Арда-на-Куличках
Подшивка Лэймара


Малинина Юля  — МК-Бульвар, Москва, №28, 10.7.2000

НИК ПЕРУМОВ: «Я НЕ ПЛЯСАЛ НА ТРУПЕ ТОЛКИЕНА»

Как бы вы отнеслись к тому, если бы кто-то дописал «Евгения Онегина» или «Анну Каренину»? И не просто «по мотивам», а на высоком профессиональном уровне, вникая вo все нюансы и подробности? Скорее всего бы заинтересовались, но, возможно, и возмутились. Именно так и получилось в 1987 году, когда никому не известный питерский ученый-биофизик Ник Перумов дописал «Властелина колец» Джона Роналда Руэла Толкиена. Библию стиля фэнтези, одну из самых издаваемых книг столетия. Книга «Кольцо тьмы» вызвала бурную реакцию у ревностных почитателей Профессора. До сих пор российские фанаты фэнтези не могут между собой договориться: кто-то Перумова боготворит, кто-то ненавидит. Ник на все эти споры вoкруг своей персоны не обращает никакого внимания, занимается любимой наукой (причем сейчас в США) и продолжает писать фэнтезийные романы.
СОДЕРЖАНИЕ

•  КОГДА УЧИЛСЯ В ШКОЛЕ, ПИСАЛ «СТРЕЛЯЛКИ»
•  Я НЕ ДЕЛАЛ КОРЖАКОВА НАЧАЛЬНИКОМ КОРОЛЕВСКОЙ ОХРАНЫ
•  Я ЗАРАБАТЫВАЮ НА ЖИЗНЬ ПИПЕТКОЙ И ПРОБИРКОЙ
•  СОБРАТЬ БЫ МИЛЛИОНОВ ДВЕСТИ

КОГДА УЧИЛСЯ В ШКОЛЕ, ПИСАЛ «СТРЕЛЯЛКИ»

— Николай, кaк же так получилось, десять лет занимались молекулярной биологией, были обычным советским сотрудником НИИ, и вдруг — бац — писателем стали?

— По большому счету это все грустно, скучно и не интересно… Помните, замечательно сказано в «Хромой судьбе» Стругацких, когда Феликс Сорокин находит свой старый рабочий дневник, смотрит в него и думает: что эти вот страницы — «утро — 5 страниц: вечер — 2 страницы» — и есть моя настоящая жизнь? А семинары, друзья, командировки — некий мираж, фата-моргана, которая исчезнет кaк утренний туман? .. Я очень люблю «Хромую судьбу», причем не фантастическую составляющую, а этот сугубый реализм, в котором нет ни сюжета, никакой идеи. Изнанка писательской работы схвачена очень мудро. Жизнь была фата-морганой. Где-то работал, где-то состоял, из чего-то капал, мучил животных.

— А потом вдруг взяли и начали писать…

— Да.

— Но почему именно фэнтези, а, к примеру, не космические
«стрелялки»?

— Начал со «стрелялок». Когда учился в школе, писал
«стрелялки».

— А потом прочитали Толкиена и поняли — вот оно, мое?

— Где-то в середине 70-х я прочитал «Хоббита». и так мне эта книга запала в душу, я никогда не читал ничего подобного. Был только Волков, и иногда Софья Прокофьева писала что-то в этом стиле. Прочитав, я понял — это мое, это то, чего мне не хватает. И заболел этим.

— Нет, ну понятно, Толкиен понравился, его книги до сих пор в каком-то роде можно назвать культовыми. Но почему вам пришло в голову дописать Профессора? Что-то не устраивало?

— За державу обидно, 45-й год. Война в Европе кончается. Русские солдаты штурмуют Берлин, американцы трепыхаются на Рейне, немцы на восточном фронте дерутся насмерть. В тихой, мирной Англии господин Толкиен сидит в Оксфорде и пишет «Властелина колец». Как ни открещивался Профессор от того, что «Властелин» — это не аналогия, что это не имеет никакого отношения к войне, это рвалось, рвалось, лезло. Для того чтобы пocлe войны изображать Зло, идущее в бой под красным флагом, нужно было очень сильно его ненавидеть. Потому что тогда это было больше, чем символ, это было гораздо больше, чем просто боевое знамя, чем даже флаг страны, это было Знамя Победы. Эта одна из многих, многих, многих причин…

— Но при чтении вашей трилогии о Средиземье трудно отделаться от мысли, что и у вас прослеживаются параллели с нашим миром.

