СБОРНИК СТИХОВ
Аббат ди Альба
Послесловие к игре
Фрагмент из "Альдудэниэ"
Когда-нибудь настанет срок...
Флейта Дайрона
Сон Эарвен
О, Альквалондэ, в чем моя вина?
Над землей застыл синий полдень
INYE TYE MELA
Последнее посвящение Финроду Фелагунду
Учитель
Фэнтези
Поющая вода
Баллада о канатном плясуне
Стихи о встречах эльфов Холмов с людьми...
Молочный туман заливает холмы...
Резня
Плач Маглора о Нуменоре
Мастера
Песнь абстрактного Граалевского рыцаря
Возвращение Духа Огня
Легенда о том, чего не было
Посреди толпы он стоит один...
Красные чернила
Нам не прощают бытия...
Мне уже не посылают проклятий...
Сплетни по поводу Мерлина
Баллада о замке
Аббат ди Альба
(Черный Аббат)
I
Когда блеснет на нерве сталь,
Когда покроется роса
Кровавой коркой, и металл
Златые ранит небеса -
Самой природе в этот час
Придется воспринять всерьез
И черно-красный этот плащ,
И золото его волос.
Проклятый мир. Не память - бред.
Кровь эта слишком горяча.
На все вопросы есть ответ,
И он - на острие меча.
II
Но если пересилит страх,
Но если пересохнет рот,
Меч переломится в руках,
И даже память подведет, -
Не лучше ли предаться сну?
Но отдыха и сон не даст:
Лиловым облаком мелькнув,
И сновидение предаст.
III
Но что с того? Ведь путь один.
Падет, не опустив лица,
Кровавой правды господин.
Что ж - даже в смерти нет конца:
Вновь воплотится в круговерть
И нескончаемые сны...
И снова - боль. И снова - смерть.
Нет Бога, кроме Сатаны.
Послесловие к игре
Мы уходим с перрона.
Сгорела последняя спичка.
Оглянувшись назад,
Понимаем, что это - всерьез.
Нам еще три часа
До Москвы коротать в электричке,
Нам еще три часа
Можно верить реальности слез.
Перепеты все песни.
(Такая банальная фраза.)
Дремлет Мэглор усталый,
Безумье свое позабыв...
Хорошо, что молчанье бывает заразно.
И притихший вагон
Засыпает, судьбу прекратив.
Сны плывут, как река,
Что иною течет каждодневно.
Наши старые Игры
Позабудем не скоро.
Рядом дремлет
Усталый кочевник,
Странно похожий
На Феанора...
Мы приедем в Москву.
Словно дымом, текущим над кровью,
Расплывается память,
Иную реальность губя.
А потом?
А потом
Мы напишем к Игре послесловья,
Стремясь обмануть -
Может, время, а может, себя.
16.09.94
* * *
Этот фрагмент из "Альдудэниэ", Плача по Деревам,
сложенного Элеммире из Ваньар, был записан Эйлиан в
Средиземье по памяти.
Тишина.
Такая тишина, что дыхание кажется криком.
Тишина.
Она тяжелая и плотная, как страх.
Я не хочу
Быть страхом, но иначе
Нельзя: теперь весь воздух - страх.
Слезы
Кажутся мне преступлением ныне.
Или не стоит
Проливать их над тем, чего нет?
Память -
Мы забыли о ней, но осталась
Только она
В мире, где ныне царит тишина.
Если б звезды могли
Понимать нас!
Я бы сказал:
"Звезды,
Спуститесь на землю!
Здесь стало так тихо!"
Но если бы звезды могли
Спуститься к нам,
Они бы могли понимать нас.
Мир отодвинулся.
Каждый отныне - сам по себе, один.
Голос -
Мост через пропасть, а есть ли другой берег?
Страшно и пробовать.
Слезы - в молчанье.
Каждый скорбит
В одиночестве.
Что разрушит тишину?
Что вспыхнет пламенем?
Что засияет истиной,
Которая сильнее страха?
Поразительны последние четыре строчки отрывка. Вряд ли
Элеммире был провидцем, он просто страстно желал этого.
Но, наверное, он не желал, чтобы это произошло так... Ибо
когда появился страх, победить его оказалось проще всего
страхом же. Элеммире, Ваньа, вряд ли хотел такой победы
над страхом, которую одержал Феанаро. Слишком большой
болью обернулась эта победа...
* * *
Когда-нибудь настанет срок,
И теплый легкий ветерок
Взбежит, взлетит на мой порог
И скажет "Здравствуй"...
И я пойму, что это знак,
Что теплый свет заменит мрак,
Судьбы не избежать никак,
Здесь я не властен...
И легкий гость нежданный мой
Меня поманит за собой,
И я коснусь его рукой -
Привет, приятель...
Мы за руки возьмемся с ним,
С чудесным вестником моим,
И над цветами полетим,
Хоть не крылаты...
Флейта Дайрона
Смерти - или бессмертия -
В песне я не искал.
Просто я пел. Поверьте -
Просто дышал.
Благо или страдание
В песне я обрету -
Есть ли право у Дайрона
Петь пустоту?
Если исчезла музыка,
Словно звезда в рассвет -
Надо ль расстаться с узами
Или нет?
Что же вы сами дали мне,
Чтоб осуждать -
Есть ли право у Дайрона
Не отвечать?
Время поранят молнии,
Раны зальет печаль.
Если б о Дайроне помнили,
Как он молчал!
Бросил свой проклятый дар и
Не глядел ему вслед.
Высшее право Дайрона -
Право не петь.
Возвращение Финрода в Валинор
Сон Эарвен
Голос мой -
Чайкой над волной:
"Ингольд! Ингольд!"
Штормовой ветер донесет
Брызги с моря.
Облака, зарево, закат...
Где ты, сын мой?
Только смех
Ветра мне в ответ.
Шум прибоя...
Не беда,
Если никогда
Не вернешься.
Штормовой ветер донесет
Брызги с моря...
Но: струной,
Ветром ли, волной
Отзовешься ль?
Арфы звон
Или сердца стон
Успокоив?
Дней и лет
Тягостный рассвет
Отгорает.
Штормовой ветер донесет
Брызги с моря...
Тает ночь.
Как тебе помочь?
Я не знаю...
Арфы звон...
Это только сон -
И не боле...
А теперь можно и наяву.
Теплыми звездными вечерами
Снова, как прежде, тебя зову.
Знаю, в ответ я услышу: 'Amme...'
* * *
О, Альквалондэ, в чем моя вина?
Я словно прикоснулся к старой ране -
Так больно... И в трепещущем сиянье -
Одна лишь эта боль и тишина.
Моя любовь здесь больше не нужна.
Мой город, если это наказанье
Заслужено, то я его приму.
Нет сил понять, и все-таки пойму -
Ведь я люблю тебя... И потому
Позволь мне разделить твое страданье...
Нет. Это бессердечное желанье,
Наверное. И я его уйму -
Пусть будет радость в дивных переливах,
Пусть будет свет в возвышенных порывах
По праву недоступными тому,
Кто своевольно поднял взгляд на Тьму.
