Мириам

АНГМАРСКИЕ ВОЙНЫ

Мириэн, мать Мириона

      Артанор, король Кардолана, оставался бездетен в браке в течение 7-ми лет, и народ беспокоился и печалился о том. Мириэн, жена его, как полагали целители, не могла зачать по неясным для целителей причинам, и потому был призван наконец бард, дабы установить причину беды. Бард взывал к стихиям, но получил лишь смутный ответ, указывающий на то, что причиной бесплодия королевы - проклятие либо судьба.
      - Вам должно обратиться к эльфам,- сказал королеве бард.- Лишь они укажут, порча то, которую можно извести, или судьба, от которой не уклониться.
   "А что, если это судьба?"- сказала себе Мириэн и устрашилась того, что придется услышать приговор из чужих уст. И решилась, как ей показалось, свободно и добровольно, пойти навстречу судьбе и самой отказаться от всякой надежды. Посему зареклась она обращаться к эльфам, и сама возможность встречи с ними вызывала у нее ужас, как при мысли о встрече со своим палачом. И решилась она в сердце своем утвердиться в своем несчастии и вернуть своему мужу утренний дар. И она стала печальна и раздражительна, и подданные порой слышали от нее резкие речи, о которых она позже жалела.
      В таком состоянии застал ее брат короля Артамир и говорил с ней, и увещевал ее, и уверял, что худшего не может свершить она для своего мужа.
   - Артанора я знаю 29 лет, со дня моего рождения,- говорил Артамир. - Я поднимался с ним в горы и спускался в долины, и охотился с ним, и встречал рассвет и провожал закат, и наши взоры устремлялись в одну сторону, и наши мысли текли согласно. Я знаю его и знаю его любовь к вам. Не уверяйте себя, что содеете для него благо. Он не женится ни на ком другом и не пожелает сына ни от какой другой женщины.
   - Зато его осудит народ, поскольку он не имеет наследника. А вы должны будете жениться на Рудаурской принцессе, которую не знаете и не любите, дабы у трона бы наследник. И так я становлюсь причиной несчастий и семьи короля, и его страны. Я уже вижу, что народ смотрит на меня с осуждением.
Мириэн плакала на плече Артамира, однако упорствовала в своем решении. Когда явился Артанор, она обратилась к нему с просьбой простить и понять ее поступок и протянула ему браслет, бывший утренним даром Артанора, и встала, чтобы уйти навеки.
      Артанор же стал удерживать ее и говорить, что не все средства еще испробованы.
   - А что будет, когда мы испробуем все средства?- вскричала тогда королева. - Ты желаешь, чтобы я услышала о том, что обречена и обрекла тебя на бездетность? Что мы будем делать тогда? Не лучше ли сейчас со всем покончить, чем длить эту муку? Все равно придется сделать это, так уж лучше сделать скорее.
   - Я клянусь тебе, - сказал Артанор, - что когда все средства будут испробованы, я приму от тебя свой утренний дар и верну тебе твой. Но до тех пор давай хранить надежду!
      Тут Мириэн, которая так страстно стремилась освободить Артанора от обязательств брака, застыла от горя и ужаса и молвила тихо:
   - И все? Ты так отпустишь меня?
   - Отпущу, даю слово.
   - Если ты так легко готов расстаться со мной, стало быть, ты истинно меня не любишь,- с горечью сказала Мириэн. Ибо ее рассудок начал мутиться, и она уже сомневалась в том, что муж любит ее и принимает такой, какая она есть.- Ты всегда был готов отступиться от меня, теперь я это понимаю. И с самого начала, когда отец отказал нм в благословении, ты смирился с моим отказом так просто, так легко, и если бы не брат мой Халдир, мы не были бы вместе.
   - Но как мне быть, Мириэн,- в отчаянии сказал Артанор.- Я готов исполнить твою волю и сделать то, что ты хочешь, вот и все. Я не желаю отпускать тебя и терять тебя, но и не желаю идти против твоей воли. Если ты не желаешь уходить, я не отпущу тебя. Прошу тебя, давай испробуем все средства, а там я поступлю так, как будет угодно тебе, ибо люблю тебя. И стал убеждать супругу обратиться к эльфам. Но Мириэн с ужасом отказывалась, плакала и просила мужа остаться с нею хоть еще минуту, потому что чувствовала страх. И Артанор пытался успокоить ее, но страх был с ней уже постоянно, и она уподобилась маленькой девочке, словно забыв о семи счастливых годах брака с Артанором, и просила мужа уверять ее в любви и не покидать ее, и плакала непрестанно. С грустью наблюдали муж и близкие за переменой в ее характере, но все объясняли это лишь следствием переутомления и переживаний по поводу болезни. Сама же Мириэн не находила себе места от тоски и страха. А король не мог пребывать с ней постоянно, ибо государственные дела требовали его участия, и это увеличивало ее страх утратить его любовь. Когда же королева стала готовиться ко сну, к ней в покои привели просто одетую девушку, которая обратилась к ней учтиво и почтительно, как воспитанная женщина, однако назвалась крестьянкой из Рудаура. Как покровительницу школы целителей девушка просила указать, к кому из лекарей она может поступить в ученицы. Королева указала ей, как найти главу целителей Элинор, и девушка с благодарностью ушла. Через короткое время она вернулась, дабы поблагодарить королеву, ибо, по ее словам, Элинор направила ее к рудаурской принцессе, только что прошедшей посвящение в лекари и способной уже учить. Мириэн, же убранная ко сну, со своей подругой из Гондора, которую звала Йолли, слушала пение менестреля, и девицу пригласили войти в покои. Девица протянула королеве цветущую веточку со словами: - Ничего больше у меня нет, чтобы отдарить вас за вашу доброту, государыня, примите хотя бы это. Мириэн приняла дар, восхищаясь учтивостью крестьянки. Крестьянка же вышла, и королева почему-то последовала за ней, словно ее что-то влекло. Она шла, не откликаясь на зов удивленной подруги, на оклики стражи, и вскоре оказалась за пределами дворца, в сумраке и тумане. И охватило ее блаженство и чувство, что скоро все ее страдания кончатся и что под сердцем ее зачнется другая жизнь.