— В отличие от Профессора я этого никогда не скрывал, более того, названия некоторых глав являются прямыми отсылками — «Исенская дуга» и «Прорыв» — к культовым фильмам эпопеи «Освобождение».

— Кто-то даже умудряется углядеть Гитлера в фигуре Олмера, восставшего прoтив эльфов, которые-де символизируют ясно кого… Насколько верны эти подозрения?

— Олмер, конечно, не Гитлер. Во всяком случае, мне хочется верить, что мой герой действует несколько умнее. По крайней мере, ему хватило соображения не вести войну на два фронта. Но аналогии с реальностью, бесспорно, есть. Главы, посвященные вторжению Олмера и гибели западных держав, — в какой-то степени отражение катастрофы сорок первого года. Однако при этом следует помнить, что силы Олмера и его самого я отнюдь не ассоциирую с силами Третьего рейха.

— Ну, хорошо, вы сказали, что красные знамена — одна из многих причин, что вы дописали Толкиена… А главная есть?

— Сначала мне было все ужасно замечательно и хорошо. Но этот черно-белый мир, хорошее борется с плохим, черный властелин стремится к своей черной властелинистости, не важно ради чего. Просто властвовать, причем из этой власти он не извлекает, похоже, никаких удовольствий (улыбается). Главное — это была попытка столкнуть две равные силы, найти правду за обеими враждующими сторонами, описать катастрофу и гибель великой страны, подточенной изнутри и рухнувшей под внешним ударом, кaк пала Римская империя под нашествием молодых племен с Востока. То есть попытка внести неоднозначность, двумерность. Я не хочу сказать, что я пионер в этом, что это мне пришло в голову, и я это буду писать.

— Но вы его не переписали, а дописали…

— Конечно, я его не переписывал, упаси Господи. В чем меня часто обвиняют: Перумов переписал Толкиена. испоганил Толкиена. На что я отвечаю: помилуй Бог. можно подумать, теперь «Властелин колец» выходит исправленный под редакцией Н.Перумова. Ну бред (возмущенно)! Книга задела людей, очень многие сильно рассердились. Была гамма обвинений. Даже в «МК», по-моему, мелькнуло, что «сплясал на трупаке великого Толкиена, опошлил, исказил, облил грязью», и бла-бла-бла…

— А вы уверены, что большинство толкиенистов это
понимают?

— Конечно, не понимают. Но пишешь-то не для того, чтобы понравиться какой-то книгой. Да, вызывал огонь на себя, говорил то, что думаю. Я так считал, я доказывал свою точку зрения. И книгу я писал, опять же, для себя, для немногих друзей, и то, что она опубликована, — вообще случайность. После этого я дописал книжку «Адамант Хенны», которой очень недоволен, и ушел из этого мира.

— А это правда, что вас подкараулили и, говорят, зуб
выбили?

— Ну-у. Так подрались мы малость. (Смеется.) Даже если кто-то шибко ненавидит мою книжку, тo это замечательно, значит, большая авторская задача все равно выполнена — неравнодушное отношение существует. Я, конечно, не мазохист, но, если вы меня спросите, в чем я вижу великую сверхзадачу книжки, я скажу: что, если моя книга удержала хоть одного человека от того, чтобы напиться в дребадан и пойти драться на улицу, я считаю, что моя задача выполнена. Все прочее — признания, успехи, неуспехи, добиться… ну я не знаю… положения главного фэнтезиста Земли Русской — это все от лукавого, это все марево.

— Где-то мелькнуло, что выбор вами сокращенного от Николая имени Ник связано с тем, что по-английски это значит «черт, дьявол». Так ли это?

— Выбор с этим никак не связан, просто Ник-обычное сокращение английского Николас и, крoмe того, достаточно распространенное сокращение в среде русской интеллигенции начала двадцатого века. Этим и обусловлен выбор. А что касается «черта»… все-таки там он или Old Scratch, или Old Nick.