Любовь моя, приливы и отливы...
В тот страшный час стенаний и страстей
Я проклят был за кровь твоих детей.
В сплетенье перламутровых мотивов -
Дремавший меч - и руки до локтей
В крови родных, заколотых другими.
А мне - навеки - проклятое имя.
И снова кровью бредит тишина.
О, Альквалондэ, в чем моя вина?
О, Альквалондэ, в чем моя вина?..
* * *
Над землей застыл синий полдень.
Облака - как белые перья.
Можно горечь ветру доверить,
Можно даже вспоминать - и не вспомнить.
То ли память, то ли обманом - виденье.
И глаза уставились в небо.
Есть ли она, земля, где ты не был,
Не был в жизни - той, что после возвращенья?
Для тебя - душистые травы,
Синева глаз, небес, рек и моря.
Что тебе в обители горя,
Где запахи пепла и реки кровавые?
Глядишь в синеву поднебесную или
Любимую свою целуешь -
Что ты тоскуешь, что ты тоскуешь
По той земле, где тебя убили?
Ты же знаешь, что с судьбой не поспорить.
Радуйся: дыханье к тебе вернулось.
Снова жизнь тебе улыбнулась.
Но за водами - та земля, где смерть и горе.
И ты опять с бесцельною грустью
Не просишь даже - твердишь, как эхо:
'Endore, indo-ninya, nie lehto!'
Сколько ни умоляй - не отпустит
.
INYE TYE MELA
Настанет ночь, и ты придешь
Туда, где твой очаг и ложе.
И теплый вечер будет схож
С другим - таким же или схожим:
Дом, дверь, сияющий очаг,
И плащ, отброшенный у входа,
И руки на твоих плечах,
И взор - синее небосвода.
Та, что ждала тебя весь день -
А может, полтысячелетья, -
Свечой в руке разгонит тень,
Улыбкой комнату осветит.
Но задрожит ее рука,
Лаская золотые пряди:
"Как мне помочь тебе?" - "Никак", -
Прошепчешь, ей в глаза не глядя.
И не призвать и не назвать.
Слова от боли не спасают.
Но знает верные слова
Любовь, что Времени не знает.
И, кажется, - пришел покой,
И все тревоги отгорели.
И нету истины иной,
А только - Inye tye mela.
Последнее посвящение Финроду Фелагунду
Снова ласка солнца землю радует
Нежностью последней перед холодом.
Медленно листва на землю падает -
Осень платит миру этим золотом.
День такой прозрачный, как дыхание -
Паутинка в солнечной листве зажглась.
В золотом сиянье увядания
Ты идешь по Осени в последний раз.
Когда ты обрек себя -
От жизни отрекся ли?
Последнею просьбой - отчаянный крик,
Но через страданье
Понять увяданье -
Наверное, правильно...
Что тебе до листьев золотеющих,
Что тебе до пенья этих смертных птиц?
Ты понять пытался мир стареющий -
Удалось ли? Нет? Лишь взгляд из-под ресниц...
Что его краса недолговечная
По сравненью с той, что видеть довелось?
Что его сиянье быстротечное
По сравненью с золотом твоих волос?
Молению этому
Иного ответа нет:
"Люблю" - и надежды смыкается круг.
Последняя милость -
И сердце забилось
Под ласкою осени...
Любишь - а значит, сердце не лжет.
Любишь - знаешь, что тебя ждет.
Разумно ль бессмертному
Ступать в беспросветную
Тьму - обреченности круговорот?
Полюбишь - ответит:
Навеки отметит.
И, может, полюбит сам...
... Ну, вот и все. Горят рябиновые кисти,
И продолжается круговорот.
И ветер Времени уносит листья -
Лишь иногда в них золото блеснет...
... В Валиноре ты проснешься заново,
Цену смерти ты узнаешь только там.
Только эта плата - по карману ли?
Жизнь и смерть друг другу платят по счетам:
Вечным летом, радостью оправленным,
В прошлое отныне сожжены мосты.
Но, блаженством Осени отравленный,
Будешь тосковать о ней всю вечность ты.
Учитель
- Привет тебе, мастер.
Ужель не по вкусу тебе мой прием?
А я так старался тебе угодить...
Молчит Келебримбор.
Темнеет оконный проем.
И до смерти, до смерти хочется жить.
Зловещий хозяин
Поймал застывающий взгляд:
- Ну что, ученик, уж
Решил ты, что мастером стал?
Чего же он хочет?
Насмешливо орки глядят...
Ах, нет - это копоть на стенах,
Он орков прогнал.
Последнее право -
Под взглядом холодным молчать.
На льду Хелькараксе
Бывало порой холодней...
А он говорит,
Что настала пора отвечать -
За вольность и дерзость
Учителю - жизнью своей.
- Пойми, эти кольца
Сильнее, чем сила и мудрость твоя.
Отдай их мне в руки -
И я обуздать их сумею тогда:
Я все-таки Айну,
И я, а не ты, перед Эру стоял.
Я знаю, как силу Стихий обуздать.
А ты, как игрушку,
Всю силу доверенных знаний вложил
В красивые штучки.
Мальчишка, придурок, щенок!
Ну, ладно.
Так где они, Кольца? Скажи...
Я сделаю так,
Что отступится бешеный Рок.
"Все те же слова...
Как же я оказался настолько слепым?
Любимый Учитель...
Проснуться... Но это не сон!"
Погибший Эрегион.
Вьется удушливый дым
.
И память, молчащая память - со всех сторон.
Фэнтези
(Подражание М.Цветаевой)
Мы не смотрим вокруг по привычечке,
Но разок огляделься изволь:
Вот на днях в городской электричечке
Заблудился эльфийский король.
Сел, наверно, в нее без билета он -
Все, наверное, в грезах витал -
Контролер с него штрафик потребовал,
А потом в отделение сдал.
Что за странненький выверт истории:
Продолжается бой за Рязань.
Командиры пируют в "Астории",
Проедают богатую дань.
У костра замерзают начальнички,
Вспоминая проигранный бой,
И монашка в потрепанном спальничке
Сонно воину машет рукой.
В это время в далекой Ирландии
Сонным вереском веют холмы.
В это время в далекой Ирландии
Три шага от весны до зимы.
Возвращается воин из странствия,
И аптекарь глядел себе вдаль,
А в Кэр Касле принцесса ирландская
Моет хайер шампунем "Видаль".
Поющая вода
Мне снился сон, и он меня тревожит.
Я не могу понять, что это значит.
Быть может, этот сон меня дурачит.
Иль это весть моей судьбы, быть может
.
Мне снился город подвенечно-белый,
Жемчужина на бархате зеленом,
Рифмующийся с древним Тирионом
В едином ритме знаков и пробелов.
Мне снился город - отблеском на скалах,
Сияющий, вне Времени застывший,
О милости и боли позабывший
И тех презревший, что о нем мечтали.