      Через час или более подруга, подняв стражу, разыскала королеву в лесу, где она лежала без чувств в одной рубахе, как вышла из покоев. Королеву доставили во дворец и призвали лекарей. Мириэн же как будто очнулась от глубокого сладостного сна и говорила, что скоро станет матерью. Помнила лишь, что шла через туман, и ничего более. Потому лекари сочли, что ее речь - речь человека, видевшего сон, и даже не поняли, что королева действительно покинула дворец, и не стали осматривать ее, хотя королева и жаловалась на некоторую боль женского характера. Из этого и вышло то, что годами позже потрясло весь Кардолан...
      Вскоре предчувствие королевы подтвердилось, и ликование народа было велико. Король был счастлив, но, поговорив с эльфами, с которыми в последнее время часто сообщался, предлагал Мириэн обратиться к ним на всякий случай. Мириэн же, выказав неожиданную жесткость, отказалась: ведь она уже понесла дитя, чего же еще. Артанор был терпелив, зная, что, когда женщина носит плод, то раздражительна и легко впадает в гнев. Тем не менее Мириэн продолжала чувствовать нечто странное: порой она ощущала ребенка во чреве своем, а порой утрачивала связь с ним и чувствовала как будто пустоту, как прежде, когда не могла зачать. Когда пришло время рожать, король призвал к жене барда и ученика его. И барды говорили с королевой, и сказали много такого, о чем она прежде не думала. Говорили они осторожно и как будто больше полувопросами. Они спрашивали, почему она вела себя так странно и желала развода с королем, думала ли она о своем народе, и что именно, как она считала, народ думал о ней. - Народ ваш только беспокоился о вас. И сейчас люди лишь вопрошают о вашем здравии и радуются за вас,- сказал старший бард.- А вы больше думали о себе, чем о благе народа, хотя прикрывались им. Вы желали избавиться от страданий, боясь осуждения короля и народа. Между тем король любит вас, народ вас чтит. Вы думали лишь о своем недуге, а не о своем долге, и потому недуг не оставляет вас. Обязанность королевы - в большем, нежели родить дитя, а вы забыли о своих обязанностях, думая, что печетесь как раз о них... Вы впали в отчаяние и готовы были отречься от вашего долга из-за того, что не можете достойно его исполнить. Но ваш долг - забота о ваших подданных. И именно от этого вы не чувствуете сейчас себя спокойно, и душевная связь с наследником установится лишь тогда, когда установится мир и равновесие в вашей душе, когда вы будете не только женщиной, но и королевой. И что еще важно ? никакой недуг не постигает человека просто так, без его внутреннего на то согласия. -
      Не все поняла и приняла Мириэн из этих слов, но запомнила, а будущее подтвердило их правоту. Прежде чем родить, призвала она Артанора и просила у него прощения за то, что вела себя неразумно и немилосердно по отношению к нему. И Артанор от души простил ее. И вскоре родила она сына, которого король по совету мудрых нарек Мирионом. Бард рек, что это будет единственное королевское дитя, однако отец и мать уже были утешены. Вассалы же короля присягнули наследнику именем его отца Артанора. Отец вкладывал меч каждого лорда в маленькие ручки принца, и не было зрелища прекраснее и трогательнее. Мириэн была так счастлива, что позволила эльфам, прибывшим поздравить родителей, приблизиться к ребенку, но ощутила в их присутствии дурноту и просила удалиться. Артанор же говорил с эльфами, и они держали наследника на руках, и Мириэн беспокоилась о том. Артанор же, видя ее состояние, не все ей открывал из сказанного эльфами. Те же заключили, что ребенок благ. Однако и эльфы, и бард твердили, что близится опасный для Мириона возраст, в течение которого ему надлежит пребывать среди эльфов и обучаться у них, ибо с семи лет он вступает в пору, когда ему будет угрожать зло. Мириэн со временем перестала испытывать дурноту в присутствии эльфов, прошла и неясная неприязнь к ним. И когда Мириону исполнилось семь лет, она тайно проследовала с ним в Имладрис, где их встретили эльфийские владыки. Посмотрев на Мириона, они сказали матери, что в ребенке есть зло, происхождение которого неясно. Мирион же был прекрасен собой, и ни в теле, ни в поведении не имел изъяна, и каждым словом и жестом и поступком выказывал себя как ребенок благородных и благих кровей, ибо был умен, добр, послушен, учтив и умел внушать к себе любовь. Обликом он походил и на Мириэн, и на Артанора, только был смуглее их обоих, смелость и твердость души, казалось, унаследовал от отца, а ласковость и кротость от матери. И мать была удивлена и смущена словами эльфов. Те же сказали, что будут наблюдать за наследником и со временем скажут, что можно сделать и в чем причина зла.
      И до двенадцати лет Мириона учили грамоте и письму, ратному делу и мирным искусствам, а мать читала ему Королевскую правду и Зерцало юности. И не было воспитания лучше, ибо в хранилищах эльфов было множество старинных ценных свитков, содержащих образцы великой мудрости, а сами эльфы служили образцами благородства для будущего владыки Кардолана. И прежде всего учили эльфы искусству жизни.