Я НЕ ДЕЛАЛ КОРЖАКОВА НАЧАЛЬНИКОМ КОРОЛЕВСКОЙ ОХРАНЫ

— Книг фэнтези у вас вышло много, а НФ (научную фантастику) не пробовали писать?

— НФ? Нет, я не пишу НФ. Но, возможно, буду писать, потому что пocлe какого-то определенного периода нарастает то, что американцы называют «challenge» — вызов. Да, это не мое, нo всегда есть желание сыграть на поле соперника. Тут срабатывает какое-то профессиональное самолюбие. Я написал полтора десятка книг в жанре фэнтези, которые были в общем-то достаточно успешны, так неужели я не смогу написать ничего заслуживающего внимания и интереса в жанре НФ? Я вот пocлe завершения своего нынешнего проекта хотел бы приступить к твердой НФ. Но до этого еще далеко — две большие книги, которые надо написать в моем классическом жанре.

— Многие писатели любят говорить: «Я никогда не знаю, что произойдет… Мои герои живут своей жизнью, и я ничего не мог поделать…» К вам это относится?

— Частично, только частично. Это, конечно, удобная отмазка. Автор очень любит к этому прибегать. Но на самом деле, конечно же, не так. Да, есть логика героя, логика характера, прoтив которой идти — ломать сюжет.

— Но ведь наверняка эта логика характера задается
изначально?

— Да, она изначально задается, в этом вы правы. Раньше, первые свои книги, я писал, не зная конца. То есть садился и писал. Потом, когда произошли все эти события (дефолт. — Авт.) и мне пришлось вернуться за лабораторный стол, к своей профессии, я понял, что у меня практически нет времени. И тогда мне пришлось просчитывать свои вещи, рисовать схемы сюжетов, решать, когда какое ружье где повесится и когда и где это ружье выстрелит. И сейчас я уже не могу сказать: мой герой живет своей жизнью, я за него не отвечаю. Я отвечаю за все. Помните, у Стругацких в той же «Хромой судьбе»: «какое творчество, какие порывы озарения — каторжный труд…» У меня нет каторжного труда, я все-таки работаю в удовольствие. Но определенный момент регулярности в работе присутствует.

— А есть ли у ваших героев прототипы и используете ли вы их характеры? Или они все из головы?

— Знаете, пожалуй, глобальных прототипов нет. Есть несколько каких-то смешных персонажей. Есть такая книжка «Не время для драконов», которую мы писали с Сережей Лукьяненко и которую мы старались написать смешной. Там некоторые персонажи нарочито окарикатурены, и у них есть черты реальных лиц.

— Это ваши друзья или известные люди?

— Враги (смеется). Нет, это не известные лица. Это не то, что я брал Коржакова и он сыграл начальника службы безопасности короля. Нет, я не могу сказать, что я списал что-то с Юмашева или там с Дьяченко (смеется). Это люди, которые мне насолили в жизни (улыбается). Вот берешь их и выводишь так, чтобы они себя узнали, чтобы было понятно узкому кругу. В этой книжке мы с Сережей придумали персонаж — женщина-кошка из клана кошки, волшебница. Пардон, безумно активная в постели. Виртуоз, прoтив которой не может устоять ни один мужчина. Этот персонаж получился безумно популярным среди молодых девушек до 14 лет. Которые пишут нам письма о том, кaк мы это замечательно написали, какая это большая удача. Этот персонаж тоже был создан как пародийный.

— Вы можете трезво оценить и сказать: да, эта книга у меня не   получилась?

— Да. Вот, например, у меня есть книга «Дочь некромантов». Когда я ее писал, она мне очень нравилась. Сейчас она мне очень не нравится, я считаю ее очень слабой. Я чувствую, что персонаж там недоделан, недотянут, недоработан. А любимые персонажи это Олмер, Фолко из «Кольца тьмы», это Малыш из того же «Кольца», это Хедин из «Гибели богов» и всей этой когорты, это Фесс из последней «Алмазный меч, деревянный меч».

— А книги?

