Кормилец

Забившись в безлюдный уголок, она жалобно плакала. Худенькая немолодая женщина не замечала промозглого осеннего ветра, гулявшего меж заброшенных металлических гаражей; мелкие холодные брызги дождя покрывали её вязаную шапочку, старенькую болониевую куртку. Посиневшими от холода руками она машинально пыталась протереть очки, как будто это могло ей помочь ответить на извечный вопрос: "За что?" Не замечая, что говорит вслух, она в сотый раз перечисляла сыну все расходы, с точностью до копейки: "На два рубля я купила фарш, шесть рублей - на кроссворды (если успеем вовремя отослать, получим выигрыш), пять рублей ты у меня взял на пиво, когда ходил голосовать, а сдачу так и не вернул... ещё я купила постного масла..." И неизменно все её попытки оправдаться завершались его злым: "Ты про... все деньги, на тебя не наработаешься!"

Новые приступы рыданий спутали мысли, и она опять начала перечислять: "Помнишь, как две недели тому назад твой приятель пришёл с бутылкой, и пришлось выставить на стол чебуреки? Я ведь нажарила их столько, что нам бы хватило еды на несколько дней; но утром пришли ещё несколько друзей... Потом ты неделю не ходил на работу... потом приболел... А до этого - то не было солярки, то не было спроса на неё... Как же могли остаться деньги? Я ведь и рубля не потратила лишнего, покупала только самое необходимое. Экономила на всём..."

Сегодня утром сын, наконец-то, после двухнедельного перерыва пошёл на работу. С весны он приспособился зарабатывать на жизнь весьма популярным нынче способом: становился с пустыми канистрами на обочине трассы и скупал у проезжих водителей солярку или бензин, затем перепродавал желающим. Тех и других хватало. Работа, конечно, незавидная, но всё-таки при деле, да и материально полегче. Во всяком случае, это лучше, чем вдвоём перебиваться на её жалкую зарплату продавца в киоске "Союзпечати". Ну, а с тех пор, как летом её сократили, перспектива стала ещё безрадостней...

Погода была мерзкой. Хлопоча по дому, она не переставала думать о том, как он там стоит на холодном ветру, сердце её сжималось от жалости. Господи, ну почему он бросил работу на заводе? С таким трудом удалось устроить его туда, что даже вспоминать тошно, а он не ужился! Она припоминала все его последующие попытки куда-нибудь пристроиться: то он какое-то время работал в кафе, то занимался коммерцией - всё неизменно заканчивалось одним: долгами. Некоторые из них до сих пор приходится выплачивать из её пособия. Слава Богу, в последнее время он довольно основательно занялся кроссвордами: они разгадывали их и посылали в различные журналы. Если быстренько отослать ответ, опередив других, то можно выиграть денежную премию или приз. Несколько раз им повезло. Ничего, как-нибудь всё образуется. Она не прекращала поиски работы, но везде требовались молодые и здоровые... Самое большее, на что она могла пока рассчитывать, так это подменить на время отпуска продавщицу в каком-нибудь киоске.

"Теперь он наш кормилец", - подумала она о сыне, и на душе у неё потеплело.

Готовя сыну нехитрый обед, она подумала: "Надо будет отнести ему поесть и попросить денег на постное масло. Сейчас оно подешевело, поэтому можно будет заполнить на зиму пару бутыльков". Она улыбнулась, вспомнив, как наловчилась экономить: надо покупать по пол-литра - хозяйки наполняют бутылку доверху, и в результате получается на те же деньги больше масла. Уложив стряпню в сумку, она отправилась к сыну.

Ещё издалека она увидела его высокую тонкую фигурку на обочине дороги. "Хоть бы дождь прекратился, - подумала она и пошла быстрее. - Сейчас поест горяченького и сразу согреется".

... Лучше бы она и не вспоминала об этом проклятом постном масле. Злые, несправедливые, безжалостные слова сбивали с ног. Казалось, он упивался её беспомощностью. Она пыталась оправдываться, лихорадочно припоминая, на что потрачены деньги, но он даже не слушал её, а его ненавидящий взгляд погнал её прочь...

- За что? - спрашивала она себя, продолжая плакать. - Разве я виновата, что меня уволили?

Ведь он - молодой и здоровый, а работать не хочет. Именно не хочет, пора уже назвать вещи своими именами. И злится он потому, что теперь уже не получается сидеть у матери на шее. Раньше, когда она работала, был хоть и маленький, но стабильный заработок. Они плохо питались, плохо одевались, накапливались долги за квартиру... зато он мог себе позволить лежать целыми днями на диване с книжкой, зная, что мать всё равно не даст помереть с голоду. Она припоминала последние годы, как цепь беспрерывных унижений: постоянные головокружения от недоедания, донашивание вещей с чужого плеча, подаренных сердобольными приятельницами, мучительные усилия свести концы с концами... На этом фоне его планы заработать быстро и много (а по-другому он не хотел) казались издевательством. Да так оно и было! Иначе не приходилось бы ей потом оплачивать ещё и последствия его предпринимательских потуг. И всё равно сердце её разрывалось от жалости, когда она смотрела на его худобу, на плохонькую одежду... Вот только почему ?н её не жалел?..

Дождь постепенно перешёл в снег, а она всё бродила среди заброшенных гаражей, чувствуя себя такой же заброшенной и ненужной; и оплакивала свою неудавшуюся жизнь, ушедшую молодость, давно похороненного мужа...