пустыней, великие города - руинами. А человек уносится временем быстрее всего. Куда? Кто ж знает... Но ждет его в конце той дороги только Тьма и забвение, только мертвый покой небытия..."

       Ар-Фаразон подошел к зеркалу, висевшему на стене залы. Но посмотрел сначала не на отражение, а на тяжелую золотую раму. Потом, как бы нехотя, перевел взгляд в глубину стекла. Оттуда на Короля смотрел уже немолодой, но еще очень крепкий и статный человек. И, хоть в его волосах уже кое-где стали заметны серебринки, властный взгляд оставался все еще ясным и твердым. Да, спина Государя была пряма, рука - сильна, движения - проворны и резки. Но он знал, что старость уже на подходе. Эти седые волосы, складки вокруг глаз и жесткого рта, легкое дрожание рук по утрам... Король знал, что это значило. Лет десять - пятнадцать старость будет играть с ним, притворяться, что все в порядке, что ее как будто бы нет, и жизнь прекрасна и полна счастья. Потом ей надоест играть и она покажет свое подлинное лицо. Буквально за пять лет волосы станут совсем белыми и редкими, спина сгорбиться так, что придется ходить, опираясь на плечи слуг, кожа сморщится, как печеное яблоко, движения станут неуверенными и слабыми. А затем старость пошутит в последний раз, она отнимет разум. Старый человек беспомощней грудного ребенка, его нужно кормить жидкой кашей и постоянно следить, как бы он чего не натворил, ведь он не помнит даже собственного имени.
      Государь гневно обвел глазами залу. Как было бы просто найти виновника старости и наказать его. Уж Ар-Фаразон смог бы это сделать... Но увы, виновника не так легко найти. А время все уходит. Все чаще и чаще смерть приходила к роду Королей слишком рано. Рано умерли и дед, и дядя, и отец. Особенно отец. Но к нему, Королю Анадунэ, смерть подкрадывается что-то чересчур поспешно.
      Ар-Фаразон прошел в длинный, широкий коридор, заканчивающийся лестницей. Коридор был ярко освещен множеством светильников, бросавших разноцветные огни на стены, пол и потолок, также сверкавшие разноцветными камнями мозаики. В самом центре потолка была выложена пятиконечная Звезда Анадунэ, блики разбегались от ее рубинов и алмазов. По стенам коридора в неглубоких нишах находились фрески, изображавшие всех Королей и Королев Анадунэ. Государь быстро прошел мимо строгих фресок своих предков, мимо прямого взгляда Гимильзора, ищущего взора Алдахиля, подозрительного Тар-Минастира, презрительного Тар-Атанамира и замедлил шаг возле изображения деда. Его Величество Ар-Гимильзор взирал на потомка, надменно оттопырив нижнюю губу и прищурив глаза. Да, таким он и был, яростный Король, ненавистник эльдар и Верных. Одно из первых воспоминаний Ар-Фаразона - восседающий на троне дед. Короткие, рубленные фразы, сильные, энергичные движения. Дед никогда ничего не просил, только требовал, и всегда получал то, к чему стремился. Только бессмертие не смог он получить, и вслед за своими предками сошел в пещеры Минултарика. Свое яростную энергию и ненависть к почитателям Валар Ар-Гимилзор передал своему младшему сыну, отцу Ар-Фаразона Гимильхаду. Отец... Как же он был похож на деда. С годами это сходство усиливалось, как будто бы покойный Король решил прожить вторую жизнь. Свою неукротимую ярость Гимильхад направил на брата, по праву ставшего королем Анадунэ. "В мать пошел, всегда отцу перечил. От Верных ныне некуда деться, весь Остров заполонили" - часто говорил он, мечтая о тех временах, когда эльдар запретили встречать на побережье, а Верных лишали земель, и многие из них покидали Анадунэ. "Добра он Острову не принесет. Гнилое звено в цепи". Вот фреска Тар-Палантира. Слишком бледное и худое лицо, больной, даже безумный взгляд. Говорят, что государь Тар-Палантир обладал даром пророчества. Ар-Фаразон в это не слишком верил, но некоторые вещи Тар-Палантир действительно угадывал, как угадал будущий брак дочери Мириэль и племянника Фаразона. Король Анадунэ смотрел на лица деда и дяди, но думал об отце. Всю свою любовь, такую же яростную и исступленную, как и ненависть, Гимильхад обрушил на единственного сына. Он любил его именно слепой любовью, не замечая ничего вокруг и не замечая даже своего сына за этой любовью. Тень легла на лицо Ар-Фаразона. Он часто спорил с отцом, до хрипоты, до слез. И только после его смерти понял, чем был для него отец. Гимильхад смог передать сыну тот гордый дух, что правил Алдарионом в его странствиях, дух, сделавший Анадунэ самой великой державой, равной которой не было и не будет. Да, сам Ар-Фаразон никогда не был "гнилым звеном", и по праву гордился тем, что величие Анадунэ во дни его правления возросло многократно.

