Комендантом гарнизона был у нас майор... вот, запамятовал его фамилию!.. назовем его, например, майор В.
    Худощавый низкорослый брюнет находился на излете своей военной карьеры, но сволочную свою должность исполнял с должным усердием и даже некоторым рвением.

Какой Устав может нарушить лейтенант? Практически любой!

    Но была у него одна особенность - он всей душой ненавидел лейтенантов.
    Притом ненависть к кадровым лейтенантам простиралась у него вплоть до получения ими капитанского звания (то есть, распространялась и на старших лейтенантов), а лейтенантов-двухгодичников из запаса ненавидел только полтора года.
    В последние полгода службы он начинал относиться к ним довольно снисходительно, а за месяц до увольнения просто переставал замечать.

    Что с точки зрения лейтенантствующего состава (особенно, двухгодичников) было очень большим благом.
    Ибо за чем положено следить коменданту? - За соблюдением Устава.
    А какой Устав может нарушить лейтенант? - Строго говоря, практически любой, но коменданта главным образом интересует Строевой Устав.
    А в Строевом Уставе самые заметные нарушения - это нарушение формы одежды и отдачи воинского приветствия.

    Вот эти нарушения комендант неустанно и повсеместно фиксировал, выявлял и пресекал с самого раннего утра до самого позднего времени.
    Надо, однако, сказать, что сильно майор В. не зверствовал.
    Но, захватив врасплох очередного лейтенанта, он был способен читать мораль десятки минут непрерывно. При любой погоде.
    Или (при особо плохом настроении) заставить повторить отдачу приветствия строго по Уставу прямо на центральной площади славного города Кингисеппа (ныне Аренсбурга) и на глазах у прекрасной половины населения этого города.
    Впрочем, это было не так просто сделать, поскольку бдительные лейтенанты, как правило, замечали коменданта раньше и, ничуть не стесняясь, немедленно поворачивали и уходили прочь.

    Пылкое чувство коменданта к лейтенантам объяснялось просто - у него была дочь на выданье. И она очень любила лейтенантов (притом всех сразу), а лейтенанты (и тоже все сразу) - ее.
    Поэтому выдать ее замуж никак не получалось.

    Правда, ближе к концу моего двухгодичного срока, по острову прошел слух, что назначен день свадьбы комендантской дочки. Называли и фамилию жениха, притом вся лейтенантская братия насмешливо его жалела и втихомолку презирала.
    Но свадьба не состоялась.
    Через некоторое время после объявления об этом знаменательном событии на остров неожиданно приехала повидать сына-жениха громогласная хохлушка и в один день развалила это мероприятие. Говорили, что при этом даже несколько пострадало помещение комендатуры.

    Лейтенанты затаились - ожидали резкого всплеска комендантской активности.
    Но никаких катаклизмов не последовало. Во всяком случае, мне о них неизвестно.
    Комендант продолжал бдеть в прежнем режиме.

    Надо сказать, что мне с майором В. везло, за два года службы я сталкивался с ним всего дважды. И оба раза после бани.
    В первый раз он обильно процитировал мне статью Устава об отдаче воинской чести старшему по званию.
    Но я так весело-задорно смотрел на него и дышал таким количеством выпитого пива, что он не стал требовать от меня повторного подхода.
    А второй раз (буквально на месяц до моего увольнения) он минут пять ласково объяснял мне, почему в любую жару китель должен быть застегнут на все пуговицы...
    (А знаете - почему? Потому что был специальный приказ Министра Обороны Маршала Советского Союза Гречко "О соблюдении формы одежды в частях и гарнизонах".)
    Но тут его отвлек своим неуставным видом какой-то сержант, и лекция осталась незаконченной.

    История, до изложения которой я никак не доберусь, произошла за полгода до несостоявшейся свадьбы морозным предновогодним утром.

    Но сначала нужно познакомить вас с двумя другими персонажами.

    Лейтенант Архипов был непрекращающейся головной болью всего командования части.
    И не то, что он был самым плохим и никудышным офицером. Нет, были экземпляры и похуже.
    Конечно, определенная толика разгильдяйства и безалаберности в нем присутствовала, но главным все-таки была его способность к сакрализации своих приключений.
    И это притом, что сам он никоим образом о них не рассказывал. Потому что был непробиваемый флегматик и фаталист.
    Но о лейтенанте Архипове по острову ходили самые невероятные легенды. Возможно, этому способствовал его вид.
    Огромный, почти двухметрового роста, внушительной комплекции, в сапогах, сжатых в гармошку почти до самых щиколоток, и фуражке, которая едва прикрывала ему только макушку, он более всего походил на легендарного казака Крюкова, поднявшего на пику дюжину германцев...
(Окончание)

    Другие рассказы бывалого человека.