      Однажды, перебирая библиотечные свитки, обнаружила Мириэн книгу о порче и стала с любопытством читать ее. И была изумлена, ибо нашла в описании поведения больного сходство со своим поведением до и некоторое время спустя после того, как зачала Мириона. Так, в книге говорилось, что тот, на ком порча, может цепляться за свою болезнь и не желать целить ее, и даже гордиться ею. Так же и Мириэн избегала радикального лечения и стремилась быть несчастной, гордясь своим страданием. Также больной испытывает страх и неприязнь к эльфам и при одном прикосновении к предмету, принадлежащему эльфам, может упасть без чувств или забиться в припадке, ибо эльфы могут исцелить его. А насылается порча чаще всего посредством какого-то предмета, дорогого владельцу. У Мириэн была такая брошь, причем она не помнила, кто и когда подарил ей ее, и раньше она не желала с ней расставаться, а перед тем, как идти в Имладрис, отстегнула ее от платья с легкостью и оставила дома. Все это прочтя, Мириэн обратилась к эльфам, и те сказали, что порча ушла с матери и как-то передалась ребенку, причину чего им понять трудно. И они свершили над Мирионом обряд, избавляя его от злого колдовства, однако пророчествовали, что впереди Мириона ждет испытание, и путь, который он изберет, зависит от него. Когда же истек срок пребывания в Раздоле, Владычица Келебриан проводила гостей, дав им в провожатые лорда Глорфиндейла и подарив в дорогу два лембаса, чудесные хлебцы эльфов. В дороге стало известно, что кругом царит страшный мор. Глорфиндейл оставил королеву и наследника у людей, с которыми водил дружбу, а сам отправился в Кардолан, дабы узнать, что там происходит. Долго ждали Мириэн и Мирион вестей и, не дождавшись, выступили в путь. В дороге Мириэн продолжала учение сына, начатое у эльфов, спрашивая Мириона о том, что должно знать юноше, и Мирион отвечал так хорошо, что сердце матери радовалось при мысли, каким разумным предстанет сын перед взорами отца. Но только они подошли к пределам Кардолана, как на них налетел юный королевский писец, весь мокрый и встрепанный. Заикаясь от ужаса, он поведал, что болезнь царит повсюду, насланная злым колдовством, что он видел чудовищного роста человека без лица, от которого спасся, прыгнув с моста в реку, что он не знает, жив ли брат королевы Халдир и почти уверен, что мертв король Артанор, как мертвы и его подданные, ибо по миру бродит некий Кольценосец и умерщвляет все на своем пути. Здесь впервые Мириэн ощутила, что она является королевой и матерью наследника, а быть может, уже и короля... Она подавила в себе страх и, велев ратнику, сопровождавшему их, отвести ребенка в лес и дожидаться там, велела писарю вести ее в Кардолан, на прощание сказав сыну: - Смотри же, ты в ответе за своего вассала. Писарь, которого все еще колотил страх, собрался с духом и повел королеву в Кардолан. Когда дошли они до столицы, то убедились, что мор миновал, что лекари во главе с Элинор и сам Глорфиндейл трудятся, не покладая рук, над больными. И с радостью услышала королева, что Артанор жив, как жив и брат ее Халдир, и принц Артамир. Тогда вернулась она за наследником и привела его к королю.
      В стране, только что оправившейся от потрясения, было много дел, и король денно и нощно был занят ими. Мириэн же изменилась и не искала теперь внимания супруга, ибо увидела, в чем ее прямой долг, и всем существом сосредоточилась на воспитании наследника, которому неизвестно когда судьба назначит взойти на трон отца. Она уже не обращалась к тем опасностям, которые грозят королевству, не расспрашивала о них с жадностью мужа, ибо понимала, что не знание об этих опасностях, а только воспитание того, кто сумеет достойно их встретить, может помочь беде, и в этом ныне ее долг. Много пришлось повидать ей и без того, чтобы интересоваться тем, что происходит за стенами Кардолана. Случилось однажды, что войско Хилменов угрожало им перед воротами, а затем просто обежало вкруг стен Тирэнниона, вызывая смех стражи; однако некоторые люди размышляли, не насылают ли хилмены таким образом колдовство на страну. Ибо колдовство все множилось. Другой раз привели хилмена, которого она, уходя от эльфов, видела связанным и с кляпом во рту, всего в слезах, и слышала, как его называли черным магом. Хилмен имел простой и мужиковатый вид и вел себя, как ребенок. Он рыдал и жаловался королю, что эльфы отобрали у него принадлежащую у него вещь.
   - Кто они такие?!- по-детски обиженно и гневно орал он.- Я только королю подчиняюсь! Если б ты, государь, отнял у меня это ожерелье, я бы слова не сказал! А кто они такие, чтобы вязать меня и судить?! Уроды, нечеловеки! Они меня ограбили! Они не вправе. Я знаю, что делать,- и с этим криком он распластался на земле перед Артанором и заверещал:
   - Государь! Защити меня!
Холодно смотрел на него лорд Глорфиндейл и отвечал на вопросы королевы:
   - Он все равно умрет. Мы сняли с него магическое ожерелье.
   - Я же ничего не сделал,- рыдал хилмен, и глаза его были чисты и честны, и голос дрожал от возмущения.- Я только человека убил!

      И королева отводила подальше Мириона, объясняя ему, что сей человек обманут, ибо возжелал незаконной власти посредством дающего власть предмета, и в наказание вожделенный предмет возымел власть над ним самим... А принц рос и мужал день ото дня, и придворные дивились ему уму и его умениям. Кузнец сделал Мириону лук, ратники подарили меч. Артанор не мог уделять время сыну, и Мириэн сама учила его стрельбе из лука, сама показывала приемы боя, объясняла правила этикета и обращения с дамой, следила за его статью и речью и вела с ним беседы о должном и недолжном,- и не только учила, но училась у сына сама. Ибо Мирион обнаруживал дивный разум и большие способности, и мыслил быстро и точно, да и в делах не отставал. Он был послушен и являл собой образец для подражания во всем. Только однажды как будто тень опустилась на него. Случилось это в тот самый день, что стал днем траура для Кардолана. Королева вопрошала сына, с кем достойно сразиться королю: с противником слабейшим, равным или сильнейшим.
   - Со слабейшим недостойно,- отвечал мальчик,- с сильнейшим неразумно. А с равным и достойно, и разумно.
   - Скажи тогда, что сделать королю, если на бой его вызывает слабейший.
   - Следует ему отказаться от боя и выставить против противника того из воинов, который также будет слабейшим.
   - А если его вызовет сильнейший?
   - Следует ему отказаться и выставить того воина, который из войска его сильнейший. - А как сделать этого чтобы не выглядеть недостойно и не прослыть трусом?
   - Если король скажет, что боится сразиться с сильнейшим противником, он будет выглядеть трусом. Но ежели он скажет так: "Ты сильнее меня, и тебе достойно сразиться с равным тебе по силе, как и мне достойно сражаться с равным. Потому вот тебе человек из моего войска, с кем тебе достойно сразиться",- тогда ответ его прозвучит благородно.
      И переглянулись королева с ее фрейлиной, диву даваясь таким словам. Похвалила Мириэн сына и вопросила:
   - А что, если войско короля встречается с сильнейшим войском врага?
   - Тогда нужно подкрепление,- молвил сын.
   - А если его нет и не будет?
И молвил юный принц: - Тогда следует прибегнуть к обману. Заключить мир с врагом, а когда его войско уснет, перерезать воинов в их шатрах.
