Но все они категорически в том заблуждались - после десяти минут экзаменационного ответа вдруг выяснялось, что за ужимками, шуточками и хиханьками Железняка скрывается доскональное знание таких тонкостей предмета, каких иногда не знали и сами экзаменаторы, особенно те, кто помоложе.
     Со своей неизменной улыбочкой он выходил с очередной пятеркой с очередного экзамена и тут же начинал рассказывать очередную байку, которую нервничающие перед экзаменом сокурсники почти не воспринимали.

     Говорили, что он играл на скрипке, но сам он это тщательно скрывал (несолидно для парня!), хотя слух имел абсолютный. Любимой его забавой на вечеринке было сыграть на пианино (а пианино в те времена были в квартирах довольно распространенным музыкальным инструментом; их распространенность убило не столько появление всяких звукосинтезаторов, сколько потрясающая звукопроницаемость в новых домах)...
     Так вот, выпив рюмашку-другую и рассказав за это время пяток смешных историй, он обожал сесть за пианино и сыграть гимн Советсткого Союза. Притом так, что в мелодии явно прослушивались мотивы от "Боже, царя храни!".
     Как ему удавалось это совместить, я не представляю. Более того, я бы никогда не поверил, что такое возможно, если бы не слышал пару раз собственными ушами.

     Это присказка, а вот - сказка...
     Нет, тут требуется ознакомить вас со вторым действующим лицом собственно "сказки".

     Военная кафедра в институте была не простая, а военно-морская. Офицеры-преподаватели носили морскую черную форму и имели (большинство) военно-морские звания. А студенты в пределах кафедры именовались, соответственно, матросами.
     Преподаватели были разные: были интеллигенты в военной форме, будто прямиком перенесшиеся на кафедру из патриотическо-романтических повестей девятнадцатого века, были сугубые технари, которые знали системы корабля до последней заклепки, были грубоватые службисты, считавшие своим долгом приобщить сухопутных студентов к трудностям морской службы...
     А поскольку морских трудностей на суше не было, то они создавали их сами.

     Капитан первого ранга Б-кий принадлежал к последней категории.
     И как человек и как преподаватель он был совершенно невредным, дело свое знал, службу и море - любил и понимал (как нам казалось), но характер имел крутой и категорически требовал от студентов вести себя на кафедре совершенно как на корабле. То есть в соответствии с Уставами и Наставлениями.
     А поскольку "гражданские лица", несмотря на все попытки заставить их хотя бы прочитать Уставы, знали о них все-таки более понаслышке, чем досконально, то студенты старались вне аудиторий с ним не сталкиваться.
     Но на занятиях приходилось друг друга терпеть.
     И на экзаменах.

     Вот. Наконец-то я перехожу к сути дела.

     Б-кий принимал у нас экзамен. Не помню, какой именно, но это неважно.
     На обязательном построении перед экзаменом он в очередной раз предупредил, чтобы в аудиторию каждый входил строго по Уставу: подойти к экзаменатору строевым шагом, отрапортовать "Матрос Бубликов для сдачи экзамена прибыл!", взять билет, назвать номер, "Разрешите готовиться?" и так далее...
     Свободолюбивое студенчество эта "клоунада" ужасно раздражала, но делать нечего: утешали себя тем, что у нас экзамены на кафедре нечасто, а у Б-кого - еще реже.

     Дошла очередь и до Герасима. Печатая якобы строевой шаг, он подошел к столу.
     Б-кий что-то писал. Герка молчал, не решаясь прервать процесс. Не поднимая головы, тот буркнул что-то вроде: "Чтпршл? Доклдвай!!"
     От такого нелюбезного приема Герка слегка сбился в рапорте:
     "Товариш капитан первого ранга! Матрос Железняк для сдачи экзамена явился!"
     Этого слова Б-кий терпеть не мог. Оно действовало на него, как красная тряпка на быка.
     "Черт является! - рявкнул он, - А матрос - прибывает!"
     Такого поворота Герка упустить не мог. Он забыл, где он и для чего он здесь. Совершенно автоматически у него вырвалось:
     "А я с того света!"
     "Что?! - проревел Б-кий и поднял голову, - Как фамилия?!"
     Фамилию ему только что доложили, но он, разумеется, ее прослушал, а зачетку Герка еще не успел ему отдать.
     "Матрос Железняк!" - по Уставу назвался матрос Железняк.
     Б-кий побагровел. Нелепая кучерявая физиономия в дурацких очках издевалась над ним, как над салагой-первогодком!
     "Вон!"

     Герка опешил и растерялся: он всегда был Железняк, но его внешность настолько не соответствовала облику революционного героя, что его никогда не звали и не дразнили "матросом Железняком", и он совершенно забыл про своего знаменитого однофамильца.
     Его шуточка про "тот свет" выскочила из него совершенно подсознательно, умом он ее даже и не зафиксировал. И этот ядерный взрыв негодования был для него абсолютно неожиданным, неоправданным и нелогичным.
     Он четко повернулся и вышел.

     "Товариш капитан первого ранга! - сказал кто-то из готовящихся, - Его фамилия - Железняк!"
     "Что?!" - Б-кий медленно остывал.
     "Его фамилия - Железняк!"
     "А почему - матрос?" - на этот нелепый вопрос ответа ни у кого не нашлось.

     Б-кий подумал немного и догадался сам.
     Он посмотрел список студентов, почесал затылок и выглянул за дверь:
     "Железняк! Заходи! Без доклада!"

     С той поры матрос Железняк сдавал экзамены по военно-морской подготовке как совершенно штатский человек.
     Мы ему ужасно завидовали.