Мне снился этот город. И часами
Там, замерев над всеми, непреклонно
Создатель, повелитель и влюбленный
Глядел вокруг незрячими глазами.
Баллада о канатном плясуне (Пролог)
Нет, не так давно все это было,
Но уже навеки затерялась
Королевы проклятой могила.
Только вот легенды и остались.
Мир тогда немногим был моложе,
Эльфы по лесам еще бродили...
Не к лицу жалеть о них. И все же
Жалко, что их песни запретили.
Впрочем, я опять отвлекся что-то.
Не сердись на старика, не надо!
Петь да говорить - моя работа.
Старость да склероз - моя награда.
Стихи о встречах эльфов Холмов
с людьми
и что из этого получалось
Я зачат не в постели тесной -
Под зеленым шатром дубовым.
Я рожден не в клетушке темной -
В молодом лесу у ручья.
Мать меня накормила сытно,
Положила к себе в корзинку.
Так начался мой путь бродяги,
Путь бродяги с лесных холмов.
Моя мать была дева леса,
А отец - человеком смертным.
Но никто из эльфов ни разу
Об отце мне не поминал.
Я потом уже сам догадался -
По тому, как меня тянуло
К сизым дымкам деревни -
Кем же был мой отец.
Впрочем, что мне в отце незнанном?
Моя мать меня баловала,
Одевала в наряд из листьев,
Убирала в гирлянды цветов.
Молоком быстроногой лани
И медом от дикого шмеля
Меня моя мать вскормила.
Так прошло десять лет.
А потом я и сам научился
С серой белкой делить запасы,
Помогать ежу насыщаться
Или с зайцем в траве пировать.
Мудрый брат моей матери сделал
Для меня детский лук и стрелы,
Но в малиновку и веснянку
Не целился я никогда.
И еще десять лет минуло.
По людскому счету немало,
Но бессмертному племени эльфов -
От "хи-хи" до "ха-ха".
Только я возмужал быстрее,
Чем обычные дети эльфов,
И увидел я, как тревога
Полыхнула у мамы в глазах.
"Кто ты, сын мой - эльф или смертный?
Суждено ли мне скоро увидеть,
Как увянут твои ланиты,
Поседеют кудри твои?
Ох, не зря говорят, что люди
Повсюду сеют тревогу.
Знала ль я, обняв человека,
Что беду свою обниму?"
"Мама, мама моя, не надо
Горевать, что я скоро вырос.
Я могучий лесной охотник,
Я сильнее многих других.
А еще я недавно слышал -
Сам король говорил - красотой я
Его сыну не уступаю.
Так чего ж ты клянешь отца?"
"Ты дитя еще разумом, сын мой.
Если смертный ты, что мне в силе
И красе твоей мимолетной,
Кроме горести и тоски?
Ты не знаешь еще, как быстро
Тают эти призраки-люди,
Как краса, становясь безобразьем,
За собой их уводит в ничто."
Слов ее я тогда не понял,
Но запомнил, пожалуй, крепко.
Сам себя я тогда боялся -
Три дня горевала она!
Но случилось большое счастье:
Моя мать полюбила снова.
И в назначенный срок на свете
Появилась моя сестра.
Вот тогда я собрался с духом,
Взял свой верный лук (уж не детский),
Свой наряд паутино-тканый
Сменил я на шерсть и холст, -
И оставил холмы лесные,
Потому что узнать хотелось,
Что же это за призраки - люди,
И возможно ль, что я из них.
Так с тех пор я брожу по свету.
Принимали меня и гнали,
Привечали и осуждали,
Ненавидя или любя -
Но по-прежнему остаются
Непонятными эти люди,
Что повсюду сеют тревогу
И повсюду несчастье жнут.
Смерть преследует их повсюду.
Вся их жизнь - одно умиранье.
Красота их обманна: уводит
Безобразье ее в ничто.
Но опять, как весна за зимою,
За смертью к ним жизнь приходит.
Что же это за призраки - люди,
И возможно ль, что я из них?
* * *
- Молочный туман заливает холмы,
Всю ночь с тобой танцевали мы -
Чего же еще ты хочешь?
Убран уже златотканый шатер,
Птицы в деревьях ведут разговор -
Чего же еще ты хочешь?
- Но день не навеки: часы пройдут.
Вечером где я тебя найду,
Фея цветов и песен?
Ибо с тобой я хочу опять
Со звездами в такт по росе танцевать,
Фея цветов и песен!
- Ах, юный паж мой, слова дерзки.
Листьев шелест, ропот реки -
"Ты слишком многого хочешь!"
В танце росистом мне выбирать,
С кем и когда мне его танцевать -
Ты слишком многого хочешь!
- Милая фея, здесь воля твоя:
Танцуй с кем хочешь, меня обсмеяв -
И все же тебя найду я!
Когда ты танцуешь, все в мире не так:
Весь мир качается музыке в такт -
Вот так вот тебя и найду я!
Резня
Ночью проснешься. Безмолвием полнится
Звездный свет.
Но когда - нибудь ночью тебе припомнится
Алый цвет
Факелов или крови. Стало быть,
Что было - то было. Полыхнет,
Закружит, тошнотным запахом обожжет,
Звездный свет заслоня -
Это Резня.
Спи. Засыпай. Не вернуться в прошлое
Никогда.
Что ты напрасно мечешься - время властно здесь.
Вайре в чертогах Мандоса выткала
В эти года
Всю тошноту и ужас - и ужас весь.
Что было - то было. Еще придет,
Наполнит, собой обернется и осмеет,
Раскаяньем память маня -
Это Резня.
Плач Маглора о Нуменоре
Представим себе, что Маглор дожил до падения Нуменора.
И что он его пережил. И однажды он кому-то об этом рассказал...
Dm
Который год, который век
F
Свою судьбу бросаю в море,
Gm A
А вот сегодня посылаю
Dm D
Песню следом за судьбой.
Gm C
Я вам спою, я вам спою | 2 раза
F B
О Нуменорэ, Нуменорэ, |
Gm A7
О той земле, что ныне скрылась |
Dm D
Под волной, под волной... |
Как на зеленых берегах
Амана вспыхнули пожары,
И как от окрика "Сдавайтесь!"
Валинор затрепетал...
Как под горой Таниквэтиль | 2 раза
Стояли бледные Валары, |
И как воздушную корону |
Манвэ Сулимо сорвал... |
И где, в каких мирах надзвездных
Задрожал от боли Эру,
С какими муками сравнить
Его отчаянье и страх -
Как и любовь, как и любовь, | 2 раза
Его страдание безмерно, |
А за вратами хохотал |
Сраженный Враг, Сраженный Враг... |
Любовь последнюю спасти,
Остановить любой ценою
Перерожденье Третьей Темы
В пустой безбожный диссонанс -
И вот тогда, и вот тогда
Своей рукой, своей рукою
Нанес удар Илуватар
В последний раз, в последний раз -
Но все же Он - Илуватар,
Расправа с собственной любовью
Спасала Арду, а его...
Его душа разорвалась.
