Знаменита она тремя вещами.

     Первая - она протекала по территории Ждановского района города Ленинграда, который был назван так в честь Первого секретаря Обкома КПСС Жданова, отчего все считали, что и река тоже названа в его честь.

     Вторая - речка была названа не в честь партийного функционера, а в честь купца Жданова, который значительно раньше прихода КПСС построил на ее берегах свои лабазы. Правда, я не понимаю, почему имя купца можно увековечивать в топонимике, а имя секретаря райкома (пардон, обкома) - нет. Не понимали этого и все остальные. Поэтому происхождение названия речки тщательно замалчивалось вплоть до хрущевских времен, когда вдруг выяснилось, что несмотря на то, что КПСС всегда права, некоторые ее представители - не очень.

     Третья причина знаменитости - в прошлом веке в речке Ждановке некий муж утопил свою постылую жену Лукерью. Эта бытовая трагедия вошла в историю благодаря воспоминаниям Анатолия Федоровича Кони, прокурора и председателя Окружного суда, известного тем, что однажды своими хитроумными речениями он сумел настроить суд присяжных таким образом, что тот оправдал террористку Засулич, прилюдно стрелявшую в генерал-губернатора.
     Где именно, в каком месте Ждановки произошло это несчастье мне не удалось установить по воспоминаниям Кони - практически по всей набережной в прошлом веке были построены "доходные" дома для рабочего люда: и вниз по течению от Новоладожской улицы, и вверх по течению, вплоть до самого Второго Кадетского корпуса, где затем располагалась Академия имени Можайского. Которая сейчас - институт.

     В эту сторону мы и повернем.

     Пройдя еще метров триста и наблюдая слева эти самые доходные дома из красного кирпича, доберемся мы до места, где Ждановка слегка изгибается, отчего Ждановская набережная незаметно переходит в Ждановскую улицу. Здесь доходные дома времен царизма внезапно заканчиваются, и мы с некоторым удивлением наблюдаем два бело-желтых доходных дома времен социализма, архитектурный стиль которых определяется, как "сталинский ампир".
     Происхождение их банально. Старые дома были разрушены бомбежкой, и на их фундаментах Академия в 1953-54 годах построила два дома для своих нужд. В одном из них и прошло мое детство.
     Но про мое детство, а также про планировку этих домов (довольно нелепую) и прочие тонкости "жилищного вопроса" я сейчас писать не буду. Хотя и считаю это бытоописание весьма любопытным потому, что сейчас уже трудно себе представить подробности жизни пятидесятых годов.

     А сейчас поговорим о близких окрестностях этих домов.
     В марте 1954 года из окон только что выстроенного дома номер 33 была видна... конюшня.
     На месте нынешнего скверика, на краю которого вы видите яркое пятно рекламного плаката, действительно располагалась открытая конюшня. С высоты третьего этажа отлично были видны стойла и лошади в них. Конюшня была обнесена глухим высоким забором, а вход был там, где сейчас - реклама. Но при входе всегда стоял сердитый солдат, и ребятня подходить к нему опасалась.
     Лошадей убрали в ту же весну, а к осени, или к следующей весне на этом месте разместили сквер, который существует и по сю пору.

     За сквером, на набережной Ждановки плотной группой стояли старые, закопченные дома, разноэтажные и нелепые, повернутые глухими стенами-брандмауэрами в самые неожиданные стороны. Угол этой застройки, обращенный к Ждановке и скверу, занимали дровяные сараи, на крышах которых сплошняком стояли голубятни.
     Любители погонять голубей занимались этим вплоть до середины шестидесятых годов. С уменьшением количества любителей и их исчезновением голуби вырождались, и в шестидесятых годах город был буквально заполонен толстыми, нахальными и неповоротливыми голубями неизвестной породы.
     А тут еще Пикассо нарисовал свою знаменитую "Голубку", голубь стал практически официальным символом мирной политики СССР, и развелось этих голубей - видимо-невидимо. Сейчас их стало, вроде, поменьше.

     Со стороны Ждановской улицы на одном их этих домов некоторое время висела мемориальная доска "Тогда-то и тогда-то в этом доме жил...", а вот кто жил, я уже не помню, кто-то из великих разночинцев: не то Писарев, не то Добролюбов.
     Когда я (уже в семидесятых годах) вспомнил про нее и решил уточнить фамилию, доски уже не было: то ли историки доказали, что он там не жил, то ли историческая концепция принципиально изменилась...

     Сейчас на этом месте какое-то суперсовременное здание, назначение которого мне не удалось определить: по рекламе, вроде, автомагазин, по вывеске - спортзал...
     А на месте дровяных сараев с голубятнями тоже достраивается элитный дом новейшего типа.
(продолжение)