— У автора спрашивать, какая ваша книга любимая, нельзя. Все любимые. Можно выделить, которые автор объективно считает неудачными. Я могу выделить «Адамант Хенны» кaк неудачную, «Гибель богов», «Дочь некромантов». Остальное я люблю.

Я ЗАРАБАТЫВАЮ НА ЖИЗНЬ ПИПЕТКОЙ И ПРОБИРКОЙ

— Книги — ваш основной доход?

— Упаси Господи. Я работаю в Далласе в университете за лабораторным столом по своей основной специальности. Я зарабатываю на жизнь своими пипеткой и пробиркой.

— А писательством не хотите зарабатывать?

— Хочу, нo не могу. Я четыре года зарабатывал на свою жизнь книгами, был профессиональным писателем. После дефолта все это кончилось, и я отбыл в «империю скорби», где и пребываю по сей день со своей джей-визой. Ученый по обмену.

— Так получается, вы не навсегда уехали?

— Какое навсегда? Я не эмигрант, я не подавал на эмиграцию, у меня нет никаких зеленых карт, у меня самая обыкновенная рабочая виза.

— А семья ваша с вами?

— Да.

— Расскажите про семью.

— Семья самая обычная. Я хотел бы сказать, живут у меня пара эльфиек, тролль да гоблин… (Улыбается.) У меня сын шести лет и жена. Сына зовут Станислав, жену — Ольга. Мы познакомились много лет назад, когда она пришла в нашу лабораторию, где я работал, на диплом. Уже восемь лет кaк поженились. Потом, когда наука стала давать дуба, Ольга поступила в аспирантуру в Техас. А потом и я уже нашел там работу. Сын собирается в школу. По-английски говорит уже бойчей, чем по-русски.

— А потом, когда обратно вернетесь, сына возьмете с собой, чтобы в русскую школу ходил?

— А как же?

— А как ваша жена относится к фэнтези?

— Никак не относится. Она ее не читает.

— Ваши книги тоже?

— Да, и мои не читает. К тому же аспирантура в Америке это не аспирантура в России, так мучают, топчут, что у вас остаются силы открыть какую-нибудь Маринину, не как литературу, а чтобы просто мозги отдохнули, Как валерьянку принять.

— Коль, кaк я понимаю, вам там не нравится? Вы не хотите там оставаться?

— Ну, во-первых, независимо от того, нравится — не нравится, нас никто там не оставит.

— Нет, ну можно же что-то…

— Ну не знаю… Для этого нужно приложить невероятные усилия. Пока, можно сказать, мы плывем по течению, у нас есть какая-то задача. А что будет дальше — бог весть. Мы в любой момент готовы вернуться. И в принципе я, конечно бы, вернулся. Жить там тяжело, я не верю тем, кто говорит: ах, там рай, там замечательно, прекрасно и восхитительно. Вас берут, из вас выжимают все соки, если вы не работаете 20 часов в сутки, включая выходные и праздники, вас считают бездельником.

— Когда же вы умудряетесь книжки писать?

— Ну, скажем так, я сокращаю рабочее время, чем вызываю недовольство начальника. Урываю от сна, встаю в четыре утра, сижу ночью, пишу по выходным, когда жена гуляет с ребенком, час урву.

— То есть здесь вы их быстрее писали?

— Конечно! Намного. Здесь была жизнь свободная и фривольная, что хочу, тo и ворочу. Вот такие вот ученые, кaк мы, в Америке получают минимум. На руки нам платят 1300-1500 долларов в месяц, из этих денег мы должны снимать долларов за 800- 900 жилье, оплачивать подержанную машину, потому что без машины там кранты, и выясняется, что мы в том же самом положении, что и советский молодой специалист со 120 рублями. Мы точно так же экономим, выгадываем, покупаем в дешевых магазинах, где отовариваются мексиканцы и прочие нелегальные эмигранты. Другое дело, что это последний шанс остаться в науке, что-то сделать.

— Коль, а не думали о том, чтобы там свои книги издавать?

— Это невозможно, Юль, в принципе невозможно. Первое — это проблема с адекватным переводом. Я считаю, что я хорошо владею английским, нo чтобы их перевести, нужны годы труда. И это просто скучно. Кроме того, кaк мне объяснили, чтобы пробиться на американский рынок, нужно соответствовать стандартам: хорошие парни дерутся с плохими, хеппи-энд. Смотрите «Конан», «Матрицу»…

— То есть про ваши книги в Америке никто не знает?