      И устрашилась Мириэн, и торопливо стала объяснять сыну, что есть слово и что есть предательство, и кто есть тот, кто переступил через слово.
   - Запомни, сын, что твое преступление падет на твой народ. И, как учил тебя Нарфин в лесах Раздола, только лист и шишка падают как лист и шишка, а человек падает как хочет, и во всем его воля, и во всем его ответ. Что бы ты ни сделал - ты делаешь по своей воле, отвечай же за нее, и помни, что, поскольку ты король, за тебя будут расплачиваться и другие. Так они сидели во дворе дворца, и принц, поговорив с матерью, взялся за свой лук. Тут крик заставил ее обернуться, и она увидела, что муж ее падает на землю, а рядом с ним секунду спустя пал другой человек. Вокруг немедленно столпились люди, крича от ужаса и гнева. Мириэн бросилась к Артанору, у которого из глубокой раны в горле хлестала кровь, а сам он бился в предсмертных судорогах. Она кинулась за лембасом и вложила его в уста Артанору, но тот уже был мертв и тело его холодело, а черты застывали. Кто-то кричал, что у его убийцы, пронзившего также себя, меняется лицо. Мириэн взяли за плечи и попросили удалиться, что она и сделала, потеряв всякую волю. Все дальнейшее было тягостным, долгим кошмаром, из которого выбилось одно: серьезный взгляд Мириона, которого отвели в покои и усадили рядом с впавшей в тихое отчаяние матерью, и его слова:
   - Мама, я принял решение. Я буду мстить за отца.
Тут Мириэн содрогнулась, подумав, что убийца мог бы покуситься и на Мириона. Ей твердили одно и то же: что она должна быть мужественной, ибо у нее есть сын. Она бездумно кивала и обещала помнить это. А к Мириону уже обращались как к королю, и это было страшно.
      Когда Мириэн наконец допустили к телу мужа, ей пришлось увидеть горе подданных Артанора, приходивших в последний раз побыть рядом со своим королем. Но Мириэн не могла слушать их речи, не могла сделать их свидетелями своих слез и просила удалиться всех, кто являлся в залу совета, где лежал мертвый Артанор. Она хотела лишь остаться наедине с мужем и с воспоминаниями дней их юности. Было страшно заглянуть в мертвое лицо Артанора, еще раз убедиться в его небытии, и она задрожала от тоски и страха, когда писарь приподнял ткань, укрывшую Артанора, чтобы поцеловать чело короля. Почти от отвращения вздрогнула она, когда добрая женщина, ключница и экономка дворца, сама вдовая, принялась выть и причитать рядом с нею. Но ей становилось легче и теплее рядом с бардами, которые пришли и сели возле тела молча, не тратя слов, жестов и горестных стонов. И так долго лежал Артанор, укрытый знаменем, и более не скажем мы ничего о том, сколько было о нем горя, ибо об этом достойнее молчать.
      Пришло время похорон. Артанора, достойнейшего из королей, любимого всеми подданными, возложили на костер, и костер был подожжен с четырех углов. Артамир же объявил себя временным правителем до времени, пока молодой король не подрастет. И народ преклонился перед своим новым королем, а Мирион стоял рядом с костром и взирал сквозь дым, как догорает тело его отца. И впервые мать прочла на лице ребенка испуг и растерянность.
      Бард же вышел вперед и молвил, что ему был знак, что рано вывели Мириона из Имладриса, и должно ему там пребывать с матерью до часа совершеннолетия, когда он может быть коронован. И еще не догорел костер с прахом Артанора, как мать и сын поспешно выступили в дорогу в сопровождении лорда Глорфиндейла. Мириэн же ничего не чувствовала, кроме озноба, и распоряжения отдавала, как в тумане, и следует сказать, что на протяжении многих лет она не могла прийти в себя после смерти мужа. И редко приходилось ей улыбаться, хотя провела она с сыном 9 счастливых лет в безбедных землях эльфов, где нет смерти и увядания.
      Все чувства, что в ней остались, она обратила к сыну. А сын возрос и, казалось, стал еще достойнее, чем Артанор, если только это было возможно. Он был статен и красив, и все в нем дышало благородством. И перед его совершеннолетием эльфы испытывали его, о чем Мириэн слышала лишь урывками, но и того, что она услышала, ей хватило, чтобы устрашиться. Однако Мирион достойно и бестрепетно прошел назначенное Нарфином испытание. И тогда Мириэн решилась открыть сыну ту правду о нем, которую она знала. Рассказала она о своей порче телесной и душевной, о женщине из Рудаура, которую считала своей благодетельницей, снявшей чары, препятствовавшие зачатию ребенка, рассказала о том, что эльфы обнаружили в Мирионе зло и напомнила Мириону те ответы на вопросы, которые он давал ей в день смерти Артанора. И Мирион обещал запомнить сказанное. После чего просила Мириэн в скорейшее время обратить свои помыслы к женщине, которая будет дорога его сердцу и родит ему наследника, но Мирион уклонился от ответа, и Мириэн поняла, что пока не склонен сын ни к любви, ни к тому, чтобы думать о потомстве. И беспокойство закралось ей в душу.
      Говорили они с сыном и о причинах смерти отца его - впервые со дня смерти Артанора заговорили они об этом. Мирион многое узнал за это время и поведал матери, что вернее всего отца убил ангмарский шпион, ибо только колдуны из Ангмара умеют принимать чужую личину. И Мириэн поняла, что та брошь, что не давала ей зачать, была также из Ангмара, ибо ангмарцы славились своими ювелирами, к тому же брошь была в виде оленя, символа королей Ангмара. В тот же день Мириэн встретила у эльфов бардов из Кардолана, младший из которых должен был пройти посвящение, а также брата своего Халдира. Но неузнаваем был брат. Едва поздоровавшись с сестрой, он вернулся к свиткам библиотеки, кои жадно читал. А после говорил с Мириэн так, что сердце у нее заныло. Ибо она помнила Халдира рыжеволосым мальчишкой, что вечно искал приключений, всегда был весел и беспечен, что говорил лишь о соколиной охоте и лошадях, что похитил вместе с Артанором ее из родного дома. И теперь как в зеркале она узнавала в Халдире самое себя, ибо как она потерла свою единственную любовь, Халдир утратил единственного друга, а она и не подозревала о глубине его скорби. И Халдир теперь был обликом старше, а сердцем - старее, как и она. И он думал о жизни и смерти, и они говорили с Мириэн о речах Финрода и Андрет, что были в хранилище эльфов. И Халдир говорил, что прежде считал Кардолан центром мира и людей - средоточием истории и смысла, а теперь видит за всем этим бездну веков, словно горизонт перед ним раздвинулся и он потерялся в бесконечном пространстве. И лицо у него было застывшим и печальным, и Мириэн видела, что это его настоящее лицо.