И нету смысла с этих пор
Ломиться в запертые двери
И выяснять, что значит "совесть"
Или что такое "честь"...
Но как быть, ах, как же быть, | 2 раза
Кому же верить, как же верить - |
Илуватара в мире нет, |
А Мелькор есть, а Мелькор есть! |
Который год, который век
Своим путем идут светила,
Ну, и пускай себе идут,
Не сбились только бы с пути...
Ведь больше нет, ведь больше нет | 2 раза
Единой силы, высшей силы, |
Что может тем, кто потерялся, |
Путь найти, путь найти... |
Мастера
Вот и кончилась наша Игра.
У костра сидят Мастера.
В мастерятнике - шум и гам:
Мастерам дают по мозгам.
Поистаивал край чудес.
Остается обычный лес.
И рассеялась в свете костров,
Словно призрак, власть Мастеров.
А была ли она, эта власть?
Коготок увяз - птичке пропасть.
Свет костра на лицах лежит.
И они, как и мы - бомжи.
Воплощатели детских снов
На площадках среди миров.
А в костре угасает свет.
Их, как нас, в этом мире нет
.
Маглориана
I
Мне уже не посылают проклятий,
Все свершилось, что свершиться могло бы.
Помню я, как задыхался от злобы,
Как я рвался из девичьих объятий.
За спиной опять земля расцветает,
Только нынче оглянуться не время.
Вот пойду я и склонюсь перед теми,
Кого род мой испокон презирает.
Уходить мне в этом блеске не время,
Я еще здесь погуляю немного.
Разделила совесть землю и Бога,
Дай-ка, право, упаду перед всеми!
Расцелую эту землю и травы,
И торжественно-публично покаюсь.
И исправиться вполне постараюсь,
И вести себя совсем по уставу.
И тогда меня, конечно, одобрят,
И, конечно, по головке погладят,
И, конечно, за свой столик усадят,
И, конечно, даже вкусно накормят.
Увезут меня, конечно, с собою,
И для всех я сразу стану примером...
Я б смеялся - да увы, не умею,
Разучился, оглушенный Резнею.
Я - последний из восьми виноватых.
Перед кем бы я ни стал извиняться,
Злой усмешкой будет рот искривляться,
А поймут меня отец лишь и братья.
Говорить же, как привык - опоздали.
Что шепчу я - никому нету дела.
И иду себе прибрежным пределом...
А меня тут сумасшедшим назвали.
Сильмарилл держать не смог - да не смог ли?..
Только голос у меня изменился:
Сколько б я в чужие души не бился,
А в ответ - одно молчанье. Я проклят.
Ветер странствий злые думы колышет.
Что мне вечность, что мне горе и слава?..
Оглушенный древней битвой кровавой,
Я пою себе. Других я не слышу.
II
Отец!..
Злая воля меня разлучила с тобой.
Отец, я люблю тебя!..
Если ты меня слышишь,
Если ты меня помнишь,
Если там, где вместо времени
Вечность,
Хоть какое-то воспоминанье
Тебе все-таки нужно -
Отец!..
Я люблю тебя!!!
III
Реквием
На губах застыли слова.
Я безумен, а ты мертва.
Может, песней бы воскресил -
Даже петь о тебе нет сил.
"Мне б коснуться твоих волос,
Мне бы голос услышать твой..."
Криком чаек над головой
Эхо песни оборвалось.
Так и было - в последний раз.
Пальцы режутся об струну.
Я в объятьях твоих засну -
Только песня оборвалась.
Если вправду любовь сильней -
Умоляю, вернись ко мне!
...Даже петь о тебе нет сил.
Может, песней бы воскресил...
IV
Смерть Маглора
Без печали, забыв о боли,
Золотым закатом залитый,
Он лежит в полосе прибоя.
И качаются откровенно
Меж намокших тяжелых прядей
Золотистые хлопья пены.
Под истрепанным одеяньем
Оставалось так мало плоти,
Что он кажется невесомым -
И ласкают, ласкают волны
Его тело легко и нежно,
Как дитя, что спит в колыбели.
А лицо его так спокойно,
Словно не был вовсе безумцем.
Словно лег отдохнуть немного.
А лицо его так спокойно,
Что нарушилась бы дыханьем
Эта тихая безмятежность.
У израненных ног - ракушки.
Водоросль вплелась ему в пряди.
Золотистый свет на ресницах.
Странно видеть мне эти слезы
В золотом закате у моря -
Что ты плачешь над мертвой песней?
Слышишь, море шумит знакомо?
Слышишь, ветер поет над морем?
Разве не узнаешь ты голос?
Слышишь шорох древесных листьев?
Слышишь голос летящей птицы?
Разве может песня исчезнуть?
V
Маглор (N 2)
Проходит время чередой
Струящихся веков.
Омыто песней, как водой,
Воспетое без слов.
Напев отчаянный звенел
Иль нежный, как вода -
Но лучше одного не пел
Никто и никогда.
Шумят бескрайние леса,
И в шорохе листвы,
И в звонких птичьих голосах,
И в шепоте травы
Один и тот же голос - тот,
Исчезнувший давно.
А где он сам теперь поет -
Узнать не суждено.
В извечном вихре годы мчат,
Проносятся сквозь тьму.
И песни новые звучат -
Соперники ему.
И пенье птиц, и пенье стрел,
Поющая вода...
Но лучше Маглора не пел
Никто и никогда.
VI
А.Р. - великому Маглору ХИ-94
Над землею утихает стон дождя.
Помолчи!
Ты слышишь - эхо голоса в ночи,
Уходя?
Послушай...
Крики чаек и звон металла,
Шелест ветра и горе разлуки -
Да...
И гордые башни, и белые стены,
И смерти любимых, и ужас измены,
Все белое - красное - черное - синее -
белое - красное - черное - синее...
И снова и снова...
Сотни и сотни лет...
"Где он?"
Зачем тебе знать?
"Я хочу его увидеть."
Зачем?
"Я хочу знать, какой он."
Вряд ли ты увидишь певца -
Да и что тебе
В лице, искаженном безумием,
В спутанных волосах,
В истрепанной черной одежде?
Слушай, он похож на свои песни.
В сущности, только они и остались.
Слушай же!
"Больно..."
Слушай же!
"Страшно..."
Слушай же!
"Прекраснее я ничего не слыхал."
Что ж, я сделал то, что мог сделать.
Теперь слушай, а я ухожу.
"Куда?"
- Однажды я встретил
Поющего Маглора
И заглянул ему в глаза.
С тех пор пути мои странны.
Я должен спросить у него совета
.
А ты - слушай...
Песнь абстрактного Граалевского рыцаря
Когда вернусь я в Монсальват,
Мне каждый в храме будет рад.
И девы, полные огня,
Петь будут гимны для меня.
Мой меч улыбкой озарит
Сам благородный Парсифаль.
Чтоб жар сражений охладить,
Воды прохлада сменит сталь.
А вместо слез, а вместо битв -
Слова сияющих молитв.
А вместо стылых лживых слов -
Одна всесветлая любовь.
