Ник победы

Николай ПЕРУМОВ: «Я был, есть и остаюсь русским человеком!»

Он — русский Толкиен. Он работает молекулярным биологом в Америке и пишет исключительно для отечественных фанатов, при этом оставаясь реальным человеком, живущим в сказочном мире.

В интервью «МК» лауреат премии «Лучший фантаст Европы» Ник Перумов — как на ладони, именно такой, какой он есть.

«Во всем виноват Толкиен»

- На днях вы получили премию «Лучший фантаст Европы». Могли представить себе, скажем, десять лет назад, что завоюете столь престижный трофей?

- Да что вы! Тогда мы думали, как написать интересно, а не о том, как получить премию. К тому же в начале 90-х давали только одну «Аэлиту», которой удостоились, например, Стругацкие. Нам главное было увидеть свою книгу на прилавке.

- Ник, как начиналось восхождение на пик популярности?

- Во всем виноват Толкиен. В 82-м году вышла в свет первая часть «Властелина колец» — «Хранители». Я прочитал ее и сразу заболел: этим миром, этим жанром. А вот вторую и третью книги запретили. Пришлось подпольно доставать оригинальный текст. Я начал читать и переводить для себя. Закончил через три года, в 85-м. И решил, что хочу написать свою книгу.

- Как относитесь к противникам, которые появились после выхода саги «Кольцо тьмы»? Они обвиняют вас в неправильном истолковании мира Толкиена. Мол, что это за продолжение «Властелина колец»?

- Это отдельное произведение, литературная игра для меня и моего отца. Да, действительно на обложке первого издания значилось: «Свободное продолжение «Властелина колец». Но на этом настояли издатели — чтобы сага лучше продавалась. Сейчас этой фразы, конечно же, нет.

- И еще раз о Толкиене. Его любимый персонаж — хоббит — встречается только в «Кольце тьмы». И вы даже нелестно о нем отзываетесь в «Не время для драконов». Что за нелюбовь к хоббитам?

- Просто у нас с Толкиеном разный подход к этому герою. Фродо, например, не знает сомнений, он лишен рефлексии — типично русской черты литературных героев. Он может усомниться в своих силах, но не в справедливости того дела, которому служит. У меня же как раз хоббит — рефлексирующий. А в книге «Не время для драконов», которую сделали на пару с Сережей Лукьяненко, мы просто смеялись сами над собой, над тем, что мы уже написали.

- А вам-то какая раса наиболее симпатична?

- Гномы, хотя они появляются исключительно в эпизодических ролях, — мои главные персонажи, почти всегда люди. Но читатели считают, что как раз гномы получаются самыми колоритными. Ну и с моей легкой руки пиво стало национальным гномьим напитком.

«Не стоит ковырять пальцами в ранах своей родины»

- Каким образом вы оказались в США?

- Шел 98-й год. Дефолт отобрал у меня работу, нужны были деньги. А Штаты — это страна, где специальность молекулярного биолога очень востребована. Поэтому я, стряхнув пыль с диплома, уехал в Америку.

- Ваши книги успешно вышли на европейский рынок. А в Америке издаетесь?

- Я предпринимаю усилия, но путь от рукописи до книги здесь гораздо дольше, чем в России. Но мне для начала надо сделать перевод, чем я сейчас и занят.

- Сейчас как-то изменилось ваше отношение к России?

- Нет, потому что я был, есть и буду русским человеком. Совершенно не важно, где ты живешь территориально. Очень многие русские, приехавшие сюда, впадают в какую-то странную эйфорию. Им кажется, что они вырвались из ада. Они живописуют кошмарные российские подробности: милицейский беспредел, коррупцию, плохую экологию — все, вплоть до ужасного движения и московских «пробок». Я считаю, что, уехав из страны, получив приличную работу и благополучное существование, не стоит ковырять пальцами в ранах своей родины. Нужно сделать то немногое, чем ты можешь ей помочь. По-моему, мои книги — помогают.

- Как проходила адаптация к США? Что больше всего шокировало?

- Наверное, беззаботность людей в сочетании с мощью государственной машины. Об этом я написал в рассказе «Выпарь железо из крови». Еще американцы во многом похожи на детей: у них полно проблем, но они легко относятся к жизни — не борются с ней, а живут и радуются.