   - Ты скрытен был, брат,- сказала она ему.- Хорошо, что снял маску, а так и умер бы в ней. Теперь ты перестал скрывать свою скрытность. Я всегда желала посмотреть на тебя настоящего, но не знала, что это так больно.
      Халдир же улыбнулся печально и сказал лишь, что только познает истину, а вовсе не скорбит. Но Мириэн не верила ему. Ибо взгляд Халдира был жестче, черты лица суровей, чем прежде, и Мириэн знала, что таково теперь и ее лицо, лицо матери короля. Всретила она и бардов из Кардолана здесь, в эльфийских землях. Старший бард сказал ей с улыбкой:
   - Ваш нрав переменился к лучшему, королева.
   - Ибо на мне была порча, когда мы виделись в послений раз, а теперь ее нет, - сказала Мириэн.
   - Я знаю, - молвил бард. - Мы не решились сказать вам тогда, что вы не хотели этого ребенка.
   - Это правда! - воскликнула Мириэн. - Я сама не сознавая противилась исцелению. Но как вы узнали это? И почему не сказали мне?
   - Я сказал вам тогда, что ни одна болезнь не может овладеть человеком без его внутреннего согласия на нее. А не сказали, ибо бард должен обращаться целомудренно со словом, его речи должна сопутствовать некая осторожность и постоянное сомнение.
      Пробил час покинуть эльфов, и эльфийские владыки говорили в Мирионом и испытывали его, и Мирион дал достойные ответы, и сердце Мириэн узнало великую радость и гордость. Владыки же завещали Мириону помнить о том, кто он есть, любить свою мать и беречь свой народ. Вслед за тем кардоланцы простились с владыками и покинули Раздол.
      Однако на подступах к Кардолану из леса вышел человек и молча стал перед королем, и король подошел к нему, как будто узнав. Спутники Мириона встревожились, однако Мирион сказал лорду Глорфиндейлу, что тревога напрасна, и удалился с этим человеком в чащу. Эльф почувствовал бы колдовство, так что ясно было, что Мирион идет по своей воле. Мириэн ждала его так долго, что уже готова была нарушить волю сына и идти за ним. Но король вышел из лесу, ведя за собой темноволосого мужчину и указал на него как на своего друга, которого он велит всегда допускать к себе. Человек молчал, опустив взор. Лицо же Мириона странно изменилось, взгляд его утратил безмятежность, и на мать он избегал смотреть. - Вот стены твоего града,- указала Мириэн на башни Тирэнниона.- Вот твое королевство, мой король.
      - Не это меня сейчас занимает,- хмуро отвечал Мирион.
      - Не это? Разве есть более важные вещи?- удивилась мать. - Есть вещи куда более важные,- тихо ответил король. По прибытии же в столицу Мирион велел отменить все торжества и немедленно удалился в свои покои.

      На другой день с утра прошел слух о мятеже в Рудауре, и говорили, что ангмарцы и хилмены захватили власть там. Мириэн искала своего сына и не находила. Халдир же подошел к ней и увел в дальние покои, чтобы поговорить. Лицо его было еще более жестким, чем прежде, и голос звенел сталью. - Теперь нет у нас короля,- сказал он.- Ибо твой сын - не сын Артанора.
      Вняв этим словам, Мириэн ударила брата по лицу. - Как ты смеешь!- вскричала она.- Опомнись, брат! - Ты как смеешь!- гневно сказал Халдир.- Это мне следует дать тебе пощечину! Теперь я не скажу тебе ни слова. Он повернулся, чтобы уйти, но сестра стала взывать к нему и требовать объяснений. - Ты оскорбил меня и своего племянника и государя. Скажи, как ты мог заподозрить меня?!
      Халдир тогда вернулся и сказал: - Утром на Совете Мирион рассказал, что он не сын Артанора, а сын черного мага, что околдовал тебя и зачал с тобой сына. - Ложь,- сказала Мириэн, у которой голова кружилась от ужаса. - Ты не виновна,- сказал Халдир, но непроницаемый взор его не смягчился.- Ты была зачарована и, возможно, не помнишь. Однако теперь его отец здесь, и Мирион поклялся, что никто из людей короля на его земле, пока он еще правит, не тронет этого человека. И Мирион не желает принимать корону Артанора. - Как вы могли поверить в это? Этот маг околдовал Мириона! Какие есть доказательства его словам? - Есть кое-что кроме доказательств, сестра,- сказал Халдир.- Что-то большее. - Зов крови,- с горечью сказала Мириэн. - Да. И за этим тоже будет... кровь. Много крови. - Как же вы откажетесь от своего владыки? - Он нам не владыка,- сухо сказал Халдир. - Почему Мирион не сказал мне сам? Почему скрыл от меня? Почему не дал мне оправдаться? - Возможно, он щадил тебя, сестра... - Хороша пощада!- с горечью воскликнула Мириэн.- Чтобы до меня донесли эту сплетню другие! Он просто более не верит мне. Где этот человек? И где Мирион? - Не знаю, где тот и другой,- отвечал ее брат. - Как выглядит этот маг? - Это тот самый человек, что вчера говорил с Мирионом на подступах к Тирэнниону,- мрачно отвечал Халдир. - Я найду этого клеветника и покажу его ложь. Приведи ко мне старого Охотника!
      И Халдир призвал к королеве Охотника Короля. - Где теперь государь?- спросила Мириэн.- Я хочу говорить с ним. - Государя убедили скрыться до поры, пока совет не сочтет нужным довести до сведенья народа правду о нем, ибо в смутные времена делать это опасно,- промолвил Охотник. - А где этот лжец? - Государыня,- отвечал Охотник,- этот человек неизвестно где и все мои люди ждут его. Он придет. - Пусть мне скажут, когда его найдут.