      "...Великие не ждут, когда им предложат. Они просто берут желаемое. В этом их право, их величие. Их сила - в возможности взять. Великие Короли попирают ногами народы, и народы радостно ползают в пыли, отдавая дань величию Королей. Власть - это власть над жизнью и смертью людей. Люди живут, как приказывают им владыки, и умирают так, как приказывают им. Знать, что человек находится целиком в твоей воле, что он будет думать, чувствовать и поступать так, как ты этого возжелаешь - вот истинное наслаждение властью".

      Государь прошел к лестнице, лишь мельком глянув на изображения Ар-Зимрафель и себя самого. Не было настроения любоваться собой и своей супругой в молодости. Ар-Фаразон спустился в залу, называемую Залом Размышлений, а попросту - рабочей залой. Зала была уютна и невелика, в ее глубине всегда мерцал камин. Здесь были самые разные вещи, надобные Королю в размышлениях: карты Острова и чужих земель, синие рисунки созвездий, недочитанные и особо любимые свитки. Иногда, к ужасу церемониймейстера, Государь приводил в это святилище мысли своего любимого пса, волкодава Хуана. Пес осторожно обнюхивал свитки и карты, а потом забирался под стол, укладывая на колени Короля большую губастую морду. Ар-Фаразон рассеяно сел за стол, развернул первый попавшийся под руку свиток. Из него выскользнул и гулко ударился о черную крышку стола медальон, величиной примерно с женскую ладонь. Государь сдвинул брови: он узнал медальон. Он изображал Звезду Эарэндиля, серебряную и сияющую. Король взял в руки Звезду, прикоснулся к ее колким лучам. Этот медальон когда-то, очень, очень давно, подарил ему в залог дружбы Амандиль. Лорд Арбазан, как его называют на адунаике. Государь нахмурился. Лучший друг, тот, из-за кого он так часто препирался с отцом, лучший советник и честнейший человек на всем Острове ныне мятежник и враждебен Королю. Ар-Фаразон не верил, что в тихом доме в Азулад плетутся коварные интриги и зреют ужасные заговоры. По крайней мере, не при Амандиле. Конечно, фанатизм его сторонников может наделать много бед, включая и заговоры, но сам Амандиль никогда бы не стал ни участвовать в них, ни поощрять их. Многие не понимали, почему Король не покончит с Верными раз и навсегда, почему не уничтожит семейство бывших князей Андустара. Государь покачал головой. Ради старой дружбы он терпит мятежную семью. А с Нимрузиром можно было бы даже беседовать на философские темы, если бы не упорное заблуждение, если бы не старые идеи, владеющие его умом. Ар-Фаразон едва заметно пожал плечами. Эти Верные никак не могут понять, что времена изменились, что верность их устарела и обветшала точно так же, как старые, изношенные одежды. А они упорно цепляются за старое и твердят на протяжении веков об одном и том же: о Валар, об эльфах, о борьбе Света и Тьмы. Но история не стоит на месте, старые представления сменяются новыми, лучшими, разум теснит суеверие. Верные же не желают этого замечать, они встают на пути прогресса, мешают дальнейшему развитию. Никак не желают замечать, насколько низки и раболепны они сами перед Высшими, насколько унижают человеческое достоинство их идеи, ставящие на первое место существ, по природе отличных от человека. Государь положил Звезду на стол. Возможно, всему виной глупое поклонение бессмертию, уверенность в том, что бессмертные существа выше и лучше смертных людей. Если бы Амандиль пришел просить прощения, Ар-Фаразон даровал бы ему такую милость, он бы смог убедить старого друга... Но нет, Амандиль гордо замкнулся в Азулад, после его ухода из Совета они больше не виделись.
       Король вышел из залы. Проходя по длинному узкому коридору, он продолжал мысленно спорить с Амандилем. Верные так ополчились на Храм, как будто бы увидели тень старого Врага. И не увидели, что враг-то поджидал их там, где они не ждали. Самые их верные друзья оказались врагами.... Государь невесело усмехнулся над каламбуром. Поклонение в Храме, эти странные, на первый взгляд, жертвоприношения оказались действенными. Много лет адунаим чтили Единого и Авалоим, много лет верили эльфам. Что же они получали за свою верность? Несколько жалких цветов с Запада, да пригоршню камней, да молчание. И Запрет. Мулькэр же принес силу, и пророчества, и видения, которые всегда сбываются, и продление жизни. Это только самое начало, Он обещает еще больше...