- Вам сложно было смириться с американским менталитетом?

- Да, сложно относиться к пустым фальшивым улыбкам. Сложно относиться к вопросу «Как дела?», когда на него не ждут ответа. Сложно относиться к тому, что здесь нет понятия «друг» в нашем понимании. Здесь не принято делиться сокровенным, не принято показывать, что тебе плохо.

- Как жена относится к вашему творчеству?

- У нее свои предпочтения. Я не считаю, что в семье писателя все должно крутиться вокруг его творчества, все должны им непременно восхищаться и зачитываться.

- Сын читает ваши книги?

- Пока нет, ему всего десять лет. А мои книги рассчитаны все-таки на более взрослых людей. Стас читает на двух языках. Сейчас, например, он активно изучает Кира Булычева.

- А бывает так, что вы идете по улице и начинает казаться, что вы находитесь в мире фэнтези?

- На улице — нет, а вот в лесу — да. В детстве мы очень часто ездили с родителями в новгородскую деревушку, ныне совершенно заброшенную, и проводили целые дни в близлежащих лесах. И часто воспоминания трансформируются в сцены из книг. И сейчас до сих пор, если иду по лесу, то начинаю думать о сюжете, оказываясь, как сказал Крапивин, за меридианом.

«Я — очень неправильный писатель»

- Ник, многие авторы зарисовывают своих персонажей на листке. А как вы придумываете своих героев?

- Я, наверное, очень неправильный писатель. Прочитав «Хромую судьбу» братьев Стругацких, где разложена по полочкам технология писательского творчества, я подумал: «Боже мой, я делаю совершенно не так!» Никогда не набрасываю на листочке мизансцены, не указываю стрелочками, кто куда ходит, смотрит и что говорит. Я просто рассказываю историю, которая меня подхватывает, и я за ней следую. Правда, сейчас, работая над последней частью эпопеи «Хранитель мечей», я завел картотеку на героев — чтобы не забыть, кто когда и что сделал.

- Что общего в ваших произведениях?

- Если говорить о глобальной философии, то это, безусловно, принцип меньшего зла, который совершенно незаслуженно подвергнут в литературе остракизму, жесткой критике. Все знают выражение: «Цель не может оправдывать средства». То есть нельзя совершать меньшее зло, чтобы предотвратить большее. Вот с этим я не согласен. Отказываясь от персонификации добра со светом, зла с тьмой, я хочу показать, что это не более чем физические силы, которые нужно использовать и так, и эдак.

- Как вам писалось в дуэте с Сергеем Лукьяненко — «Не время для драконов»? И как вообще подошли к этому проекту?

- Мы с Сергеем давно знаем друг друга. Идея что-то написать одновременно прозвучала в переписке. Сначала по электронной почте согласовывался общий сюжет, а потом я приехал в Москву, и мы садились с Сергеем спина к спине и писали каждый свою сцену. Потом менялись материалом, каждый прочитывал написанное другим, что-то исправлял, вносил свои коррективы, и обговаривался следующий кусок. Было интересно и весело.

От сионизма до фашизма

- Вас не пугает, что после книг «Череп на рукаве» и «Череп в небесах», вас обвиняют в фашизме?

- Я побывал во всех шкурах: был и сионистом, и антисемитом, и, что характерно, практически одновременно был и русским фашистом. Меня это уже не пугает, потому что, когда я вводил четвертый рейх в романе «Череп на рукаве», мне говорили: «Ты что? Получается, что ты за фашистов?» Как раз одна из идей книги состоит в том, что люди, встав под неправильные знамена, не всегда оказываются ярыми приверженцами этой идеологии. Хотя, бесспорно, выбор имеет очень важное значение.

- Трилогия «Война мага», которую вы заканчиваете, будет последней в серии «Об упорядоченном»? Или же ждать «Гибель Богов-2»?

- Пока это будет последняя книга. «Гибель Богов-2» — это эпохальный для меня проект, который я сейчас физически не смогу воплотить. Нужно дать отдохнуть Хедину и Ракоту.

- У вас есть книга «Я — Всеслав», но пока она выложена только на вашем интернет-сайте. Почему она до сих пор не выпущена в печатном варианте? Это как-то связано с разногласиями с РПЦ?