      Но только произнесла она эти слова, как увидела, что к воротам замка подходит вчерашний человек, говоривший в Мирионом. - Вот он!- воскликнула она, но Охотник стал удерживать ее. - Государыня, не совершайте опрометчивых поступков! Нельзя поднимать шум. Никто не должен знать об этом. - Это мое дело и мне его решать. Клевета на меня и на моего сына. Кто смеет мне препятствовать? - Я, ваше величество,- твердо отвечал Охотник, заступая Мириэн путь.- Ибо речь об имени государя. И я лучше согрешу против вас, чем позволю дать делу огласку.
      Тем временем человек отошел от ворот и скрылся, и оба, Мириэн и Охотник, с отчаянием посмотрели друг на друга. - Ушел,- сказал Охотник, как говорят о дичи.- Мы ждали, что он войдет, чтобы тихо взять его. - Вы упустили его! - гневно упрекнула его королева.-Следовало отпустить меня, чтобы я сама решила свое дело. Кто сказал вам, что я подниму шум? Не бойтесь, я справлюсь своими силами. - Что же вы хотите сделать? И королева, заставив Охотника поклясться, что он не разгласит тайну, сказала: - Мирион дал ему слово, что человек короля не убьет его на Кардоланской земле и не причинит ему зла. Но я не человек короля, а за насилие над женщиной по закону полагается смерть. И я могу мстить за себя, оклеветал ли он меня или действительно подверг насилию. Я выйду за ворота и найду его, пока он близко. Есть ли у вас нож?
      И Охотник поспешно извлек из ножен нож и вручил его королеве. И Мириэн вышла за ворота, а Охотник тайком следил за ней.
      Мириэн увидела смуглого человека в черном, сидящего при дороге, прислонившись спиной к дереву. У человека было усталое лицо и печальный взгляд, но сердце Мириэн горело гневом. - Ты ли тот, кто смеет клеветать на меня и на короля? - Я отец Мириона,- отвечал маг, глядя ей в глаза. - Ты лжешь,- сказала королева. - Я люблю тебя,- сказал маг, и Мириэн дрогнула, ибо слова эти звучали искренне.- И потому решился на тот поступок. Я знал, что ты не можешь зачать и лишь помог тебе... Это наш сын. - Это клевета,- сурово сказала Мириэн, справившись с собой.- Ступай в Тиррэннион и перед Советом короля отрекись от своих слов. Иди немедленно и скажи, что солгал. - Хорошо,- устало молвил маг.- Мне все равно. Но твой сын не поверит мне. Он слышит зов крови. - Лжешь!- воскликнула Мириэн. - Нет!- и взгляд мага вспыхнул.- Помнишь, в ту ночь, когда ты почувствовала, что понесла, к тебе пришла женщина... лекарь из Рудаура...
      У Мириэн подкосились ноги, и она едва устояла. Она поняла, что маг не лжет. - И ты пошла за ней в лес... Она околдовала тебя и привела ко мне... - Молчи!- вскричала Мириэн, тяжело дыша, - Если это так, то ты насильник и заслуживаешь смерти! И если ты не признаешь свою клевету перед всеми, понесешь наказание за то, что обесчестил королеву. Выбирай! - Мне все равно, пусть смерть,- молвил маг.- Но Мирион - мой сын. И он знает это! И тут Мириэн увидела сходство в чертах мага и сына... У Мириэн сердце зашлось, но теперь она не была той нежной девушкой, что двадцать лет назад: король Мирион сделал ее сильнее, вырастил из нее королеву. И теперь она думала не о насилии, учиненным над ней некогда, а о том, как смыть пятно позора с сына и с престола, который он занял. Главное было устранить источник зла, остановить его.
      Она отвернулась, как будто в гневе, и продолжала говорить, медленно доставая меж тем нож из-за выреза платья и мысленно рассчитывая удар: - Мой сын рос без отца, и потому готов считать отцом первого, кто пришел и назвался отцом, воспользовавшись сыновней тоской. Но ты, насильник и маг, не годишься в отцы королю! Маг приблизился к ней, пока она говорила, и взял ее сзади за плечи, желая что-то сказать. Мириэн же развернулась и нанесла ему два удара: в бок и в горло. Человек, широко раскрыв глаза, откинулся назад и рухнул наземь. Мириэн же, отшатнувшись, громко закричала. Из крепости выбежали люди и увели ее во дворец, успокаивая ее и утешая. Она же дрожала и сожалела, что не ударила мага для верности еще раз. Через несколько минут целительница известила ее, что человек, напавший на королеву за воротами, скончался от ран. Старый Охотник подошел к ней и преклонил колено, благодаря ее. И Мириэн низко склонила голову, ибо убила отца своего сына и знала, что сын не простит ей ни позор своего рождения, ни смерть отца. И руки ее дрожали. Но не все еще было кончено, ибо теперь нужно было говорить с королем. И Мириэн совладала со слабостью. - Мне не хватит сил солгать Мириону,- сказала она Охотнику.- Но это нужно сделать, чтобы он уверился, что король. Помогите мне. Скажите ему, что видели со стен башни, как тот человек схватил меня за плечи. Я скажу, что уличила его во лжи и грозила разоблачением. Что он сознался в клевете и, схватив меня, пытался увести в лес и околдовать... Что он сознался, будто околдовал и Мириона, чтобы тот ему поверил.
      И когда вернулся Мирион, он был извещен о смерти мага, и затем Мириэн и Охотник вошли к королю и говорили с ним. Они рассказали все, как договорились, но лицо Мириона изменилось от их слов не больше, чем оконное стекло от того, что об него бьется мотылек. - Я не верю этому,- сказал он. - Ты сомневаешься в моих словах?- заставила себя упрекнуть его Мириэн.- Ты считаешь, что я была неверна твоему отцу? - Нет, мать. Ты невиновна,- и Мирион тронул руку матери, но прикосновение его было слабым.- Ты ничего не знала. Но он мой отец. - Он околдовал тебя!- в один голос сказали Охотник и Мириэн. - Я вырос у эльфов, - покачал головой Мирион.- И я бы почувствовал колдовство. Но я чувствую лишь голос крови. Мириэн и Охотник горестно умолкли. А Мирион встал и собрал народ. И вышел Артамир и сказал, что с народом будет говорить некий человек по имени Мирион. И так говорил человек Мирион перед народом: - Я, человек по имени Мирион, тот человек, который считался вашим королем. Ныне я не могу зваться так, ибо узнал, что не сын короля Артанора, и в моих жилах течет темная кровь. Вы приносили присягу королю Мириону. Его нет. Вы свободны от присяги. Я хочу, чтобы народ сам выбрал себе короля. Все молчали. Кто-то спросил: - Расскажи, как это могло случиться? - Моя мать невиновна, ее околдовали,- сказал Мирион.- Но я не сын короля. И вы вольны принести присягу тому, кто для вас король.