      "Нет никакого Эру Единого. Валар сотворили призрак, иллюзию, ложное видение. Они обманывают вас, чтобы управлять вами. Ибо в чьих руках истина, в тех руках и власть. Мэлэко, ваш истинный Творец, был незаслуженно очернен, унижен и удален от мира сего. Но ждет Он смелых и сильных духом людей, Своих детей, что придут на Запад и отомкнут Врата Ночи, и освободят своего Отца. А чтобы доказать Свою истинность и силу, шлет Он разные знамения через своего вестника и слугу..."

      Государь повернул налево, потом еще раз налево. Он остановился у белых дверей, богато украшенных золотом, даже богаче, чем все остальные двери дворца. Перед дверями сидела небольшая белая собачка, но Ар-Фаразон не нагнулся, чтобы погладить ее. Собачка была всего лишь механической игрушкой, и Королева не допускала ее к себе в опочивальню. Государь немного постоял у двери, потом властно и решительно постучал. Получив ответ, он растворил двери и вошел в залу.
      Государыня Ар-Зимрафель сидела на убранной постели и расчесывала свои длинные, густые волосы. Она посмотрела на Короля с усталым ожиданием.
       - Приветствую тебя, господин мой, - официальная фраза Государыни как будто совершенно заморозила воздух вокруг, и Ар-Фаразон почувствовал знакомый укол в груди.
       - Приветствую, госпожа, - несколько раздраженно ответил Государь.
       - Что привело вас ко мне... - Ар-Зимрафель начала было снова формальную беседу, но Король прервал ее.
       - Зачем ты говоришь так со мной теперь, Зимрафель? Разве мы не супруги? Жене пристало бы быть поласковее со своим мужем.
       Королева вспыхнула, но глаз не отвела. Ее небольшое тело напружинилось, как будто бы Государыня хотела вскочить. - Не поют птицы в клетках, даже если клетки золотые, - и встряхнула волосами.
      Ар-Фаразон невольно залюбовался своей Королевой. Она все еще была очень хороша, действительно, самая прекрасная из рожденных на Острове! Старое, теплое чувство вновь захлестнуло Короля. Ну, не будь же такой упрямой, моя звездочка, вспомни нашу любовь, неужели же ты все забыла? И рассветы в полях, и поцелуи украдкой, и тайную помолвку, свидетелем которой был лишь Амандиль. Сколько подарков было тебе подарено, сколько золота и драгоценных товаров приведено из-за моря... Вспомни только, и Государь простит тебя.
       - Вот как? Значит, и эта комната, и дворец для тебя всего лишь клетка? Тюрьма, лучше сказать? А я, по-твоему, кто, тюремщик?
       - Вам, Государь, лучше знать, кто вы. И напрасно думаете укорить меня дворцом. Он принадлежит мне по праву.
       Ар-Фаразон вспыхнул. Видимо, Зимрафэль намекала на то, что Скипетр передала она добровольно, и что по-прежнему остается правящей Королевой. А он, Государь, всего лишь облагодетельствованный полководец, подданный, которому разрешили поиграть в Короля.
       - Но дворец перестроил и обновил я, и заполнил его вещами, которые тебе и не снились. Под моей рукой адунаим пришли к новому расцвету. Покорены множество земель, и Королей Анадунэ теперь будут называть Истинными Владыками Земли.
       Государыня посмотрела на Ар-Фаразона с некоторым удивлением.
       - Никто и не отрицает ваших заслуг, Государь. Думаете, ради них мне стоит быть с вами "поласковее"? Но супружеское счастье совсем не то, что государственные дела...
       Гнев Короля не исчез, но как-то притупился. Государь заметил серебряный волос в темных волосах Королевы, мелкие морщинки в уголках глаз. Этого не было раньше. Ар-Зимрафель тоже старилась, хотя и медленнее, чем Король. Медленно ли, быстро ли, но старость и смерть все равно возьмут свое и прекраснейшая из женщин и Королев спуститься в те пещеры, откуда нет выхода смертным. Пока нет...
       - Что ж, как пожелаешь. Я не тюремщик и не стану заставлять тебя делать что-либо против твоей воли, - Государь стремительно поклонился и пошел к выходу. На самом пороге залы он обернулся.
       - Я люблю тебя, Зимрафэль, - сказал он и быстро вышел. Но все же он заметил, что на глазах Королевы задрожали крупные жемчужины слез.
       Ар-Фаразон почти бежал по коридорам, лестницам и залам дворца. За что его так несправедливо обидела Зимрафэль? Разве он не доказал, что достоин зваться Королем Анадунэ? Разве не он одержал величайшую из побед со времен изгнания Мэлэко? И ныне самый заклятый враг Анадунэ служит Острову и Королю, как преданнейший вассал...