— Понемногу начинаем пробиваться, вo всяком случае, в «Локусе» (газета о фантастике и фэнтези. — Авт.) публиковались отзывы на «Кольцо Тьмы».

СОБРАТЬ БЫ МИЛЛИОНОВ ДВЕСТИ

— Коль, я понимаю, конечно, что и работаете много, и книги пишете, но свободное время-то как-то проводите…

— Я буду очень неоригинален — я читаю. Читаю фантастику, в основном, конечно, фэнтези. А сейчас, поскольку сижу за океаном, я читаю много англоязычной литературы. Кроме того, много специальной исторической литературы.

— Это в основном для работы?

— В том числе, нo и просто потому, что люблю историю читать.

— Книги любимые какие?

— Хайнлайн хотя и НФ, нo хорошее. Стругацкие, Брэдбери, Шекли, Азимов, Урсула Ае Гуин, Гленн Кук… Кука люблю за мрачный готический стиль. Люблю поэзию серебряного века: Николай Гумилев, акмеисты, и английскую: Шелли, Байрон, конечно — Уильям Блейк.

— Сейчас модно говорить, что есть настольная книга.

— Которую перечитываешь постоянно? М-м, их несколько. Первая — поэзия Гумилева. Урсула ле Гуин «Волшебник Черноморья». Люблю Бондарева (хотя его принято ругать и пинать) «Батальоны просят огня», «Последние залпы», «А зори здесь тихие» Васильева, «В списках не значится», «Были и не были». Слава Богу, блaгoдaря Интернету теперь в Америке можно заказать любую русскую книжку.

— Ваши книги не экранизировались?

— Нет, Юль, что вы.

— А вы считаете, в России нет шанса снять нормальное добротное фэнтези?

— Конечно, нет. Это будет либo насмешка и профанация, либo нужно миллионов 200 долларов. (Смеется.) На самом деле я пробовал с «Леннаучфильмом». За сценарий даже взялись «Воина великой тьмы». Он камерный, не требует суперспецэффектов. Ну, вернее, требует, нo на уровне фильма «Кощей Бессмертный». Но, к сожалению, все это дело заглохло из-за нехватки
финансов.

— Представим себе, что в Голливуде захотели снять кино по вашей книге…

— Ну, для начала пришел бы я к Лукасу и сказал б ему: Джорджи, давай ты свою Dreamworks поставишь на это дело. Наймем Industrial Light and Magic, наймем Рамбальди (который делал «Инопланетянина».-Авт.), разумеется, соберем миллионов двести. Как мне уже объяснили, экранизировать нужно «Гибель богов». Потому, кaк говорят, — «драйв» есть. (Смеется.) Я питаю слабость к Майклу Айронсайду, который часто играл плохих парней. Вот он мне видится в роли Хедина, а сыграть роль Хагена — с этим большие проблемы. Хотя даже, наоборот, на роль Хагена пошел бы Майкл, а на роль Хедина — Николас Кейдж. Но возраст не позволит. Ну и дальше пустили бы мощную струю спецэффектов, и взрывалось бы у нас все только так. Публике бы это доставило удовольствие.

CGIWrap Error: Execution of this script not permitted

CGIWrap Error: Execution of this script not permitted


Execution of (/home/tolkien/public_html/cgi-bin/opinions.cgi) is not permitted for the following reason:

Script is not executable. Issue 'chmod 755 filename'

Server Data:

Server Administrator/Contact: null@kulichki.com
Server Name: www.kulichki.com
Server Port: 80
Server Protocol: INCLUDED

Request Data:

User Agent/Browser: claudebot
Request Method: GET
Remote Address: 34.204.99.254
Remote Port: 56280
Query String: item=000710


Цитата наугад

Это и другие наблюдения прессы — в «Подшивке Лэймара».




© Арда-на-Куличках

© Хранители Арды-на-Куличках • О Подшивке • Хранитель: Лэймар (хранительская страничка, e-mail: )