      Тогда вышел вперед Артамир и подтвердил его слова о том, что подданные и вассалы покойного короля Артанора свободны от клятвы, принесенной лже-королю. - Что же нам делать?- спросил кто-то из толпы.- Укажи сам, кого желаешь видеть королем. - Как я могу это сделать?- отвечал Мирион.- Выбирайте себе короля, которого считаете достойным. - Возможно, Мирион желал бы сам быть королем,- сказал некто,- но не может же он указать на себя, и требовать этого нельзя. - Он не может быть нашим королем,- в один голос сказали Артамир и Халдир.- Он не сын короля, и в нем нет крови Эльроса.
      Тогда шагнула к сыну Мириэн и сказала: - Согласно закону, если королева обесчещена, обесчещен и король, а с ним и королевство. Не хотите ли вы сказать, что король Артанор был запятнан?!
      И люди молчали. Тогда королева стала на колени перед сыном своим и сказала так: - Я вскормила Мириона своим молоком, я вложила ему в руки меч, я читала ему Правду Короля, я взрастила его как короля, и я свидетельствую о том, что он истинный король! Он достойнейший из достойных. И я присягаю в верности моему государю Мириону.
      Рядом с ней преклонил колена и старый Охотник и сказал: - Ты просишь считать мою старую присягу тебе недействительной, мой король, но это невозможно. Ибо я клялся тебе в верности именем короля Артанора, и если он не отец тебе, то ты не можешь разрешить меня от клятвы, а если отец, то ты - мой король.
      И следующим был кузнец, который вышел и сказал: - Я родом из Ангмара, и там люди сами избирают короля. А я избрал себе Мириона. - Но здесь не Ангмар,- сказал король Артадайна Аргелеб.- И у нас правят потомки Эльроса. И бард свидетельствовал, говоря: - По закону, человек не из рода Эльроса не может быть королем. - Пусть народ выбирает,- повторил Артамир.- Но я свой выбор сделал. Для меня этот человек - не король Кардолана, ибо он не сын короля Кардолана и не родич ему. - Но он король для тех, кто присягнет ему, подтвердив старую присягу,- сказала Мириэн. - Какой король?- спросил Артамир. - Истинный король!- был ответ. И точно было у нее чувство, что те, кто ныне присягнет Мириону, войдут в особое царство, не в королевство Кардолана, и что под рукой Мириона должно создаться нечто большее. Ибо Кардолан, как говорил некогда Халдир, еще не вся Вселенная, и не о Кардолане сейчас спор и не о власти в Кардолане, а об истинном короле и его истинном королевстве... Тогда вперед вышел писарь и обратился к Мириону, стоявшему неподвижно. И попросил его подать кубок, что был заткнут за его пояс. И поведал народу, что сей кубок был явлен ему чудесным образом за свершенное им доброе дело, и эльфы подтвердили достоинство кубка, говоря, что обладать им может только истинный король, и перед писарем стоит задача отыскать его и вложить ему в руки кубок. - Я отчаялся,- говорил писарь.- Ибо как узнать истинного короля, как найти его? Но однажды кубок исчез у меня из руки и оказался в руке... моего государя. - Признаться,- молвил Мирион.- Сей кубок и меня убедил в том, что я король. Смотрите,- он принял пустой кубок из рук писаря, подержал его в руке минуту - и вылил из него наземь алое вино, которое, пенясь, ушло в почву. - Я видел чудеса и поболе,- сказал бард, прерывая всеобщее оцепенение. - Что нам этот кубок, если есть закон? - Есть еще предание о Зимнем Короле,- сказал бард Артадайна.- Зимний король не из рода Эльроса придет в темное время, объединит всех для борьбы с тьмой и уйдет вместе с тьмой... И холодом повеяло на Мириэн от этих слов, ибо в них была правда. Она взглянула на сына снизу вверх, в его прекрасное лицо, не зная, радоваться или страшиться такой участи. А Мирион стоял неподвижно и прямо, и все в нем было от короля. И вдруг восхитилась она собственным сыном, ибо ясно увидела, кто он. И сын, не глядя на нее, протянул руку и пожал ее пальцы, а она припала щекой к его руке. - Что предания и пророчества, когда есть истинный закон,- сказал вновь бард Кардолана. Король Аргелеб сказал: - Быть может, это и правда. И я ныне преступил правду короля, хотя и из рода Эльроса. И если бы нашелся король, который может объединить Арнор перед грозящей опасностью, я бы сложил с себя власть и отдал бы ему хотя бы на время. Но кто этот король? - Истинный король Мирион,- отвечали ему те, кто присягнул Мириону вторично. - Выбирайте, люди,- молвил Артамир.- Но подумайте: даже если этот человек благороден, достоин, как можно поручиться за его сына и сына его сына, если в его жилах течет кровь темная? Он не может быть коронован. Мириэн вглядывалась в лица людей, отчаянно ища поддержки королю, но люди стояли молча. Тогда она взглянула на брата, но суровым было лицо его. - Я - дядя Мириона, брат его матери,- сказал Халдир.- Но я не присягну ему, ибо он не выше меня по крови. И сын Аргелеба Арвелег сказал: - Я ничего не скажу о своем отце, достоин ли он быть истинным королем, ибо не хочу сказать против отца. Но вот перстень Барахира на руке моего отца - и что какой-то кубок в сравнении с ним? Аргелеб же добавил: - И разве не сказано, что с появлением Зимнего Короля увянет род Эльроса? И если мы допустим, что он взойдет, мы погубим род Эльроса. - А нет ли здесь обратной связи,- в сердцах сказала Мириэн.- Не прежде ли погасла слава и звезда рода Эльроса, иначе не было бы нужды в Зимнем Короле? И Аргелеб с укором покачал головой, а Мирион предостерегающе тронул руку матери.