Меня в великом храме ждет
Покой, блаженство и почет.
И звездным светом озарят
Вернувшегося в Монсальват...
Но путь, судьба и долг иной
Меня ведут тропой земной.
И мне по этому пути
До Монсальвата не дойти...
И звезды мне в кромешной мгле
Иные светят на Земле.
Мне звезды прямо говорят,
Что не вернусь я в Монсальват.
Нарготрондский цикл (фрагменты)
The Halls Of Nargothrond
Beloved but forsaken place!
My dream's of seeing you in grace,
Your lofty ceilings, mighty walls,
And all the beauty of your halls:
The gold, and silver, and the light
Of jewels which for every sight
Gave pleasure great. Still I am fond
Of lofty halls of Nargothrond.
I'd like to see them once again.
To wander through the Guarded Plain
(And not to fall on its green grass...)
The river by the Ford to pass,
To go straightly to the Gate -
I know, sure, which path is straight -
To greet my friends from far beyond
Beneath the halls of Nargothrond.
But naught is left by Time's wings.
Two fair golden-haired Kings,
The treasures, arms, and works of craft -
All gone. But all of it I love.
I love the memory of might,
I love the memory of light.
And till I live, the World sure won't
Forget the halls of Nargothrond.
* * *
Стоят и смотрят - глаза в глаза.
А под ногами - лед.
Один из них повернет назад,
Другой - навсегда уйдет.
Холодный ветер хлещет тела,
Режет глаза до слез.
Сияет в белом сиянии льда
Золото их волос.
"Должен вернуться кто-то из двух."
"Отец, возвратись один."
Ни слова не было сказано вслух -
Прощались отец и сын.
"Прости меня, сын, что такую беду
Я на тебя взвалил."
"Отец, не тревожься, я их поведу,
Я знаю, мне хватит сил."
"Чтоб увести, еще может хватить, -
Финарфин тогда отвечал, -
Но где взять сил, чтоб проклятым быть
За то, что не совершал?"
Вот так они молча прощались на льду.
"Сын мой..." "Отец, пойми...
Отец, я уйду. Прости - я пойду."
"Дай же руку мне - вот, возьми!"
Кольцо Двух Змей - королевский герб!
Финарато застыл, недвижим...
"Лордом Дома Финарфина быть тебе -
Так будь же по праву им!
И уходи! Наконец, уходи!
Где взять сил? У меня их нет..."
И долго, долго Финарфин глядит
Ушедшему сыну вслед...
* * *
Those hands are not for holding a sword -
Too slender are the fingers.
That hair is not for keeping it
Under a helm -
Too fair it is.
That body is not for bearing an armour -
Too fragile are the shoulders.
Those eyes are not for looking through
The slots of a visor -
Too bright they are.
My King, why have you put
That burden on yourself?
Король Нарготронда
(Ородрет)
Радостным гулом и горестным стоном
От городских ворот
До главного зала, до светлого трона
Полнится Нарготронд.
Отблески света играют на лицах.
Никто не скрывает слез:
Тем, что не чаяли возвратиться,
Все-таки привелось...
Но тот, чей голос звучал так ясно,
Уже не вернется вновь.
Прости, Светлейший, прости, несчастный -
На чьих руках эта кровь?
Гнев поднимается в тронном зале,
Лица и души залив.
И двое виновных у трона встали,
Взглядов не опустив.
Страшнее оружья - исполненный гнева,
Горестный шум молвы:
"Если осмелилась нежная дева,
Почему не осмелились вы?"
И тут же ответ на устах: "Предатели!
Вам наказание - смерть!
Сыновей Феанора помиловать - кстати ли?
Наместник, наместник! Ответь!"
...Белее, чем мрамор, ладони сжаты,
Горечью губы свело,
Стоял Ородрет, и корона брата
Обжигала его чело.
"Прости меня, брат, я тебя слабее, -
Облизал пересохший рот. -
Одной только памятью о тебе я
Не удержу Нарготронд."
А ропот все громче, а голос сорван,
А гнев пьянит, как вино.
И сладкое чувство - как кровь из горла:
"А может, и вправду?.." Но
Видением встала Резня в Альквалондэ
И голос, летящий вслед.
И Ородрет, Король Нарготронда,
Тихо промолвил: "Нет."
Ородрет
Как страшно - оставаться одному.
И даже в ветре чудится угроза.
А что с того - ведь ветер сушит слезы.
И, замерев, опять глядеть во тьму
Нет смысла, и опять уходишь в грезы.
Ты - только тень, Владыка Ородрет,
Судьбой, но не насмешливой, испытан.
И кажется в ночи: стучат копыта.
"Ну, наконец-то ты вернулся!" Нет.
Лишь дразнит время строчкой позабытой.
Прощание c Нарготрондом
Здесь камень плачет о былом сиянье.
Здесь воды молча продолжают путь.
И время, оказавшись расстояньем,
Меня долой стремится отшвырнуть.
Я тенью по развалинам и скалам
Пришла туда, где раньше знала свет.
Здесь был мой дом. Я здесь не горевала.
Здесь был мой дом. И дома больше нет.
Вода плеснется на руки, как прежде,
Стыдливо отливая серебром.
Но нет уже ни страха, ни надежды...
Здесь был мой дом. Когда-то здесь был дом.
А ныне - только шепчущие тени.
Обломки камня у разбитых врат.
Недвижной грудой где-то в подземелье
Ненужные сокровища лежат.
А я шепчу бессмысленное рондо,
Твержу беззвучно, таю в пустоте:
"Отдать бы все богатства Нарготронда
За золотые блики на воде!"
Возвращение Духа Огня
С.Кузнецовой
Am Em Am Em
Ныне над Аманом, небо над Аманом
F Em Am
Серой висит пеленой.
Am Em Am Em
Сполохи мечутся, сполохи светятся
F Em Am
Адовой голубизной.
C G Am Em
Что предреченное, то обреченное,
F Em
В душах - тревога и страх:
Am Em Am Em
Темно-багровая, словно от крови,
F Em
Навеки заходит Луна в небесах.
Кто это там, на дороге из Мандоса?
Время твердить имена.
Кто возвращается, в мир возвращается
В час, когда гаснет Луна?
Угольным прочерком в небе всклокоченном
Видится ломкая тень.
Кто возвращается, в мир возвращается
В этот смятенный и яростный день?
Волосы черные, плечи развернуты,
Сбивчив стремительный шаг.
Что-то знакомое, очень знакомое
В тонких и резких чертах.
Пыль в волосах его, пыль на устах его,
Шепота не разобрать.
В сером сиянии, на расстоянии -
Все же узнали - нельзя не узнать?
Как не узнать эти волосы черные,
Дивные эти черты?
И над притихшей землей Валинорэва
Грозное имя летит.
Угольным прочерком в небе всклокоченном,
Голову чуть наклоня,
Встал перед Аманом, замершим Аманом
Некогда звавшийся Духом Огня.
Угольно-черные спутались волосы,
Угольный плащ на плечах.