- Я, конечно, не льщу себе, что Русская православная церковь начнет бороться со мной, а патриарх предаст меня анафеме. Эта история связана с тем, что мой заглавный рассказ цикла «Русский меч» написан с таких позиций, где подвергается сомнению роль православной церкви в российской истории. В свое время мне отказали в публикации этого рассказа по причине его, как мне это было передано, «антихристианскости». Я не считаю возможным что-либо переделывать и изменять, потому что стараюсь не нарушать логику образа. Я абсолютно уверен, что эту книгу я все-таки выпущу.

- Скажите, а существует ли уже точный договор об экранизации романа «Не время для драконов»?

- Договор об экранизации этой книги есть, этим пока все и исчерпывается. Пока что мы продали только права на экранизацию. Сейчас не известен ни режиссер, ни актеры, которые там могут быть задействованы. Есть лишь сценарий. И Сергей Лукьяненко, и я имеем по копии этого сценария. Но пока мы еще не вступали в прямую работу с продюсером.

- Была информация об экранизации книги «Алмазный меч, деревянный меч», но потом разговор об этом заглох. Почему так произошло?

- Это связано с тем, что «Алмазный меч, деревянный меч» нельзя снять в декорациях современной квартиры или на улицах Москвы. Для нашего кино является недостижимым уровень фильмов про «Конана» со Шварценеггером 20-летней давности. Не столько из-за отсутствия денег, сколько из-за отсутствия инфраструктуры: соответствующих павильонов и вычислительных средств. Надо снимать очень многое на натуре, то есть посылать экспедиции на Кавказ, в другие отдаленные районы России или устраивать выезд, например, в Словакию, где можно найти очень красивую натуру. Это очень затрудняет работу.

- А в США вам не предлагали экранизировать что-либо из ваших произведений?

- Ну что вы. Америка очень закрыта. Тут хватает своих писателей, переводы с иностранных языков на книжных полках крайне редки. Что касается экранизации, то существует масса проблем, в первую очередь связанные с правами на мир Толкиена, которые сейчас застолбила за собой компания New Line Cinema, снявшая «Властелин колец», из-за чего всякие телодвижения в этом направлении крайне затруднены.

- Но у вас же есть книга, рассчитанная на американскую публику, написанная совместно с Аланом Коулом, — «Армагеддон».

- Как нам объяснили с Аланом издатели и агенты, она слишком сложна для массового американского рынка. Я более высокого мнения об американском читателе. Скорее сказалось нежелание редакторов рисковать, потому что в американском издательстве редактор имеет гораздо большую власть, чем цензор в СССР. Сейчас в России свобода в книгоиздании на порядок выше, чем в Америке.

Советский научный сотрудник

- У каждого писателя есть книги, которые он считает удачными или неудачными…

- К последним я, пожалуй, отнес бы «Армагеддон» и одну из самых популярных моих книг «Гибель богов». Мне нравится дилогия «Империя превыше всего», роман «Алмазный меч, деревянный меч». И, по-моему, неплохо получается «Война мага» — по крайней мере, за два тома мне перед собой не стыдно.

- Какое качество в человеке вы цените больше всего?

- Мне трудно ответить на этот вопрос. Потому что я сам человек очень сложный, с тяжелым характером. Совершал поступки, которых стыжусь, обижал близких людей. Наверное, я в людях ценю то, чего не хватает мне, — бережливость по отношению к близким и умение их понять.

- А каков Ник Перумов в повседневной жизни?

- Обычный советский научный сотрудник, а не заоблачный небожитель, каким меня пытаются выставить другие. Я абсолютно нетусовочный человек, не трачу деньги на дорогую одежду, а покупаю книги. Люблю средиземноморскую кухню. И очень скучаю по нашим русским пельменям…

Execution of (/home/tolkien/public_html/cgi-bin/opinions.cgi) is not permitted for the following reason:

Script is not executable. Issue 'chmod 755 filename'

Server Data:

Server Administrator/Contact: null@kulichki.com

Server Name: www.kulichki.com

Server Port: 80

Server Protocol: INCLUDED

Request Data:

User Agent/Browser: Mozilla/5.0 AppleWebKit/537.36 (KHTML, like Gecko; compatible; ClaudeBot/1.0; +claudebot@anthropic.com)

Request Method: GET

Remote Address: 18.117.152.251

Remote Port: 20692

Query String: item=040929