И только совсем недавно и довольно случайным образом я услышал, что это - здание Второго Кадетского корпуса, в котором учились, между прочим, и многие декабристы. Почему этот классово-революционный момент никогда не упоминали в школе - загадка.
     Любопытно, что если посмотреть на фотографии школы, жилых домов, и академии, то можно видеть, что они чем-то похожи. Несмотря на полуторавековую разницу во времени строительства.

     Это тем более удивительно, что название и статус Академии только за последние сорок лет претерпели, как у нас водится, самые удивительные метаморфозы.

     В пятидесятых годах это была Военно-воздушная Академия имени Можайского. (Своим происхождением она обязана, видимо, летной школе, организованной на базе кадетского корпуса сразу после 1917 года.)
     Соответственно, офицеры и курсанты ходили в голубых околышках и с "птичками" в петлицах.

     В начале шестидесятых там начали преподавать ракетную технику. Это было естественно, где же изучать ракеты, которые летают почти как самолеты? Конечно же в военно-воздушной академии. Не в Артиллерийской же, с ее гаубицами и минометами!

     Конечно, каждый род войск считает себя - главным.
     Но главнее всех, безусловно, летчики. "Что артиллерия, - всегда говорили они с оттенком пренебрежения, - стрельнул, а дальше, как кривая вывезет..."

     ... И вдруг в результате реорганизации ракетные части отнесли к артиллерии!
     И Академию переодели в форму с черными околышками, петлицами и скрещенными стволами в них.
     В результате получилась Военно-воздушная Академия имени первого летчика Можайского, в которой служили сплошь артиллеристы.
     Видимо, чтобы враг не догадался.

     Такое положение существовало довольно долго: лет примерно 15-20, пока в результате новой реорганизации ее не переименовали в Военно-инженерный институт.
     Сохранилось ли при этом в названии имя Можайского, и кого она теперь готовит, честное слово - не знаю. Не интересовался.

     На стене Академии (буду по привычке называть ее так) висит памятная доска. Черта на ней находится сейчас примерно в метре над асфальтом. Раньше она была несколько повыше, поскольку за прошедшие тридцать лет на тротуар было уложено несколько дополнительных слоев асфальта.
     Учась в начальной школе и порою проходя мимо этой доски, мы с приятелями обожали меряться на предмет выяснения: утонули бы мы при наводнении или нет.
     А поскольку я был почти самый маленький в классе, то все время получалось, что шансов у меня никаких не было. То один, то второй приятель становясь на цыпочки, дотягивались носом до заветной черты, а у меня из-под гипотетической воды торчала только макушка.
     Но не могу сказать, что меня это сильно расстраивало.
(Окончание)