Уголь и пепел звучат в его голосе,
Уголь и пепел в глазах.
Аман в смятении - света ли, тени ли,
Зла ли, добра ожидать?
В мир возвращается, в мир возвращается
Тот, кто посмел Сильмариллы создать!
Пыль в волосах его, пыль на устах его,
Сбивчива тихая речь.
В мир возвращается, в мир возвращается
Камни посмевший зажечь!
Вспыхнет ли снова - от искры ли, слова ли,
Дух его из угольев?
В мир возвращается, в мир возвращается
Проклятый миром во веки веков.
Лица застыли тревожными масками.
Молча стоит Мириэль.
Финве глядит с отчужденной опаскою.
Прячет глаза Нерданэль.
Прочие замерли, смотрят в глаза ему -
Пеплом присыпанный взгляд -
В гордую, грешную душу, сгоревшую
Много веков и столетий назад.
Что же ты, Хизиэль, за спины спряталась,
Что ж ты к нему не идешь?
В мир возвращается, в мир возвращается
Тот, кому веришь и ждешь.
Черное платье, веками истертое,
Время настало забыть.
Он возвращается, в мир возвращается,
Может быть, чтобы тебя полюбить!
Пепел - глаза его, пепел - душа его,
Нечего, нечего ждать.
Хватит ли, Хизиэль, веры и верности,
Чтобы таким Феанора принять?
Хватит ли памяти, хватит ли смелости,
Чтоб его за руку взять?
Легенда о том, чего не было
(по событиям ХИ-95)
Из "Хроники черных лет":
...И тогда государь Мэглор,
охваченный безумием, схватил
проклятый меч Эола и бросился
к перевалу. И там встал он
в первых рядах, рядом с государем
Тинголом, и огонь дракона
спалил его, ибо у него не было
мифрильного доспеха...
...И пепел его был унесен
в Ангбанд, дабы светлая
государыня Мелиан не
смогла силой своей
воскресить его...
...И Запад пал, и Тьма
затопила Средиземье...
(оттуда же, 120 лет спустя )
А когда наступил конец,
Пепел быстро развеял ветер.
Семерым завещал отец
Дострадать за него на свете.
Время горечи и потерь,
Время странных страстей кровавых...
И корону его теперь
Старший сын получил по праву.
Только - прав или виноват -
Он нарушил свое же слово,
И глаза пятерых глядят
С ожиданием на второго.
А второй? А второй - певец,
Дружит с арфой и звонкой песней,
Пересмешник-златокузнец,
Гордый сказочник и кудесник.
Мало в Арде таких бойцов,
И таких полководцев мало.
Но беда, что таких певцов
Арда вовсе и не видала.
Выбирать не ему, а Тьме.
Арфа дивная замолчала.
Правит крепостью на холме
Молчаливый король усталый.
Бесконечные дни войны.
Штурм за штурмом - все тяжелее.
И мгновения тишины,
От которых еще страшнее.
И безумия черный час,
И проклятие, и защита...
Говорили потом не раз
О защите Минас-Тирита.
Говорили, но время вспять
Повернуть все равно не в силах.
Только пепел остался - ждать,
Пока Арду тьмой не накрыло.
Говорят, что не стоит скорбеть.
Зря мы грустные песни пели.
Говорят, что вот так сгореть
Очень многие бы хотели.
Но скажу одно наконец,
Перед тем, как с Ардой проститься:
Если где-то погиб певец,
Там уже ничему не сбыться.
* * *
"Как они от меня далеки, далеки,
Никогда не дадут руки..."
"Принцесса цирка"
Посреди толпы он стоит один,
И никто не хочет руки протянуть.
Молча он глядит - может быть, пощадит
Кто-нибудь, кто-нибудь, кто-нибудь.
Подойди к нему, за руку возьми,
Прикоснись к лицу, из толпы уведи.
Пеплом стал огонь - все равно, это он.
Подойди, подойди, подойди.
Ничего не жаль - ни судеб, ни лет -
За короткий миг, за единственный взгляд.
Может быть, его за твою любовь
Пощадят, пощадят, пощадят.
Красные чернила
На охоте и на тризне,
Распевая, чуть дыша,
Все мы движемся по жизни
Острием карандаша.
Загогулинки, крючочки,
Разошлись, пересеклись...
Строчки, строчки, строчки, строчки,
В каждой строчке - чья-то жизнь.
В каждой строчке - лед и пламя,
В каждой строчке - свой азарт,
Отмечается строками
В жизни каждый новый старт.
И бегут, бегут, и снова
Начинается разбег...
Каждый год отмечен словом,
И абзацем - каждый век.
Но, когда поставят точку
По закону бытия -
В миллионах новых строчек
Растворяется твоя.
Протестуешь иль приемлешь -
Точкой строчку оборвал.
В этой жизни место тем лишь,
Кто еще не все сказал.
Но бывает так порою:
Грифель сломан. И тогда
Точка ставится судьбою -
Словно алая звезда...
Говорят, судьба купила -
У беды иль на войне -
Эти красные чернила
По особенной цене.
Может быть, но я не знаю,
Как же это оправдать,
Что из текста исчезают,
Кто не все успел сказать...
* * *
Нам не прощают бытия,
Нам лишь мучения прощают,
И отреченья обещают
Святой огонь.
Но мы ни в чем
Перед Богами невиновны -
Клянусь!
И пусть мне скажут "Ложь".
Ведь выше правды не найдешь,
Чем та, которую не знают:
Ее не запятнать огнем,
Ее не исказить любовью.
За пустословье платят кровью?
За правду тоже платят кровью.
Нам не прощают бытия.
* * *
Мне уже не посылают проклятий,
Все свершилось, что свершиться могло бы.
Помню я, как задыхался от злобы,
Как я рвался из девичьих объятий.
За спиной опять земля расцветает,
Только нынче оглянуться не время.
Вот пойду я и склонюсь перед теми,
Кого род мой испокон презирает.
Уходить мне в этом блеске не время,
Я еще здесь погуляю немного.
Разделила совесть землю и Бога,
Дай-ка, право, упаду перед всеми!
Расцелую эту землю и травы,
И торжественно-публично покаюсь.
И исправиться вполне постараюсь,
И вести себя совсем по уставу.
И тогда меня, конечно, одобрят,
И, конечно, по головке погладят,
И, конечно, за свой столик усадят,
И, конечно, даже вкусно накормят.
Увезут меня, конечно, с собою,
И для всех я сразу стану примером...
Я б смеялся - да увы, не умею,
Разучился, оглушенный Резнею.
Я - последний из восьми виноватых.
Перед кем бы я ни стал извиняться,
Злой усмешкой будет рот искривляться,
А поймут меня отец лишь и братья.
Говорить же, как привык - опоздали.
Что шепчу я - никому нету дела.
И иду себе прибрежным пределом...
А меня тут сумасшедшим назвали.
Сильмарилл держать не смог - да не смог ли?..
Только голос у меня изменился:
Сколько б я в чужие души не бился,
А в ответ - одно молчанье. Я проклят.