      "...Прости мне, о великий Государь, все мои заблуждения, все мои деяния против тебя. Ибо ты сияешь, словно Солнце, затмевая собой всех прочих правителей прошлого и настоящего. И в свете твоем стало ясно мне, что напрасно я мнил себя великим королем и воителем, напрасно в неразумии своем враждовал с твоими подданными, в безумии называя их захватчиками Средиземья. Ныне вижу, что единственный, кто по праву зовется Королем Востока и Запада, Севера и Юга - ты, Государь. Потому слагаю я с себя корону и покорнейше прошу оставить мне жизнь, дабы смог я искупить то зло, что причинил тебе и твоему народу. Те же народы, что были до этого под рукой моей, станут твоими, и будут покоряться воле твоей во веки веков беспрекословно и радостно. Мне же позволь поклониться тебе, и стать твоим верным псом, и назвать тебя господином и повелителем моим..."

      Ар-Фаразон резко остановился. Дворец был слишком тесен для его размышлений. Король спустился вниз по бесконечным, опутывающим весь дворец лестницам и очутился во внутреннем дворике. Он вошел в невысокий домик, и тут же Его Величество обступила свора лающих, взвизгивающих, виляющих хвостами собак. Собаки были все большие и средние, гончие, легавые и волкодавы, и каждая собака мечтала поздороваться с любимым хозяином. Они прыгали, ласкались, лизали Королю руки, а некоторые - и лицо. Государь, смеясь, отмахивался от особенно бурных ласк, и гладил каждую собаку. Он долго гладил старика Хуана, его пепельно-серую с седыми волосками шубу. Хуан преданно глядел темными глазами и торопливо лизал большим мокрым языком руки Ар-Фаразона. Государь любил собак, и псарня была одним из самых роскошных надворных построек дворца. Среди мохнатых бессловесных друзей, в чьей преданности уж точно можно было быть уверенным, горечь от разговора с Королевой таяла. Да, уж Ар-Фаразон показал всем, что умеет добиваться своей цели. Сначала его любили немногие, но он сумел завоевать сердца людей. И сердце Зимрафэль... Тогда ее звали Мириэль. И, добившись ее любви, он получил то, к чему стремился многие годы - Скипетр. Получил не силой, как говорят ныне некоторые приспешники Нимрузира, а как свободный дар любви. Ар-Фаразон стал Королем по праву, и он не унизил себя унижением Королевы. Что следовало потом, знал только он сам. А потом была недолгая радость - и опустошение, тоска. После долгих лет трудов и ожидания он получил все, чего желал. И не знал, какую цель преследовать дальше, за какой звездой гнать корабли. Ни древние свитки, ни звезды, ни морские просторы не влекли его. В это время, как нельзя более кстати, в Средиземье зашевелился древний Враг. И Государь помчался на новую войну радостно, обретя наконец желанный смысл жизни. Блистательная победа, триумф лишь на время успокоил тягостное томление Ар-Фаразона. Слишком быстро и легко окончилась эта война. Зигур, конечно много сделал для Острова и для него лично. Он дал новую веру, и эта вера на время заняла Короля. Постройка Храма, различные хлопоты... Но теперь, на склоне лет, Государь опять хотел большего.
      Король попрощался с собаками и вновь вернулся на лестницы дворца. Теперь он шел не вниз, а вверх. Он всходил все выше и выше, пока не вышел на башню - самое высокое место дворца. Оттуда можно было смотреть во все стороны света через широкие окна. На Западе Солнце медленно заходило за горизонт, оставался лишь небольшой его краешек. Государь угрюмо нахмурил брови. Неужели ему, величайшему владыке из всех, когда-либо ступивших в мир, придется стариться и умирать, как самому обычнейшему смертному? И более нечего ему совершить. Ар-Фаразон взглянул на Восток. Там, за сгущавшимися сумерками, лежало Средиземье. Оно было еще не полностью покорено: многие дикие народы и эльфийские королевства жили своей жизнью, и им не было дела до Владыки Земли. Но покорение Средиземье - теперь слишком легкая задача для Короля. Он знал, что его армия, соединенная с армией сторонников Зигура, очень быстро сломит сопротивление эльфов и еще быстрее - сопротивление дикарей. Дикари, по правде сказать, вообще не будут сопротивляться. Стоит им увидеть многотысячную армию, и они сами прибегут просить мира. Даже слух о приближении такой армии сломит их, даже тень ее. Нет, войны в Средиземье не могут стать достойным завершением жизни великого Государя. Особенно, если жизнь так не хочется заканчивать.
      Ар-Фаразон обернулся на Запад. Солнце уже почти скрылось за горизонтом, только небо еще светилось от его прощальных лучей.

