Литва - старое время
Когда было мне лет десять, отдыхали мы в Литве близ Швенчионеляя.
Мы - это я с братом и сестрой (и мамой) и два наших приятеля-близнеца Кока и Лека (Коля и Леша), тоже с мамой.
Кока-Лека жили чуть подальше, в деревне, а мы на хуторе: дом, хлев, сеновал...
Хозяйка хутора, пятидесятилетняя веселая полька пани Юлия позволяла нам делать, что угодно: объедать смородину и крыжовник, прыгать со стропил высоченного сеновала прямо в сено, стрелять в кур из самодельного лука...
В кур мы стреляли, конечно, без спросу, но она это видела и замечаний нам никогда не делала.
Правда, надо сказать, что ни в одну курицу мы так и не попали.
Наилучшим моим достижением было попадание в хвост петуха сбоку: стрела проткнула хвост насквозь и полетела дальше, а возмущенный петух соколом пролетел полкилометра до ближайшего болота и целый день изображал там аиста.
Впрочем, дома и у дома мы бывали не часто.
Если мы не уходили на целый день на реку купаться и рыбачить, то в радиусе километров двух для нас была масса других занятий.
Хутор располагался в вытянутом треугольнике, основание которого ограничивало болото.
Около болота протекал ручей со старой запрудой, которую когда-то сделал старший сын пани Юлии (он был женат и жил отдельно).
У запруды был сделан сток, по которому довольно сильной струей текла вода, а рядом валялось старое железное колесо с лопастями.
Мы со своей компанией долго обсуждали, как нам восстановить эту вертушку, но дальше разговоров дело не пошло...
По другой стороне треугольника шла узкоколейка, по которой никогда не ходили поезда и на которой было очень интересно играть.
Третья сторона представляла собой шоссе, почти всегда пустынное, чуть дальше которого проходила действующая железная дорога; туда мы не ходили, вагоны можно было считать прямо от дома или от болота.
Прямо напротив дома вдоль шоссе шла лесозащитная полоса.
Длиной она была километра полтора и состояла из феноменально кривых сосен.
Я таких сосен больше нигде и никогда не видал.
Сосны были посажены в два ряда с каждой стороны от шоссе и на расстоянии три-четыре метра друг от друга, но их ветви так изгибались и переплетались, что мы, взобравшись на крайнюю сосну и не спускаясь на землю, добирались до противоположного края посадки.
Удивительные деревья!
Второй сын пани Юлии был холостой, жил с ней, а работал в Вильнюсе на заводе токарем.
Характер у него был материн: веселый и легкий, - по деревьям он с нами, конечно, не лазил, но был не прочь пальнуть из нашего лука, а однажды принес мелкокалиберную винтовку и дал нам всем пострелять.
Это был праздник!
Третий ее сын только что пришел из армии, собирался жениться, и, вероятно, поэтому мы его почти не видели.
Мне он запомнился неразговорчивым и даже суровым.
Мы жили там все лето (кажется, два года подряд), а на свой отпуск приезжал папа.
Отдыхай и радуйся.
Но взрослая жизнь и даже "большая" политика добирались и до детей...
Как раз в тот год Хрущев решил в одностороннем порядке сократить армию на миллион двести тысяч человек (и сократил!), притом пик сокращения в Академии им. Можайского почему-то приходился на лето.
И два года подряд отцу в отпуск присылали телеграммы с требованием "срочно уточнить анкетные данные", поскольку очевдно было, что в первую очередь увольняли военнослужащих с "сомнительными" анкетами.
Помню, он особенно возмущался требованием "срочно сообщить" отчество тестя: его даже мама не помнила, поскольку с трех лет росла сиротой.
Кончилось дело тем, что папа, человек в общем неконфликтный и дисциплинированный, послал огромную телеграмму-жалобу какому-то большому начальнику.
 | | Толя Кривов |
И после этого благополучно служил еще лет десять...
Кстати, года два спустя численность армии Хрущеву пришлось восстанавливать.
Делали это, естественно, столь же топорно, как и сокращение: просто задержали демобилизацию "до особого распоряжения".
Под эту "новую метлу" попал мой двоюродный брат Толя Кривов, которому вместо положенных трех лет пришлось прослужить три года и семь месяцев.
Ему еще повезло: в среднем демобилизацию задерживали на год...
И вот в промежутках борьбы с хрущевскими реформами папа сказал:
"А ведь здесь недалеко расположена огромная система Игналинских озер. Не поехать ли нам на рыбалку на ближайшее из них?"
"Как?!" - взбаламутились мамы.
"А так. Утром туда идет из Вильнюса "рабочий" поезд. А обратно - пешком: всего-то двенадцать километров."
И поехали. Без мам, конечно...
Поездок было три.
Первая рабалка запомнилась больше остальных.
Озеро попалось какое-то странное: метров десять от берега воды было чуть выше щиколотки, а потом сразу обрыв - и глубина.
Ловили-ловили, - не клюет.
А по прогретой мелкой воде окуньки в палец величиной сотнями плавают и ноги щекочут...
Лека первый догадался: сунул крючок с червяком прямо в стайку и тут же самого крупного (сантиметров десяти) окунька поймал.
Тут уж и мы подключились...
И за час наловили штук по пятьдесят!
И гордо понесли домой...
Мамы были в ужасе: попробуйте перечистить сотню окуней, которых и взять-то не за что.
Тем не менее, уха получилась вкусная.
Во вторую поездку поймали всего по паре окуней на брата, но зато покрупнее.
В третью - ничего не поймали. Но зато накупались от души.
Хотя, насколько я помню, озеро оказалось довольно холодным...
С чего бы я все это вспомнил?
Не знаю.
Собственно говоря, вспомнил я не это.
Просто на днях неизвестно с каких глубин и неизвестно по какому поводу вдруг всплыл следующий стишок:
|