      Но вышел вперед писарь и вторил Мириэн: - Простите мне дерзость, о владыки, но кто из вас, потомки Эльроса, по закону достоин быть королем, который объединит народы в темную годину и назовется истинным? Король Артадайна нарушил право короля, а его сын не может быть королем, ибо не может взойти на престол претерпевающий болезнь либо увечье. А Мирион получил воспитание у эльфов и во всех отношениях исполнен достоинств. Если правда сказание о Зимнем Короле, то не стоит опасаться за потомство его, ибо он уйдет с темными временами. И Мириэн кивала, слушая эти слова, соглашаясь с ними и скорбя о них. И Халдир и бард сказали, что грядут темные времена и ради объединения они готовы поступиться многим, и что следует избрать того, кто поведет Арнор под своей рукой, пока победа над силой зла не будет окончательной. И тогда король Аргелеб сказал, что передает свою власть Мириону до времени. И бард велел Мириону поклясться, что по первому требованию рода Эльроса он сложит с себя власть. И Мирион вышел вперед и поклялся на мече, что будет так. Чашу же передал матери, сказав, чтобы хранила ее. Но не взглянул на мать, и та сжала чашу в ладонях, видя, что это единственное, что ей осталось от сына. И когда все было решено, и король Мирион созвал совет и собирал объединенные войска Артадайна и Кардолана, измученная Мириэн опустилась на скамью, и слезы покатились по ее лицу. К ней подошел Аргелеб и молвил: - В ваших словах на народном собрании, кроме материнского чувства, я услышал недоверие к роду Эльроса. - То не недоверие к королевскому роду,- устало сказала Мириэн, мать Мириона.- Я лишь вижу, что Зимнему Королю суждено появиться только тогда, когда никто из рода Эльроса не способен противостоять злу. Не беспокойтесь, потомки Эльроса. Закон не будет нарушен. Пророчество не противоречит закону. Оно - как искра, освещающая страницы закона и оживляющая их свои светом. Искра вспыхнет и умрет, а закон неизменен. Мой сын только искра, что вспыхнула и погаснет. И власть снова перейдет к вам. Он уйдет вместе с темными временами, вы же слышали, он скоро погибнет и уйдет в небытие. Вслед за вашей победой придет его гибель. - Вы верите, что мы победим?- спросил Аргелеб. - Я знаю это. И знаю цену победы. Не смотрите, что я скорблю о нем. Это плачет мать. Как королева я ликую. - Тогда примите мое понимание и мое сострадание как от человека... и как от отца,- сказал король Аргелеб. И они посмотрели друг на друга, исполненные печали родители, и более ничего не говорили.

      И пока собирался военный поход, Мириэн удалилась ото всех и дала волю своему горю. Она потеряла своего Мириона. Потеряла его как сына Артанора, потеряла его как своего сына, с кем всегда чувствовала связь, и провидела скорую гибель его как короля и как человека Мириона.
      Она уже знала, что сын не простит ей, что она послужила нечестию его рождения. Пусть Мирион добр и понимает, что на ней нет вины, но есть что-то большее вины, понимания и прощения. И это большее разделило их в тот час, как Мирион узнал своего истинного отца. Бесполезно было убийство, свершенное ею: оно не очистило ни ее, ни сына, хотя она и свершила то, что должно. Столько сил было потрачено лишь на то, чтобы еще вернее отдалить от себя сына, дабы он стал королем. И не о чем спрашивать, и некого умолять, и не с чем бороться, ибо имя этому судьба.
      И Мириэн сжимала в ладонях чашу Мириона, как будто то была его детская игрушка, и плакала над ней, вспоминая нежного маленького мальчика, который отвечал матери уроки и забирался к ней на колени, чьи волосы она гладила, кому пела песни на ночь... Она осиротела теперь совершенно, и ее сын также стал одинок, но препятствовать его одиночеству Мириэн была бессильна. И когда она выплакала свое горе отчасти, подошла к брату своему Халдиру, с которым также не чувствовала больше родства. - Я ухожу,- сказала ему она.- Не хочу видеть гибель моего сына. Знаю, что не смогу перед его смертью перемолвиться с ним словом, как и с Артанором. Он не простил меня и не сможет забыть мою вину. Пусть другие закроют ему глаза. - Куда ты уходишь, сестра?- спросил Халдир. - Неважно. - Знаю, к эльфам. - Пусть ты знаешь. Другим не нужно. Эту чашу... нет, я не отдам ее. Она будет со мной,- она набралась решимости и сказала:- Скажи Мириону: я отдала ему душу, теперь я душу потеряла. Скажи: я люблю его. - И я люблю его,- сказал Халдир, и сестра обняла его. И Мириэн надела простое платье и направилась в Раздол, сжимая в руках чашу, и говорила с ней в дороге, как с Мирионом. Но дойдя до Раздола, узнала, что эльфийские владыки направились на войну с Ангмаром вместе с Аргелебом и королем Мирионом. И сердце Мириэн не выдержало. Тайно пробралась она к Ангмару и наблюдала бой издали, надеясь увидеть сына. Долго не видела она Мириона, и только крики воинов, призывавших короля, указывали ей, что Мирион жив. Но видела она смерть Аргелеба и сына его Арвелега, и сердце ее ныло от страха. Но вдруг она различила среди воинов плащ Мириона. И через несколько минут пала крепость Ангмара, средоточие страха, яда и тьмы, истинная причина всех ее бед - и порчи, и насилия, над ней произведенных, пошатнувших Кардолан. И Мириэн услышала голос сына, зовущий жечь крепость. Голос был неузнаваем и страшен, как рык льва, и Мириэн ужаснулась ему, думая: мой ли это сын? Мой ли сын кричит, перекрывая гром сражения, зовет на расправу с врагом? Чем он стал, кем он обернулся? Но всмотрелась в его фигуру, и гордость охватила ее: мой сын! Ибо сын ее стал королем и она слышала голос короля. Его плащ развевался, его волосы трепал ветер, его рука сжимала меч, его голос беспощадно звал к мести за истинного своего отца Артанора. И Мириэн смеялась и плакала от радости и гордости и сжимала в руках чашу истинного короля Мириона.
      После никто не видел королеву Мириэн и не вспоминал о ней более.