Ветер странствий злые думы колышет.
Что мне вечность, что мне горе и слава?..
Оглушенный древней битвой кровавой,
Я пою себе. Других я не слышу.
Заклинания
Предсказание
На всей Земле закон судьбы один:
Ничто не происходит без причин.
Грядущее сокрыто в настоящем
И проступает из его глубин.
Я вижу дивный свет из глубины,
Где контуры грядущего видны.
Видения
Лунный свет отражается в капле росы,
И туман наползает на зеркало вод.
Исчезает пространство. Застыли часы
.
Пред моими глазами виденье встает.
Мне увидеть и горе, и радость дано.
Все желанья - одно, все страданья - одно.
Отвод глаз
Солнца лучи и звездный свет,
Сумерек тень, вечный рассвет,
В чередованье ночи и дня,
Света и тени укройте меня.
Облик мой - память ушедшего сна.
Даже тень моя не видна.
Зверозащита
Я говорю тебе "Постой",
И слово, будто щит,
От зверя ярости слепой
Меня огородит.
Оружья я не подниму.
Вернись назад в лесную тьму!
Экзорцизм
Поверь, я не хочу тебе вреда.
Но я тебя не призывал сюда.
Пока еще я остаюсь собою,
Ты не заступишь мне дороги никогда!
Исчезни же, созданье темноты!
Исчезни же из яви и мечты.
Лечение
Склонятся ветви над тобою,
Реки журчание утешит.
И серый плащ мелькнет порою,
И сон целебный веки смежит.
Болезнь была - и отступила.
К тебе опять вернулись силы.
Кузнечное. (Обращено к кузнецу)
Сплетаешь ты металл с чудесным сном,
И многое отражено в одном.
Воистину высокое искусство
Да будет ныне вознаграждено!
Недаром дело мастера боится.
Уменье в результате отразится.
Сплетни по поводу Мерлина
(по прочтении Р.Желязны)
- Ребята, вы знаете Мерля Кори?
Программист он, конечно, высокой марки...
- Да ладно, оставь колдуна в покое,
А то как бы не стало нам с вами жарко!
- Подумаешь! Все мы тут - непростые,
Хаосским типом не напугаешь...
Амбер-то рядом, ну да! - Ну, знаешь
!
Хаосские - они такие!
- Слушайте, что за фигня такая?
Он все-таки Корвинов сын, не надо!
Опять же и кровь в нем вполне кровяная...
- Ага! Как вспыхнет пламенем ада!
Он сам себя Хаосским принцем считает,
И мать его - ведьма, принцесса оттуда.
- Однако король его привечает,
И королева... - Подумаешь, чудо!
С его-то рожей, с улыбочкой фавна
Иные и не того достигали.
Слыхали, что тут было недавно?
Про хаосский лабиринт - слыхали?
- А что там было? - Потом, да ладно...
- Вот интересно, откуда известно?
- Надо ж попасться: жена Рейнардо!
- А, друг, друг и женщина! Старая песня!
- Но почему посреди Лабиринта?
Что за, простите, трах-извращение?
- Да, ждите от Камня любого финта...
- Идиоты, там же среда мутагенная!
- Чего? Да влияние в момент зачатия!
Опять же - система такая мощная:
Информацией лупит по всем без изъятия,
Не всякий и вынесет - по-хорошему!
- Кому же такое-то нужно чудо?
И мать и отец - оба амберской крови...
- И Корал? - Ну да... - Ой, опять перепутал!
- Не ты, а старик со своей любовью!
- Не иначе, опять демиург дворцовый.
Он вроде на Камень влиянье имеет...
- Вот старый дурак! - Кстати, к слову:
Где Корвин? Хоть кто-нибудь разумеет?
- Зачем он тебе? - Так, мысля за душою.
По-моему, Мерлин задействован классно.
А Корал родит ему такое,
Что дедушка Корвин будет в трансе.
СТРАННИКИ
I
Уходим, уходим - настала пора.
Уже на исходе сиянье костра.
Мы все, что могли, отстрадали,
Мы всем, чем могли, помогли.
Мы странной легендою стали
Еще для одной Земли...
И вот - поднимаемся в небо,
И нас обнимает простор.
Ты молод, ты здесь еще не был,
Ты знаешь лишь этот костер.
Мы были такими давно, но
Поверь нам, что ты - божество.
Взгляни, впереди разгорается новый,
Ты тоже полюбишь его!
II
Оскалом морозным сияет звезда.
Уходим по звездной реке Эридан.
Прошу тебя, друг мой, не надо
Лить слезы при взгляде назад.
То, что мы оставили сзади,
Нам вряд ли с тобой простят...
Ворота распахнуты настежь,
Наш путь обратился в полет.
Когда же ты, память, угаснешь?
Когда тебя кто-то поймет.
Мы странные боги-калеки
С молитвой небесных дорог:
О, если б бескрайние звездные реки
Хоть где-то имели исток!
III
Дороги, дороги - сиянье путей.
Касаются боги миров и людей.
И всюду трепещет любовью
Биение пульса богов,
Но бьется жестокою болью
Касание - взмах - любовь!
Опять навалилась усталость,
И снова заныло в висках.
Нам только одно и осталось -
Любить, растворяясь в мирах.
К нелепым, жестоким, далеким
Нас звездные тянут пути.
А так как они не имеют истока,
Нам некуда больше идти.
Баллада о замке
На горбатой скале у холодных морей,
Там, где серые скалы и ночь в серебре,
Там, где скудные травы и листья серей,
Чем в лесах наших шумных и ясных,
Древний замок стоял, как и ныне стоит,
Неподвижен, извечен он, врезан в гранит,
О преданиях, песнях и былях молчит,
И молчит о хозяйке прекрасной.
Но однажды в морозную лунную ночь
Некий путник узнать оказался не прочь,
Что за замок, не мог бы он, право, помочь
До утра не замерзнуть бродяге.
Он взошел на крыльцо, дверь была отперта,
А за дверью - за дверью была пустота,
Путник крался, внезапно испуганный, там,
Неуютно там было бедняге.
Он вошел в бесполезный покинутый зал,
Где истлевшими тканями ветер играл,
Поукромней себе уголок подыскал
И укрылся плащом от мороза.
Но от голода нет избавления в снах,
А в окно заглянула большая Луна,
И бродяга, вздохнув, поглядел из окна...
Заметался, да было уж поздно.
Кавалькада на черных храпящих конях,
Много всадников в латах, при длинных мечах,
У коней и у всадников - ярость в глазах,
Охраняла большую карету.
На карете, на дверце - таинственный герб:
Из алмазов блестел на гербе лунный серп,
А в объятьях его - розоватый рассвет
И звезда серебристого цвета.
Кавалькада неслась, разрезая простор,
Кавалькада влетела на дремлющий двор,
Путник сжался, как будто застигнутый вор,
В уголок потемнее забился.
За дверями томительно рог прозвучал,
В лунном свете поплыл дотлевающий зал,
Убран золотом, бархатом, деревом стал,
Миллионом свечей осветился.