      "Что есть Запрет? Почему Валар так стремятся оградить от вас свой Блаженный край? Они боятся вас, людей. Боятся, что вы получите назад той великий дар, что подарил вам ваш Отец. Он оставил вам в подарок целую Вечность, бессмертие достойнейшим и долгую, очень долгую жизнь преданным подданным. То, что вы имеете сейчас - жалкие крохи, что бросили вам стихии подобно тому, как во время пира бросают кости собакам. Но вы достойны большего, и больше всех - ты, Государь. Творец даст тебе и иным достойным тысячи миров, коими можно будет править в свое усмотрение, тысячи, а не один этот жалкий мирок, зовущийся Ардой. Бессмертие и власть - не этого ли ты всегда желал? Так получи же то, что причитается тебе по праву! Армия твоя сильна, как никогда, и она превосходит армию Бессмертных. Пусть вы пока лишь смертные люди - по дару Отца вашего вы стоите пятидесяти таких, как эти изнеженные рабы Стихий. Вот будет дело, достойное такого могущественного правителя..."

      Ар-Фаразон долго следил за умирающим закатом. И когда в небе зажглась первая звезда, принял решение. Он сразу почувствовал сильное облегчение, как будто бы проклятый вопрос, мучивший его весь день, придавливал его к земле, не давал дышать. Теперь же все стало просто и понятно, и Государь впервые за много лет почувствовал себя молодым. В воздухе висело благоухание множества садов, город внизу горел разноцветными огнями, и фонарщики зажигали все новые, беспечно распевая старые Песни Фонарщиков. Король спокойно смотрел на город, улыбаясь нахлынувшей радости.

      Государь спустился к королевской канцелярии поздно вечером. Разумеется, кроме бессменного Хаубэта там сидел и Зигур. Знаком Государь отпустил письмоводителя. Советник и Король посмотрели друг на друга: Советник - выжидающе, Король - спокойно и властно.
       - Я принял решение, Зигур. Я построю флот и поплыву на Запад.
       - Мудрый шаг, Ваше Величество, - проговорил Зигур с поклоном. Если он что-то и почувствовал, то ничем не показал этого.
       - Готовь документы. Мы строим большой флот, но никто пока не должен догадываться о том, куда он поплывет. Пусть все юноши опять учатся военному делу. Нам понадобятся все, способные держать в руках оружие. - Зигур молча поклонился.

      А с Запада в это время наползала большая туча, застилая чистый горизонт. Она была похожа на гигантского орла, распахнувшего крылья и сыпавшего из них молнии...

2000

---

Обсуждение

---