И в прикрытую дверь протянулась рука,
А на ней ослепительно перстень сверкал,
Золоченую дверь потянула слегка
И отбросила бархат портьеры -
На пороге глава кавалькады стоял
И прекрасную деву под руку держал,
И вступил церемонно-торжественно в зал,
И другие за ним - по примеру.
Он воссел на широкий серебряный трон,
Деву рядом с собою удерживал он,
Его свита расселась с обеих сторон,
Чужака они не замечали.
Был король (что король - в том сомнения нет)
В белый мех, серебро, черный бархат одет.
И на деву глядел, как на солнечный свет,
Но она пребывала в печали.
Ее волосы были как черная ночь.
Кто она королю? То ль жена, то ли дочь.
Чужестранцу хотелось бедняжке помочь,
Только как ей помочь - он не ведал.
И король повелел, чтоб начался турнир,
Ну, а после него будет свадебный пир,
Королевская дочь - наградной сувенир
Для того, кто добьется победы.
Зазвучал заунывный торжественный гимн.
Претенденты вставали один за другим,
И с противником каждый шептался своим,
Проверяя оружье и латы.
И король объявил в подходящий момент,
Что, появится буде еще претендент,
От участия будет такой отстранен.
Опоздал - значит, сам виноват он.
И звенели мечи, и их призрачный звон
Гулким эхом со всех доносился сторон.
Королевна грустила, темнел небосклон -
До рассвета луна заходила.
Но в окошко под крышей взглянула звезда,
И шаги прозвучали за дверью тогда,
И беспомощный стражник горел от стыда -
Задержать он пришельца не в силах.
Был чудовищно страшен явившийся лик,
Сине-черной проказой запятнан язык,
И метался принцессы испуганной крик
По внезапно смущенному залу.
Надо лбом его злобно рога скривлены,
Нос раздвоен, а губы в потеках слюны,
Всем немедля припомнились страшные сны,
Но такого и там не видали.
И взревело чудовище: "Слушай, король,
Ну-ка, мне за принцессу сразиться позволь!
Я желаю сыграть свою скромную роль
И с добычей своей удалиться!"
"Кто б ты ни был, чужак, - тут король отвечал, -
Правил вежества ты никогда не слыхал.
Рад тебя огорчить. Ты, увы, опоздал
За такую награду сразиться!"
Изумленный бродяга забыл обо всем,
Из убежища выполз почти целиком,
И один из придворных своим сапогом
Наступил ему на руку с маху.
Но ни тяжесть, ни боль не почувствовал он, -
Значит, призрак ему наступил на ладонь.
"Это призраки все?.. Или просто мой сон?"
И бродяга зашелся от страха.
Привидения не замечали его.
А чудовище взвыло: "Ну что ж, ничего.
Я без правил сейчас уничтожу того,
Кто принцессу себе завоюет!
Что ж, сражайтесь, сражайтесь, а я посмотрю,
Кто сумеет добыть мне добычу мою,
А в награду его я без боли убью,
Так что пусть они дальше фехтуют!"
Но, смущенные, в ножны вернулись мечи.
"Все вы трусы!" Но молвил король: "Помолчи.
Ты незванным, нежданным явился в ночи
И не счел даже нужным назваться.
Ни один из достойных вассалов моих
Меч не вытащит при оскорбленьях таких.
Уходи, а иначе не будешь в живых.
Я ведь тоже умею сражаться!"
Рассмеялось чудовище: "Ну-ка, король,
Посражайся со мной, отыграй свою роль!
Я тебя не убью. Но сразиться позволь!"
Двинул бровью король: "Дозволяю.
Если хочешь искусство свое показать...
Эй вы, слуги! А ну-ка, чудовище взять!
И кровавая бойня вскипела опять
В древнем зале, где ветер гуляет.
Но чудовищный призрак сражаться умел.
Вот один из противников на пол осел,
Меч другого сломался - владельца отпел,
Третий пал, хоть и храбро сражался...
Салютнул страшный воин принцессе мечом,
А принцесса глядела, забыв обо всем,
Из-под черных волос взгляд сиял торжеством,
И о чем-то король догадался.
Он спустился к сражавшимся, в гуще мечей
Встал, как будто не думал о жизни своей,
За спиной неизвестного встал у дверей
И взмахнул, предвещая развязку.
И чудовища руки стянула петля.
Меч со звоном упал. Призрак рвался, но зря.
А король усмехнулся, к нему подойдя,
И сорвал его страшную маску.
"Здравствуй, старый знакомый." Пришелец молчал.
Ледяное молчанье наполнило зал.
Приближался рассвет. Неподвижно стоял
В нежном свете свечей неизвестный.
Серых глаз непокорный, отчаянный взгляд,
Золотистые кудри как солнце горят,
А в венце надо лбом три сапфира горят.
Красотой он был равен принцессе.
"Я пришел за своею невестой, злодей."
"Принц из Южных Холмов! Что ж ты делаешь с ней?
Если любишь, так должен забыть поскорей,
Чтобы сердце ей зря не тревожить.
Я сказал: не отдам свою дочку на юг.
Ты изрядно меня утомил, признаюсь.
Потому-то тебя я без боли убью,
Тебе больше ничто не поможет."
И король, усмехаясь, из ножен достал
Голубым серебром отливавший кинжал,
Но сказала принцесса: "Он храбро стоял.
Посмотри, он беспомощен ныне.
Это будет убийство, отец дорогой.
О, Король, пусть он лучше сразится с тобой.
Ты сильней и искусней его. Этот бой
Жизнь и честь у тебя не отнимет!"
"Слова дочери мало. Но если один -
Хоть презренный слуга, хоть лихой господин,
Скажет слово защиты, то ты победил,
Забирай ее и убирайся!
Поскорее решайте: ведь скоро рассвет.
А с восходом мы снова уснем на сто лет.
Кто тут встанет в защиту? Желающих нет?
Значит, с жизнью своею прощайся!"
И король замахнулся кинжалом, но тут
Наш бродяга оставил свой тайный приют
И, забыв, что его здесь и вовсе не ждут,
И скорее всего не услышат -
Закричал: "О король, я вступлюсь за него!
Нет на свете сильнее любви ничего!
И, вот странно - пришелец увидел его,
И король ему крикнул: "Потише!"
Обрели привиденья реальную плоть
И с мечами - спаси и помилуй, Господь!
Подступили к нему, норовя распороть
Его тело легко и бесчестно -
Но ворвался в окно золотистый рассвет,
И растаял кошмар, короля больше нет,
Свита тоже исчезла, но, светом одет,
Принц стоял, и с ним рядом принцесса.
Улыбнулись они и к окну подошли.
Золотое светило вставало вдали.
И исчезли. Танцуют в лучистой пыли
Золотистые отблески света.
И бродяга решил: "Это был только сон",
Но, когда у реки умывался, сморен,
Их обоих узнал в отражении он...
И, пожалуй, закончим на этом.
|
